8 лет назад
Восемь лет назад нелёгкая жизнь дёрнула меня начать писать романы.
Читать их одно мучение, но больше мне поделиться с Вами, дорогие мои френды, нечем.
Буду делиться, чем могу, потому что силы иссякли, а халву я почти всю съела.
Каждый день буду публиковать в этом листке главу из романа.
Пишу я кратко, так как знаю всего 20 слов, и то, сами понимаете, 17 из них - нецензурные.

Итак, роман "Русский фатум или Вы просили нескромной судьбы?"

- Чаще глядите на небо.
- Куда-куда?..
- На небо!

На крыше на старом шифере лежали крылья… Размера 46-го - как раз для маленького человека, проще говоря, ребёнка лет двенадцати… Чуть пыльные, обтрёпанные и желтоватые, словно владелец облетел половину Земли на них… Да что я такое говорю?.. Разве такое возможно?..

- Разум не обменяешь, но счастье-то можно дать? - бубнил один поп, а другой внимал.
- Человеку с глупой головой? Счастье?.. - не поверил первый.
- Счастье и глупому - не помеха! - отмахнулся сивой бородой седой и повыше поп.
Из Хоромного тупика они вышли на Боярскую улицу, и поднялись по двум осыпающимся ступенькам к Непорочной церкви. Её псевдо-соломенные купола и много сизарей на растрескавшемся асфальте, были известны на всю округу… Батюшки осенили себя крестами и размашисто вошли в древний храм, не забыв вытереть ноги о половик у порога.
Они не заметили необычайного явления - серебристых облаков над Москвой, так были увлечены своим разговором.

УЛИЦА ЦАНДЕРА

И через неделю в храм пророка Илии на три коротких дня спецрейсом из Аделаиды привезли «Иону - Счастье Лучезарное» и пол-Москвы сбежалось просить удачи для себя и собственных детушек.

Удивительно, но к концу первого дня очередь рассосалась - полил страшный дождь, и когда остался всего час, который можно было ещё просить у образа Ионы чего-нибудь хорошего для себя, перед иконой стояли только две бабули в фильдеперсовых чулках…Они попросили себе всего, чего им только грезилось и мерещилось, и пошли, то есть побежали по лужам, как молодые, под одним чёрным зонтом с двумя поломанными спицами.
Шли и смеялись, что, мол, ещё, может быть, кому надо, а не знают люди - ещё пятьдесят шесть минут можно счастья просить сегодня, а нет никого…
- Давай, кого увидим, тому - скажем! - расстались они на перекрёстке и припустили по лужам, каждая к своей панельной пятиэтажке.

НАТАША

Наташа Тупицына шла домой, проклиная судьбу. В авоське она несла три своих первых детектива.
- Мы такого не печатаем, это ж невозможно читать, женщина! - вернули ей папки в издательстве «Павлин». - И что за названия, а?.. «Я вас прощаю», «Бухты-Барахты», о боже… А вот ещё «Кошачья душонка», там разве про кошек?.. Мы про кошек не печатаем, вы же в серьёзное издательство пришли, а не в «Нэшнл Джиографик», неужели не ясно? - Дама-редактор отмахнулась от пухлых Наташиных папок. - Кто вам посоветовал эти дурацкие названия?..
- Я сама придумала, однажды вечером на кухне, - Наташа пожала плечами и, сложив папки в сумку, спустилась по крутой лестнице на улицу.
С неба капал мелкий дождь, надо было спешить домой, а путь предстоял неблизкий - издательство «Павлин» находилось на самой окраине Москвы. Вдобавок, какой-то болван на чёрном «майбохе» крайне оскорбительно обрызгал её, заехав передним колесом в лужу. Наташа кротко посмотрела вслед вспыхнувшим габаритным огонькам, опустила голову и пошла, обходя вчерашние лужи, к метро.
- Май - несчастливый месяц для меня, - вслух думала она, стремительно переступая в промокших босоножках.
Дождь уже лил вовсю, а Наташа, как всегда забыла зонтик дома.
- На что я ещё надеюсь, сама не пойму, - продолжала рассуждать она, забежав в метро. - Хоть бы кто объяснил, как надо жить, а то ничего у самой не получается!
К своему дому на улице Цандера, Наташа подошла около половины восьмого вечера, не забыв про пельмени и хлеб для семьи. Было Наташе 34 года, и она давно забросила думать о фигуре, не говоря уже про лицо, а чтобы придерживаться своего идеального веса, каковым считала 78 кг - так, вообще не помнила, когда о такой ерунде думала. Наташин вес свободно гулял между 100 и 120 килограммами, как медведь-шатун.
- Десять туда - десять обратно, - шутил Наташин муж, с удовольствием оглядывая статную супругу.
Да и какая разница?.. Мужчины в семье и так ценили Наташину красоту, независимо от тоннажа. Ведь в придачу ко всем своим маленьким недостаткам и весомым достоинствам, Наташа была замужем за местным водопроводчиком.
Их семейный союз пришёлся в год, когда Наташа с пятью тройками окончила Московский пищевой институт, а возвращаться в родной Таганрог, означало забросить все мечты о творчестве и трудиться пищевым технологом, где-нибудь на фабрике-кухне. Эта чушь с возвратом в Таганрог - к маме, казалась Наташе до того глупой и несвоевременной, что она решительно пошла искать мужа. Да-да, вот так встала и пошла. И далеко ей идти не пришлось: на крутой лестнице общежития Пищевого института, в сакральной темноте она столкнулась с каким-то крупным существом, зацепившись за него двумя пуговицами шёлковой розовой блузки, которая просто рвалась в районе Наташиной груди...
Существо, с оживленным матерком вытащило Наташу на свет Божий у подъезда общежития, и оказалось местным водопроводчиком, которого в институт к пищевикам пригласил деканат для починки неисправного женского туалета на третьем этаже.
- Ой-ой-ой, - сказал водопроводчик, - а я после армии таких, как вы ещё ни разу не встречал!..
- И не встретите, - строго сказала Наташа, отцепляя свои пуговицы от чужого мокрого комбинезона.
- Простите-извините, - вытерев пятерню о грудь, мужчина пригладил светлые кудри на голове. Кудрей было ровно два - справа и слева от розовой лысины по одному кудрю. - Вова! - с радостью представился мужчина, и пояснил, кивнув на общежитие пищевиков. - Сантехник этой богадельни.
- Наташа, - вынуждена была представиться Наташа, и уже через пару месяцев стала носить потомственную фамилию Тупицыных, с которой охотно поделился муж. Девичья её фамилия - Будкина, никак не соответствовала Наташиным любовным стихам, которые публиковались в толстых литературных журналах в те годы.
Нельзя сказать, что с мужем Наташе не повезло - он не пил, скорее ел. Вдобавок, через год с небольшим, у четы Тупицыных родился сын Павлик.
- У меня растёт мальчик, - с достоинством сообщала Наташа, если её спрашивали о детях.

Наташа грустно взглянула на окна своей квартиры и уже собиралась войти в подъезд, когда...
- Наташка, стой! - крикнула ей из форточки соседка бабушка Моркокина. - Твой роман-то ещё не взяли?..
- Пока нет, - покачала головой Наташа. - Нету волосатой руки, вот и не берут, - подумав, добавила она.
- Тогда кидай свои сумки ко мне в окно и беги в церкву! - бабка Моркокина смачно откусила от яблока и махнула огрызком в сторону храма.
- Чевой-то?.. - Наташа опасливо посмотрела на соседку, потом обернулась на храм, стоя по щиколотку в луже, ноги у неё предательски разъезжались.
- Счастья просить! Ещё успеешь!..
- Да? - задумчиво спросила Наташа. - А стоит ли?..
- Да!.. Беги, и не рассуждай смотри, вредно это! - и бабка Моркокина возвела руки к небу.
Глаза у неё подозрительно сияли - то ли от слёз, то ли от недавно выпитой стопки.