Письмо   Г.М. Каткова о реакции историков на его выступление о большевиках и немецких деньгах

 Г. М. Катков -- Б. И. Николаевскому

     [Без даты]
     Многоуважаемый Борис Иванович,
     Спасибо за Ваше письмо.
     С удовольствием сообщаю Вам подробности моего столкновения с господином Рютером. Он был секретарем секции, на которой обсуждалось поведение немецкой социал-демократии  во время  первой мировой  войны.  На  утреннем  заседании председательствовал профессор Бернардт Шмитт. Я  записался  на выступление в
прениях по докладу  Чарлса Блоха (Израиль). В прениях по предыдущим докладам некоторыми  советскими  историками,  в  частности  Степановой, говорилось  о беспринципности  германской  социал-демократии,   шедшей   на  компромисс  с германским  имперским   правительством,  тогда  как  Ленин  всегда  держался
принципиальной линии и не шел на компромиссы ни с  каким  империалистическим правительством какой-либо из воюющих  стран. На  эту  точку  зрения  я хотел возразить,  что  если  германские  социал-демократы  сотрудничали  со  своим правительством в целях  свержения царского режима в России,  то и большевики
со своей  стороны не отказались в  критический момент  от  финансовой помощи германского правительства в их  борьбе за  свержение "власти империалистов и капиталистов".

     Когда   я  должен   был   говорить,   Гернардота   Шмитта   сменил   на председательском  месте   Рютер.  Аудитория  была  довольно  многочисленная, включая несколько десятков советских и восточноевропейских историков,  среди которых я заметил академика Минца. Мое выступление, по моим расчетам, давало
мне  возможность процитировать отрывок  из телеграммы Кюльмана, которая Вам, конечно,  известна и  за напечатание  которой я подвергся окрику в "Вопросах истории"  как  распространитель  "очередной фальшивки".  Рютер видел, что  я входил на трибуну с книжкой Земана в руках. Времени  у меня  было всего пять
минут. Как только я дошел до места, когда я собирался цитировать  телеграмму Кюлманна,  Рютер прервал меня, сказав, что я говорю не на  тему,  так как мы обсуждаем  немецкую  социал-демократию,  а  не  большевиков. Я  замешался, и вместо  того  чтобы  цитировать  документ,  напомнил  Рютеру,  что  связь  с большевиками поддерживалась через посредство немецких социал-демократических деятелей,  в том  числе  Парвуса. Но как  только я вернулся к  теме  и снова упомянул  об отношении советских историков к данным  документам  германского министерства  иностранных  дел,  Рютер   снова  остановил  меня,  пространно объясняя, что я вышел за пределы рассматриваемой темы.
     При  этих обстоятельствах я заявил, что отказываюсь  от слова. Еще пока шел  мой  спор с Рютером, профессор Сеттон-Ватсон подал записку в президиум, протестуя  против  поведения председательствующего.  После  меня  слово было предоставлено  Рютером  академику  Минцу.  говоря  по-английски,  он выразил удовлетворение в том, что председатель меня  остановил. Советские ученые, по словам Минца, согласились принять участие в работах конгресса в уверенности, что вопросы будут разбираться в научной плоскости, и Минц был удивлен, что  с "этой высокой трибуны" ему  пришлось слышать  "грязную  ложь". На этом слове Рютер  остановил Минца,  прося его повторить то, что он  сказал, так как он, Рютер, де  не  расслышал.  Минц смутился  и закончил,  сказав, что легенда о
немецких  деньгах Ленина  давно  опровергнутая ложь,  которую  теперь  могут распространять только бывшие нацисты.
     Минц  кончил  под  аплодисменты  части  аудитории.  В  тот  же  вечер я обратился  с  письмами  к  председателю конгресса  сэру  Чарлсу  Уебстеру  и профессору Бернардту Шмитту, прося их обеспечить  опубликование текста моего выступления  в  протоколах  конгресса. На  следующий  день я получил  устное заверение,  что  так будет  сделано,  от профессора Шмитта. С  Рютером  я не разговаривал и против выступления Минца не протестовал, так как бессмысленно протестовать  против лая  шакалов  и  воя гиен. Сообщение об  этом инциденте появилось в "Дейли Телеграф" а также, как я слышал, в "Нейе Цюрихер Цейтунг" и в  ряде голландских газет. Посылаю Вам переписанные два отрывка из  "Дейли Телеграф",  текст  моего  ответа  на  письмо  в  редакцию  Рютера,  а  также
восстановленный текст моего выступления на конгрессе, каким он должен был бы быть,   если  бы  не  было  вмешательства  Рютера.  Текста   письма  Рютера, появившегося  в  "Телеграфе" 13 сентября, у меня под  рукой не  оказалось. Я надеюсь, что этот подробный  отчет  удовлетворит  Ваше любопытство  к  этому незначительному, но довольно характерному инциденту.
     На днях в Америку на один месяц поедет мой большой друг Макс Хейуард, и он с Вами надеется  встретиться, и я прошу его при этой оказии выяснить один или два вопроса,  касающихся событий семнадцатого года,  которые меня  давно интересуют. Один из них касается некоего Цивина, имя которого упоминается  и в  книжке Земана*. По некоторым сведениям, которые мне не удалось проверить  Цивин был по  возвращении из Швейцарии (через Англию, якобы  в сопровождении жены Чернова?) арестован  при Временном  Правительстве. Известна ли  Вам его дальнейшая судьба? Он  несомненно был  немецким  агентом  в самом  простом и точном  смысле  этого  слова. Летом  семнадцатого года он  был  очень тяжело болен, но сведений о его смерти у меня нет.

     Искренне Ваш
     Георгий (Михайлович) Катков

     *) И в статье Д. Шуба в "Новом журнале". [Прим. Г. М. Каткова.]