Все как-то внезапно поменялось. Я теперь живу в другом месте, с другими мыслями, занят другими делами. Вокруг, когда я дома, странная тишина: подключить, что ли, свои S-90. Но некогда: едва оказываюсь в постели с 1-м томиком "Восхода Эндимиона", как меня окружают не психоделические бредни автора, а равно далековато-знакомые конструкции самодельного сна. А еще полгода назад невозможно было себе представить вставание затемно. Что-то вдруг блаженно переменилось, и понимаешь, что не стоило оттягивать неизбежное. Тогда, месяца три тому, заметил, помню, вкладывая ключ в скважину, _анахронизм замка_, - пользуясь чужой конструкцией - и это мельком чувство было как та дырочка в плотине, которую не нашлось мальчика с пальчиком чтоб заткнуть. К слову, на уровне чувств все и осталось, реальность осталась верна себе и своей косности, у меня даже не сильно прибавилось морщин, разве что правая щека искусана новой расой комаров - не знал прежде, что сплю на левом боку. Но когда сам ощущаешь себя изменившимся, то соответственно видят тебя другим и окружающие: известная сцена их письма Пушкина ("да и ты как подурнел, батюшка") есть стенограмма этого механизма. Даже как-то приятно, когда известный тебе человек не узнает тебя на улице, впрочем, человек накачивающий колесо мерседеса перед собственным магазином, не способен опознавать лица. Сегодня утром мылся, готовясь к походу в _цивилизованное место_, и заметил, оборотившись, свой мутный в зеркале зад, и он был как-то мне незнаком, зад взрослого дядьки, а не молоденького с намыленными ляжками. К коленям привыкаешь, подмазываешь их молодость ежедневным взглядом, так что они никогда не превращаются в уключины ветхозаветного старца, к которым робко прикладывают ладони внуки и просители - а вот до зада вечно одни руки доходят, пока взгляд блуждает в облаках. Что-то еще бы надо написать, да и так унесло.