лаэптоп

image © zdenka
Лаэптопа было жаль. Жаль от жары, от воды в воздухе - влажности и нежности. Его горячо было держать в руках, ласкать. Периодически он не выдерживал и падал в обморок в самой высокой точке, на самом интересном месте, без предупреждения показывая своему бой-фрэнду черный экран смерти. Когда это случилось в первый раз, на улице, прохожие испугались, стали кричать, принялись лупить лаэптопа по щекам, а некоторые - ногами по яйцам, третьи поспешили засадить ему по самые помидоры, пока он был теплл.

Во избежание повторения этого происшествия, лаэптопу купили дополнительный вилятор и маленькие фарфоровые ноги, которые вставлялись в официальные пазы. Между вилятором и лаэптопом образовывался панамский канал, по которому пустили голубой фреон - охлаждающий флюид. По живой воде шли лайнеры, палили пушки, велели пристать, и все это увеличивало циркуляцию тепла, но только в некотором смысле, поэтому в Конкрессе было решено канал расширять.

Внутри лаэптопа сидел провинциальный очень интеллигентный мужчина - расчетчик-землемер - и починял примус. Это его врожденная интеллигентность привлекала жар и черные эскадроны. Подобно шаровой молнии, она вызывала их из небытия посредством экструзии экзотермической реакции мыслeнного эксперимента. Мальчик-друг лаэптопа очень ценил эту способность преобразовывать скрытую интеллигентность непосредственно в глобальное потепление, хотя совершенно не представлял себе как использовать атом его в мирных целях.

Альтер Эго обсуждался в Лиге Наций. Неоконсерваторы отказались подписывать Киотский протокол и проиграли следующие выборы - жители Манхэттена отказались быть затопленными растопленными лаэптопом в Чезапикском заливе айсбергами.

До зимы было еще далеко - лето только началось. В зиму, в трескучий мороз лаэптоп был прекрасен. Он по капле выдавливал из себя раба, забивал пушку туго, долетал до середины Днепра и вытравливал рысака из таких глубоких сугробов, в которых не рисковала показаться самыя отчаянная гончая. Однако на холоде его алкогольные батареи быстро теряли свою силу интеллектуально-энергетических преобразований, и он быстро выдыхался. Зимой лаэптоп был спринтером, а не стайером.

Поэтому он любил унылую пору, когда не спеша он мог прогуливаться по центральному парку, забрасывать прохожих в короб с опавшими листьями и забивать в крышку гвозди суковатой клюкой.

А пока... Лаэптопа было жаль. Жаль от жары, от воды в воздухе - влажности и нежности.