Фарш невозможно провернуть назад и время ни на миг не остановишь.

Постмодернизм - фрейдистская зараза, банальная анальная фиксация.

Давайте построим мировоззрение, в основе которого лежит ненависть.

Одно из самых неприятных и идиотских занятий, которым мне приходилось заниматься, является вытирание жопы левой рукой. Кто не пробовал - не поймет.

Нахожу персонально символичным, что мое любимое музыкальное произведение исполняется вдвоем.

А Сорокин ничо, нормальный писатель.

- Я хочу к маме, - сказала маленькая девочка и заплакала.
- Вай, какой маленький девачка, савсем один гуляет! – сказал грузин.
- Потерялась деточка, - сказала бабушка.
- Возьми мороженое, девочка, - сказала продавщица мороженого.
- Что же это делается, товарищи! – воскликнул мужчина в очках.
- Какое бесстыдство бросить малышку на произвол судьбы, - фыркнула толстая женщина.
- Разойдитесь, граждане, милиция разберется, - сказал человек в серой форме.
- Пидарасы, - подумала маленькая девочка и пошла домой.

Впервые я встретил красный ковер зимой двухтысячного. Год начинался как-то очень муторно и совсем неправильно. Несколько часов я спал в поезде на кольцевой, а когда начала кружиться голова, решил, что пора двигаться к дому. Я вылез в Перово и дополз до ближайшей лавочки на станции, достал теплую Оболонь из портфеля и попытался прийти в себя. Желудок немного успокоился, я перестал смотреть в пол, боясь забрызгать посторонних людей внезапно накатившим спазмом, поднял голову и огляделся. Рядом сидело нечто, завернутое в не очень чистый ярко-красный ковер, похожий на старое индейское пончо, и поедало макароны с котлетой из пол-литровой банки. Неприятного запаха я не ощущал, точнее ощущал, но его источником был мой собственный организм, а не соседствующий, менять лавочку не было смысла. Я отхлебнул еще разок и достал книжку, двигаться в ближайшие минут пятнадцать мне было противопоказано. Подошла женщина, обычная такая, похожая на продавщицу универмага или еще на кого-нибудь. Обычная женщина из метро, их там много таких. Села рядом, между мной и той с макаронами и стала дергать за красный ковер.

- Мама, ну пойдем домой, ну, пожалуйста – тихонько шептала она.

Та, с макаронами, жестами показала ей на банку, просила подождать. Доела, достала из под лавки связку авосек, пакетов и каких-то сумок на толстом ремне, убрала остатки своего обеда. Они сели в поезд и уехали до конечной в Новогиреево. А я остался, допил свое пиво, дочитал книжку и пошел домой.

Начиная с этой дурацкой зимы двухтысячного, я сталкивался с красным ковром. достаточно часто, в основном, на станции, когда она ела или читала газету. Иногда на улице, она шла согнувшись под тяжестью своих бесконечных сумок, нанизанных на широкий солдатский ремень. Она не была похожа на бомжиху, от нее не пахло мочой и потом, одежда была довольно чистой, хотя какая там одежда, она все время была завернута в свой невообразимый ковер. Несколько раз я видел ее с книжкой, читала она очень забавно, водила пальцем по строчкам и шевелила губами, будто читает в слух. Если дождаться перерыва между поездами было слышно легкое посвистывание, хотя это могло мне просто казаться. Однажды я увидел у нее в руках тетрадь, в которой она что-то аккуратно записывала. Заглянув ей через плечо я увидел ровные ряды размашистых росписей на каждой строчки детской прописи. В последствии, книги в ее руках становились все более редкими, а тетрадочка появлялась все чаще.


Я не встречал красный ковер где-то с полгода, и уже успел позабыть свою соседку по лавочке, на которой я обычно переводил дух перед последним рывком к дому. В конце лета она снова появилась, грязная и уже откровенно пахнущая, хотя, может статься, что это просто я чуть более обычного пришел в себя, и вонь собственного нутра перестала глушить окружающие запахи. Не скажу, что я был этому рад, в этом состоянии я оказался не добровольно, а из-за окончательно потерявшего совесть желудка. Не суть. Красный ковер полинял и пованивал и, кажется, у него выпало несколько зубов. За ней снова иногда приходила женщина, правда я не задерживался около них особенно, в силу вышеозначенных причин, мне не нужен был этот короткий передых перед выходом наружу. Однажды у красного ковра остановился полосатый галстук, долго всматривался в ее лицо, затем заохал, запричитал, попытался ее потормошить, она подняла на него на секунду взгляд, я впервые увидел ее глаза, карие, добрые и вполне осмысленные глаза. Галстук вдруг невозможно покраснел, потупил взор и быстро, как молодая сука по первому снегу, высоко задирая ноги, побежал по ступенькам наверх. По его коротким вскрикам я успел понять, что красный ковер приходился ему школьной учительницей.

Прошло лет пять и я стоял в переходе метро Перово и ждал кого-то, кажется, отца, возвращавшегося навеселе с корпоративного нового года. В переходе стояли два довольно синих мужика с сигаретами и баночками какого-то коктейля. С их слов я понял, что красный ковер недавно преставился и был похоронен, что на похоронах была чуть ли не вся районная администрация, учившаяся в какой-то элитной спецшколе для детей партийных работников, где этот самый ковер и преподавала. Мужики тоже, по всей видимости, учились в той же школе, и тоже, само собой, были ублюдками от партноменклатуры, но рожденными не под той планидой, что не раз мелькало в их словах. Красный ковер сошел с ума после выхода на пенсию, она болела жаждой путешествий, однажды уйдя из дому она не пожелала туда возвращаться, лишь иногда дочери удавалось уговорить ее зайти помыться, когда она встречала ее в метро. Говорили, что ее видели в Париже, но, я думаю, брешут. Еще говорят, что ее труп так вмерз в развезенную вечерними ногами снежную жижу, что дворник казах, хуля Аллаха, с мясом отдирал ее от асфальта почти два часа. В это верю.

Ошпарил пальцы перегретым паром, блядь, как же больно.

За фразу наука доказала, я бы предлагал лишать перемычки между лобными долями. Никто не хочет воспринимать науку в динамике, чертовы традиционалисты, глядящие в прошлое. То, что наука доказала ее более не интересует - оно перестает быть наукой и становится технологией или просто мусором. Наука это не позитивное утверждение или ответ, наука это вопрос, это попытка установить связь между двумя маяками ясности в океане невежества. Наука ничего не доказывает, она просто структурирует факты таким образом, чтобы ими было удобнее всего пользоваться разумом.

Вот сейчас читаю, человек пишет: читал у Хокинга, что доказали, что суммарная энергия вселенной равна нулю. И в ответ ему облегченные вздохи, ах, ну наконец-то, слава Богу доказали. А чего доказали, кому доказали? Вообще, доказательство - это некое рассуждение, которое демонстрирует взаимосвязь между некоторыми фактами очевидным и ясным любому образом. Так что там вам доказали?

Расстрельные списки бессмысленны, потому что абсолютно не важно кого расстреливать, важно за что. Главное, чтобы архетипический эффект причинения смерти дошел до сознания масс, возбудил нужные центры и однозначно связался с некой моделью поведения. Соответственно, если вы хотите расстреливать, например, взяточников, то совсем не обязательно искать "самых виноватых", можно брать любых. Главное при этом разъяснить действие, уложить его в сознание и, желательно, изобразить последовательность в исполнении наказания (либо наоборот, абсолютную случайность - хватаем первого попавшегося и вешаем).

Те же, кто пытается расстрельные списки составить, очевидно, до расстрелов никогда не дойдет, ограничившись списками. Расстрелы подчиняются исторической необходимости и сроку последней поставки кокаина в нечерноземье. А пиздоболам не подчиняются, увы.

Simeon ten Holt пишет божественную, нечеловеческую музыку, чистые звуки абсолютной красоты. Я очень хочу услышать живое исполнение, но мне ни разу не попадалась информация о концертах.

Предыдущий аккаунт стерт из базы данных и восстановлению не подлежит. Жарю курицу с овощами.

Главное в тексте ритм, нужно обволакивать читателя не смыслом, но размеренным стуком колес. Скорость движения поезда зачастую привносит в книгу больше, чем фамилия автора.

На фарфоровом дне моего унитаза
Весенней зеленью горит
Размокший лист сушеной мяты.

Я часто натыкаюсь на сообщения о том, что адские правительства посредством провайдеров или интернет-гигантов следят за личной жизнью пользователей. И не менее часто вижу сообщения - забейте ебала, бляди, кому вы нужны - с которыми мне сложно не согласиться. Однако, вполне понятно, почему этот аргумент не находит отклика в наплечных жбанах большинства конспирологов. Они надеятся, что когда-нибудь, они совершат нечто такое, за что ими всеми сразу заинтересуются и им, возможно, придется спасаться от преследований. Их жалкая, ничтожная, скучная и никому в хуй не впившаяся жизнь единственным оправданием своего существования находит эту надежду. Цивилизации строятся и народы движутся под властью этой силы, не быть говном, не быть говном.

Только одних эта сила заставляет основывать города и совершать открытия, а вторых пиздеть про конспирологию в интернете, стеля соломку под то, чего никогда не будет. Потому что с какой силой говно не толкай, ничего кроме говна получиться не может.

Автор данного сообщения в момент его написания, безусловно, при наличии внутренней честности, должен отнести себя к говну. Пускай, утешимся "в момент написания" и троекратным прочтением второго параграфа третьего тома ландавшица.

Критикантам дедушки Уотсона имею сказать следующее, ничто не мешает дуракам иметь те же самые гражданские права и свободы, что и умным. Более того, так на самом деле и есть. Еще более того, если бы дедушка заявил, что дворнике тупее академиков, думаю, никто бы его не осудил, так почему, высказывания, возможные относительно одной группы, оказываются засуспенжеными, относительно другой? Это по меньшей мере глупо.

Интересно, можно ли считать расистскими утверждения типа: почти все негры... или все негры, кроме одного...?

Перестаю любить сумасшедших - это плохой признак, надо за собой внимательней следить. Хотя излишняя внимательность тоже подозрительна. Мне она не нравится. Я живу один, у меня нет грязной посуды, у меня застелена и заправлена кровать, я гашу свет в сортире и вовремя покупаю туалетную бумагу. Если я постираю шторы, обратитесь, пожалуйста, куда следует.

Следует обратиться куда следует. Кокайа рекурсейа!

Прежде, чем начинать какое-либо рассуждение и выстраивать под него аксиоматическую базу, следует обосновать необходимость это рассуждение проводить, то есть, предполагаемый результат рассуждения должен быть значим.

Например, я довольно часто встречаюсь с утверждением: атеизм - это религия, и с попытками его "доказательства". Прежде чем вообще рассматривать эти обоснования и доказательства очень хочется спросить, и что дальше? Ну вот, допустим, доказали вы, что атеизм - это религия и дальше что? Мир должен немедленно перевернуться.

Короче так, прежде чем доказывать некоторое утверждение, следует выяснить, существуют ли из него полезные следствия.

Просрал день и две реакции. Распизделся в форуме, прилюдно наложил запрет на трепотню до понедельника. Какое же говно.

Сдал документы на загранпаспорт. Радость, одна штука.

Умение вести себя в соответствии с чувством собственного достоинства, видимо, передается генетически, да-да, тот самый джентльмен, который должен закончить три университета. Вы слышите, как в вас живет Ксюша Собчак, слышите как она шевелиться, как она сажает вас в кресло, достает ваш член и начинает его дрочить? Слышите? Как она тянется к пульту от телевизора или набирает в строке браузера адрес говносайта с бугагошечками или, блядь, политическими новостями. Сколько же в нас во всех говна, братие, давайте помолимся вместе. Аваф.