Незнакомка, сойдя на берег, отправилась со свитой из шести воинов на рыночную площадь. Побродив меж торговых рядов и купив несколько безделушек, свернула на узкую улочку и юркнула в невысокую нишу. Охрана осталась снаружи. Длинный петляющий коридор спускался в полной темноте в такие глубины, куда и крысы остерегаются забираться. Свет ей не нужен, она вообще плохо переносила свет, а вот без тепла обходиться гораздо сложнее, сразу клонит в сон, потому передвигаться приходилось быстро. Ничего, там, в глубине тепло и сухо, как в пустыне, когда зарываешься в песок.

Ну, наконец-то, вот и дверь. Поскреблась. Открыли. Уютная комната, ковры, жаровни, полумрак. Хорошо. От удовольствия раздвоенный язычок сплясал танец радости, и незнакомка склонилась в приветственном поклоне.

В нише, на небольшом возвышении среди кучи маленьких шелковых подушек восседал старик. Внешне ничего необычного, только глаза желтого цвета с узким вертикальным зрачком. Старик одарил вошедшую милой улыбкой мелких острых зубок и таким же приветственным танцем раздвоенного длинного языка.

– Садись, Сотенна. Расскажи, как там наверху? – прошипел он.

– Все так же, – она скользнула на подушки у ног старца, – я устала, хочу в пустыню. Почему нельзя их просто убить, дедушка?

– Просто так нельзя. Они даже сами себя не могут убить просто так.

– Но как же их удалось убить, когда все началось? Ведь ты же смог, дедушка. Почему нельзя, вообще, избавиться ото всех этих людишек. Они такие глупые, наивные и бестолковые.

– Ты уже большая девочка, и очень красивая. Молодость всегда нетерпелива. Тогда я тоже был молод. И, похоже, поторопился. Теперь приходится наверстывать. Тогда и я рассуждал, как ты. Не слушал стариков. Мудрость иногда приходит с возрастом, иногда не приходит. Я даже не скажу, что лучше, понять, однажды, свои ошибки или оставаться в неведении до конца.

Она прильнула к старику, тот прижал ее к себе и они надолго замолчали.