Спор с добрыми намерениями
"С 1921 по 1927 годы я регулярно был членом делегаций итальянских коммунистов на съездах и на встречах коммунистического руководства. Что поразило меня более всего в российских коммунистах, даже в таких исключительных личностях как Ленин и Троцкий, была их полная неспособность к честности при обсуждении мнений отличавшихся от их собственных. Осмелившийся противоречить немедленно становился изменником, оппортунистом, наемником. Спор с добрыми намерениями непредставим для российских коммунистов.

Какая поразительная абберация сознания: для считающих себя материалистами и рационалистами ставить в своей полемике морализирование выше рассудка! Сравнимый пример одержимости можно найти только в Инквизиции.

Когда я уезжал из Москвы в 1922 году, Александра Коллонтай сказала мне: "Если вы прочтете в газетах, что Ленин арестовал меня по обвинению в краже серебрянных ложек из Кремля, это просто означает, что я не вполне с ним согласилась по какому-либо мелкому вопросу сельскохозяйственной или промышленной политики".
Коллонтай приобрела свое чувство иронии проживая на Западе и она употребляла его только в разговорах с людьми с Запада.

Но даже в ту пору, в лихорадочные годы строительства нового режима, когда новая ортодоксия еще не установила полную власть над культурной жизнью, как же трудно было найти взаимопонимание с русским коммунистом о простейших и для нас очевидных вопросах! Насколько трудным было -- я не говорю, прийти к согласию, но хотя бы понять друг друга -- в разговорах о том, что свобода значит для человека Запада, даже для рабочего. Однажды я потратил несколько часов пытаясь разъяснить директору советского государственного издательства, почему ей следует по меньшей мере стыдиться атмосферы препятствования и запугивания, в которой жили советские писатели. Она просто не могла понять, что я пытался втолковать ей.

"Свобода", пытался объяснять я, "означает возможность сомнения, возможность ошибаться, возможность искать и экспериментировать, возможность говорть "нет" любой власти -- литературной, художественной, философской, религиозной, общественной и даже политической."

"Но это.." -- пробормотала в ужасе выдающаяся функционерка советской культуры -- "... это же контрреволюция!"
И затем добавила, как бы пытаясь отбиться: "Мы рады, что у нас нет вашей свободы. Зато у нас взамен ее есть санатории."

Когда я заметил, что выражение "взамен" бессмысленно; "свобода не является товаром и не может быть променяна", и что я видел санатории и в других странах, она рассмеялась мне в лицо:
- "Да вы сегодня решили надо мной пошутить!" -- сказала она мне.
Я был настолько поражен ее непосредственностью, что больше не пытался ей противоречить."</i>

Iganzio Silone, "The God that failed, six studies in communism", London, 1950, pp. 106-107


"Спор с добрыми намерениями" непредставим и сегодня. Непредставим для большинства из нас - в парламенте, в оппозиции, в газете, в магазине, в семье... Или мы все стали с тех пор "российскими коммунистами"?

Цитата итальянского коммуниста - из интересного поста oboguev@lj