| 10:16a |
* * *
Огромную рыжую собаку покинул бледный упругий червь. Паразит прогрыз маленькую дырку в брюшной полости хозяина и выполз из тёплого, тёмного брюха, увлекая за собой разноцветные кишки, в которых сразу же запутался, да так и повис.
Там, в недрах собаки, он получал питание напрямую, кожей и жил без цели и стремлений довольно продолжительное время, пока не осознал свой зубастый рот. Это произошло внезапно. В какой-то момент он уловил незнакомое шевеление в себе и обнаружил что обладает подвижными челюстями и острыми зубами. С тех пор в нём стали происходить таинственные движения, которые пугали его и беспокоили. При определённых усилиях ему удавалось забыть о них, и он некоторое время продолжал свою пассивность, однако, оставаться в покое сколько-нибудь длительное время он был уже неспособен. Обеспокоенное внимание вновь и вновь устремлялось к явлениям, которые совершались в его маленьком тельце, а как только его мысли направлялись к ним, те чутко отзывались, принимались шевелиться активнее, ползали и вздрагивали. Червь чувствовал что они чего-то хотят, что-то сообщают ему. Именно они, эти внутренние события и толкнули его на отчаянный поступок - на выход. Сначала он назвал его про себя побегом, но, обдумав ситуацию как следует, решил что раз ни кто его не помещал в место, в котором он находится, то и заточением это назвать нельзя, а следовательно, это никакой и не побег, а попросту выход.
Выбравшись, он был схваченный податливой массой кишок, и какое-то время ещё извивался охваченный жаждой самостоятельности, но, запутавшись крепче, замер и понял что свисать на кишках из пуза не так уж плохо, а устроившись поудобнее, даже полюбил это новое своё положение. Было мягко и тепло, клубок кишок раскачивался прямо под животом собаки, это умиротворяло.
Уютно полёживая в надёжной запутанности, он бросал время от времени ностальгические взгляды наверх, на тело давшее ему жизнь и развитие. Есть ли что-то там, за просторами лохматой плоти? Лишённый движения и возможностей, он, не привыкший к свету и монотонности собачьего шага, заскучал. Однако, этот червь отличался предусмотрительностью. Он не знал что ждёт его снаружи, поэтому покидая родной собачий уют, запасся кое-каким развлечением. Теперь, подумал он, самое время. Он достал круглый розовый предмет который прихватил перед побегом и стал на него смотреть.
Что это и как его применять? Там, в своём влажном, тёплом прошлом, когда идея выхода только прокрадывалась в его маленький мозг, он видел много таких розовых шаров. Они приятно пахли, имели прелестный внешний вид, но, по большому счёту, были бесполезны. Пробовать их на вкус было страшно и противно. Не зная применения украденному предмету, он обвился вокруг него, получилось семь оборотов. От шара исходило тепло и опасность, эти два ощущения причудливым образом складывались во вполне чёткое ощущение запрета. Но, было в этом запрете и притяжение свойственное всякому запрету, было что-то в нём, что не позволяло червю отвлечься. Шар манил.
Делать было нечего и червь поддался, преодолевая отвращение, он впился в него зубами и в его пасть брызнул кислый вкус. Это был вкус вины. Вина сжала его, пропитала всё бледное тельце и не отпускала его до самой смерти. |