|
|
Пишет bars_of_cage (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} bars_of_cage)@ 2005-10-27 15:46:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
как надо писать
Когда человек, пропустив последний трамвай, возвращается зимней ночью в санях,
утомленный и недовольный прожитым днем, его сознание начинает заплетаться и
путаться, хотя человек трезв. Тогда из неопределенности окружающих впечатлений
отделяется и предстает глазам седока огромный зад и широко раскинувшаяся спина
кучера. Совершенно независимо от натуральной величины извозчика, он, в этом
своем облике, всегда кажется подавляюще большим и намного превышающим размеры
седока и саней вместе взятых, он всегда кажется взрослым человеком, неловко
присевшим на игрушечную мебель. Близко приставленная к нашим глазам, как
предмет, на который хотят обратить внимание близорукого, большая спина в темном
армяке — неизменна; все же остальное, как-то: дома, фонари, деревья, прохожие,
встречные обгоняемые и обгоняющие извозчики, луна — движется мимо. Спина
извозчика таинственна; она закрывает лошадь, везущую нас, и глубину улицы, по
которой мы проезжаем; тем самым она закрывает перспективу нашего движения и его
причину.
Вместо увозящей нас лошади мы видим на светлых местах только
сопровождающую нас плоскую лошадиную тень... Эта тень, опрокинутая на снег, то
усердно бежит вровень с санями, то вдруг как-то вкось смещается, как бы
порываясь мордой и передними ногами достичь свой бегущий оригинал; то вдруг, при
повороте, соскальзывает под полозья, с тем чтобы мигом развернуться с другой
стороны саней.
(Списку Мальгина посвящается)
Когда человек, пропустив последний трамвай, возвращается зимней ночью в санях,
утомленный и недовольный прожитым днем, его сознание начинает заплетаться и
путаться, хотя человек трезв. Тогда из неопределенности окружающих впечатлений
отделяется и предстает глазам седока огромный зад и широко раскинувшаяся спина
кучера. Совершенно независимо от натуральной величины извозчика, он, в этом
своем облике, всегда кажется подавляюще большим и намного превышающим размеры
седока и саней вместе взятых, он всегда кажется взрослым человеком, неловко
присевшим на игрушечную мебель. Близко приставленная к нашим глазам, как
предмет, на который хотят обратить внимание близорукого, большая спина в темном
армяке — неизменна; все же остальное, как-то: дома, фонари, деревья, прохожие,
встречные обгоняемые и обгоняющие извозчики, луна — движется мимо. Спина
извозчика таинственна; она закрывает лошадь, везущую нас, и глубину улицы, по
которой мы проезжаем; тем самым она закрывает перспективу нашего движения и его
причину.
Вместо увозящей нас лошади мы видим на светлых местах только
сопровождающую нас плоскую лошадиную тень... Эта тень, опрокинутая на снег, то
усердно бежит вровень с санями, то вдруг как-то вкось смещается, как бы
порываясь мордой и передними ногами достичь свой бегущий оригинал; то вдруг, при
повороте, соскальзывает под полозья, с тем чтобы мигом развернуться с другой
стороны саней.
(Списку Мальгина посвящается)
