Продолжение романа "Вы просили нескромной судьбы?"
- Перестань строить рожи, Паша!..
Павел Олегович от души состроил рожу в спину своего водителя.
«Может счастья попросить?» - сосредоточенно глядя на очередь к храму пророка Илии, рассеянно думал Голда. Потом вспомнил, что он - банкир, и в принципе, как бы счастлив уже, и снова состроил печальную рожу.
Голда Павел Олегович, банкир.
Солидный, в приличных брюках. С животиком.
Ну, с ним всё понятно…
«Он хорошо воспитан, обучен искусству лжи и умеет скрывать свои реальные чувства и помыслы, например такие, как желание пойти в туалет во время важных переговоров…» Эти слова были явно не про Павла Олеговича Голду, явно не про него, явно… Павел-то Олегович ни в чём себе не отказывал. Он был на редкость эмоционален и возбудим, пожалуй, он даже был и собственно есть самый эмоциональный банкир в России за всю историю банковского дела страны...
Вот так.

Выверенным движением Павел Олегович достал из дипломата бутылку
«Палёнки» и открыв, сделал три больших глотка.
- Счастье, - бормотал он, глядя в раскрытое окно машины. - Да вроде… оно есть.
- Не пейте, Пал Олегыч, вам же нельзя, - предупредительно обернулся и напомнил водитель.
- От литра умрёшь разве, - Голда сделал ещё пару глотков и убрал бутылку обратно в дипломат. - Ну вот, выпил и перешёл в другую плоскость - расширение сознания называется, - вздохнул он и улыбнулся своим печальным мыслям.
А уже через минуту Павел Олегович, просунув голову в окошко, ловил лицом солнце. Внезапно он заметил странный оптический эффект в небе - серебристые облака в виде прочерченных стрел.
- Павел Олегович, поосторожнее бы, - попенял ему водитель. - Мне вас до банка довезти надо.
Голда кивнул и, выхватив глазами половинку неба на память, сунул голову обратно в машину.
«Сижу и никого не трогаю, а прошлое всё лезет и лезет из всех возможных щелей, как убийца!.. Ну, почему?.. Отчего мне стало так мерзко жить?..» - Павел Олегович смежил веки, и некоторое время пытался не спрашивать себя ни о чём.
Его тесть Исаак Горелик был категорически против трёх семей Павла Олеговича на стороне, но в этот раз скандал разразился по абсолютно другому поводу.
- Ладно, Паша, если ты такой половой гигант, ладно, - кричал на зятя Исаак
Исаакович, раздувая щёки, - но дылда-любовница тринадцати лет, таки не красит тебя!..
- Меня - не красит?.. - возмутился Павел Олегович, вспомнив двухметровое эфирное создание, с которым больше месяца назад познакомился в ночном клубе. - А кого красит, хотел бы я знать?..
- Тебя - не красит, - уничижительно тихо повторил тесть Исаак Исаакович. - И семью твою…
Машина встала на светофоре, и Павел Олегович, высунувшись, покосился на сбитые ботинки нищего на тротуаре и, не удержавшись, состроил ему рожу. Нищий подумал и дважды плюнул Павлу Олеговичу в лицо, а водитель, выругавшись, тронул машину.
- Как вы, Павел Олегович? - обернулся он.
- Ничего особенного! - Павел Олегович хохотнул, утираясь, вся его жизнь была чем-то похожа на сегодняшнее происшествие, вдруг понял он.

А через час в очках от Жана Поля Готье, Павел Олегович сидел и исправно давал интервью федеральному каналу.
- Оставляете ли вы чаевые дворникам? - занозливо выспрашивал его корреспондент с лицом юного лиса. - А уборщице, подмывающей ваши плевки на площадке перед дверью?..
Пал Олегович устал отвечать, поднялся и вышел.
- В магазин деликатесов, - велел он шофёру. - А лучше, отвези-ка меня в храм, - внезапно махнул рукой Павел Олегович. - Давай, вези, - и Голда бросил взгляд на серое здание собственного банка.
Очень грустный взгляд, надо вам сказать…
«Проходят годы, и видишь, что выбрал и от чего отказался, прав был или не прав…» - размышлял Павел Олегович, глядя в спину водителя.
Шёл второй день пребывания «Ионы - Счастья Лучезарного» в Москве, и завтра у иконы ожидалось столпотворение.