Политика катастроф.

В июне 1929 года Грегор Штрассер, наряду с Гитлером один из самых видных тогдашних нацистов, в бюллетене “Националсоцилистише брифе” так определил генеральное направление НСДАП: “Мы – революция на марше, та самая революция двадцатого века, которая ниспровергнет основы современного общества и в корне изменит совокупный облик мира. Все, что вредит существующему порядку вещей, встречает у нас поддержку. И поскольку мы желаем катастрофы, к которой, по нашему глубокому убеждению, движется либеральное общество со всеми его институтами, мы не только сами отказываемся вмешиваться в естественный ход событий, но по мере сил препятствуем вмешательству тех, кто мог бы отсрочить эту катастрофу. Словом, мы ведем политику катастроф, ибо лишь катастрофа, то есть крах либеральной системы, расчистит путь к построению нового общества, которое мы именуем национал-социализмом.”

Здесь политика нацизма прямо названа своим именем – политикой катастроф. Но наряду с Гитлером поборниками этой политики были Альфред Гугенберг и союз ветеранов-фронтовиков “Стальной шлем”. Достаточно вспомнить о так называемом “Послании ненависти” – заявлении, принятом в 1928 году участниками фюрстенвальского съезда этой организации, в котором открыто провозглашалось: “Мы всей душой ненавидим нынешний государственный строй… Все на борьбу с системой, которая ныне правит государством”.

От правых протагонистов политики катастроф не отставали приверженцы КПГ, которые так же страстно желали гибели демократической республики, – все противники республики в совокупности образовывали весьма значительную группу, которую даже в самый благоприятный для Веймарской республики год представляли в рейхстаге 32% депутатского корпуса.

Интересная история, не правда ли?