| |
[Jan. 13th, 2011|05:52 pm] |
На измене он никуда не выходил из дома, запирался на все замки и прибивал доски к окнам. Это могло длиться неделю, а то и месяцы. Поначалу расходились слухи о его смерти, но со временем привыкли к его пропажам и особого значения не придавали.
Очередная юная особа, желающая побунтовать и вернуться к 'нормальной жизни через день', подарила ему котейку. Рыжего, с серыми пятнами. Его такой подарок очень обрадовал. Правда, позже появилась небольшая проблема: если ему удавалось без еды обходиться долгое время, то кот дольше нескольких дней не выдерживал и кусался. И во время очередной измены ему пришлось вылезти из дома. На улице сразу стало не по себе, солнце казалось врагом №1. Разговоры прохожих, сигналы, шелест листьев и прочее, и прочее, на что обычно не обращают внимание — всё это сливалось в единую какафонию и молотком било по затылку. Изредка выделялись отдельные шёпоты и его настигала паника; он был уверен, это ведётся заговор против него. Но еды для кота добыть удалось.
Ему надоели инъекции, что сподвигло его начать курить опиум. Эффект был даже благоприятней, чего он не ожидал. И вот он лежит и улыбается запертому окошку, как чья-то тень закрыла ему свет. Три шестикрылых серафима стояли и глядели на него добродушно. Но его это нисколько не удивило.
— Мы не отведём тебя в поле, чтоб разбить твою голову камнем.
— Я знаю.
Комната вновь стала безлюдной, только котейка играл с паутиной.
Если курение и приносило радость, то последствия были намного тоскливей. Котику приходилось голодать неделями, из-за чего он стал тощим. Однажды он не выдержал и начал грызть голенище своего хозяина. Тот проснулся от неприятных ощущений и, увидя разодранную ножку, решился выйти из дома. Стерильного бинта не нашлось, перевязал рану единственной чистой майкой.
Он и не знал, что уже середина осени на дворе, поэтому в одной рубашке и шортах было прохладно. Шум бил по макушке с особой злобой, идти до чёртового магазина пришлось быстрым шагом, что давалось с трудом. И пока он стоял в очереди, его очень удивила тёмная туча за окном. Подошёл к полупрозрачному стеклу и заметил, что туча в форме слона. С детским интересом он разглядывал, как облачный слоник шевелит ушами и будто бежит.
— Платить-то будете, молодой человек?
Вопрос ошпарил его. Быстро расплатившись, выбежал на улицу, но слона уже не оказалось в небе.
Кот очень обрадовался еде, а хозяин его задумчиво сидел на полу и не мог не думать о слоне.
— Слон сбежит. Слон сбежит и будет так же бежать, — тихо прохрипел он, но котик не обратил никакого внимания.
Через несколько недель захотелось пройтись. Такое редко бывало, но имело место быть. Оделся уже теплее и медленно шастал призрачной походкой. Звуки как всегда сливались в единый шум. Но чем дальше он шёл, тем чаще слышал крики. Его это не удивило. И увиденная причина воплей также не заставила шевельнуться. Он ведь знал, что слон сбежит. Не ожидал, правда, что слон будет не один, а с парой таких же ушастых сволочей.
Как оказалось, слоны насмерть затоптали нескольких зевак. Незначимая потеря, вокруг которой куча лживых охов и истерик. Кот дремал на подоконнике, он решил взять с него пример и тоже лёг спать. На полу, правда.
Во сне он шёл по воде и к нему тянулось множество рук, которые отчаяно искали, за что бы ухватиться. Но он никому не подавал руку и шёл дальше.
Наверно, его бесконечная прогулка и дальше продолжалась бы, но он проснулся от холода. И пока искал одеяло, ему всё стало ясно.
Приближалось католическое Рождество. В детстве мать брала его с собой на мессы, ему там нравилось сидеть и разглядывать картины. С возрастом появилось некое отвращение к этим походам, однако ходить приходилось. Когда он сбежал из дома, ноги его в церкви больше не было. И этот год, этот приближающийся день не был исключением, поэтому он заперся изнутри и не желал видеть натянутых счастливых лиц.
Через несколько дней, когда всё утихло (как ему казалось), он вылез на улицу. В кроссовках было прохладно, но терпимо — снега этой зимой не было. И пока он шёл, чувствовалось какое-то напряжение среди людей. Зайдя в первый попавшийся магазин, он решил прислушаться к новостям по радио, чего обычно избегал. И то, что месяц назад стало ему ясно, подтвердилось. Наводнение, цунами, множество жертв. Он как всегда не удивился, разве что некоторую досаду испытал — мог ведь рассказать об этом кому-либо. И неважно, что его приняли бы за чудака или сумасшедшего. Он не желал становиться спасателем душ, люди были ему противны. Он лишь не хотел испытывать подавленность из-за того, что не сделал.
Много чего произошло за несколько лет. А кое-что — нет. И всё благодаря ему. Первое время люди относились скептично к нему, особенно из-за глупых сказок СМИ. Но однажды, когда он предостерёг двуногих об извержении очередного вулкана с непроизносимым названием, к нему решили прислушаться.
Он не хотел никого видеть. Рассказывал свои дурацкие сны и увиденные образы кому-то из малочисленных знакомых, а те передавали другим, более значимым фигурам, и был доволен. Доволен тем, что сказал. А на спасённые жизни ему было начихать.
Как-то раз проснулся он на рассвете и сидел всё утро у окна. Вдруг стало темнее. Сразу догадался, кто к нему вернулся. Те самые шестикрылые серафимы. Но было их двое.
— Помнишь, не отвели мы тебя в поле, чтоб разбить голову твою камнем?
— Помню.
— Знаешь, почему нет третьего с нами?
— Почему?
— Он ждёт тебя в поле.
— Сейчас?
— Таково.
— Предупредили бы.
— Изволь?
— Кота жалко. Пристроить бы кому.
— Его возьмут добрые руки.
— А как же. Всегда так говорите.
— Что злит тебя?
— Вы знаете.
— Таково.
— И никак не предупредить?
— Нет.
— И вам не жалко их?
— За что нам должно быть жалко их?
— Я не знаю. Они ведь веши братья и сёстры, всё такое.
— Почему ты прячешься от своих братьев и сестёр?
— Они мне противны. Но я не ангел, и то слабо верю, что им удалось бы измениться в лучшую сторону.
— Ты верен своей вере в это?
— Слабо, но верю.
Шестикрылые грустно глядели на него. Он смотрел на спящего кота. В последний раз.
Через несколько недель в дверь постучались, но никто не открывал. Стучал тощий, рыжий паренёк. И когда он собирался уходить, то услышал мяуканье. Бьёт ногами в дверь, а всё равно не подходят. Он решился залезть в окно по пожарной лестнице. И вот он разбил стёкла, а за ними оказались доски. Их было легче выбить, чем дверь. В комнате стоял мерзкий запах. Кот подбежал к нему и попросился на руки, они подходили друг другу — оба тощие. В кресле сидел тот самый хозяин котейки. Но он был мёртв.
Гепатит — довольно частое среди наркоманов. Впрочем, он знал об этом давно. А кот остался жить у того тощего паренька. Он хоть и не был добрым, о чём твёрдо знал покойный, но за котом следил внимательно.
А пока шёл ливень, который ниразу не остановился за месяц, шестикрылые серафимы пытались отыскать давно умершего чудака. Кое-кто хорошо его спрятал. И они так и не узнали, почему он верил в лучшую перемену. Слабо, но верил. |
|
|
