Сугубо личное
Этот пост я посвящаю своей прабабке, Ирме Иоганновне Штейнекер (дев. Шефер). С ней я жил до 13 лет, и характер мой сформировался под её влиянием. Родилась Ирма в 1905 году в немецком селе под г. Энгельс в семье немцев-лютеран, иммигрировавших в Россию при Екатерине. В её семье было 12 детей, все они или погибли в Гражданскую, либо эмигрировали. Раскулачили их основательно. Сначала выселили в г. Баку с конфискацией, потом, опять же, ограбив, переселили в Узбекистан. Один из её братьев уехал в штат Колумбия в САСШ и был ведущмм инженером в фирме Сикорского. У меня есть его фото, где он в штиблетах сидит на веранде своего дома. Точнее не скажу, ибо я в то время, по известным каждому причинам, не интересовался историей своих предков. До 1980 года мы жили в доме, построенном моим прадедом, Рудольфом Карловичем Штейнекером. Потом разменялм дом на однокомнатную квартиру и энную суму деньгами. В квартире поселились я и бабушка Ирма, деньги пошли матери на хозяйство: она тогда обзавелась новой семьей. Детей у прабабки было мало - только одна дочь (Ида). Дочь эта вышла замуж за русского мужа по имени Василий. Так что я немножко Васильевич :-) Всё бы ничего, но, родив двух детей от русского мужа, бабка стала вдовой, и не нашла ничего лучшего, чем выйти замуж за узбека. От узбека по фамилии Кадыров она родила 9 (!) детей и даже получила медаль "Мать-героиня". Аццкая смесь немца с узбеком сильно напоминала цыган, и неудивительно, что к нынешнему времени большая часть моих "родственников" либо сторчалась, либо села в тюрьму за наркоту. Один из дядей в армии потерял все зубы и стал шизофреником, второй женился на кореянке (как это ему удалось - не знаю) и живет сейчас в Краснодаре. Кстати, он оказался самым вменяемым из узбекско-немецкой смеси и я ему благодарен за пару-тройку раз, когда он меня выручал в детстве. Он был руководителем бандитской группировки в узбекском районе и вытаскивал меня из серьезных проблем. Сашка, спасибо тебе.

Я немного отвлекся. Итак, когда бабка вышла замуж за узбека, прабабка заявила, что на порог не пустит её и всех её выродков. И не пустила. Никогда в нашей квартире не появлялся никто из узбеко-немцев. Прабабка моя была строгим и правильным человеком. Фраза "Орднунг ист орднунг" не была для меня экзотикой, и в детстве я прилично разговаривал по-немецки. Потом, впрочем, всё позабыл. Каждые выходные мы с Ирмой перемывали всю чешское и немецкое стекло, которое Ирма хранила мне "в приданое", а также драили всю квартиру. Я запомнил, что квартирка наша всегда блестела как новенькая, ибо - орднунг! Никогда не навязывая мне своё мнение, Ирма, однако, оказала сильно влияние на моё мировоззрение. Я помню колыбельные, которые напевала мне бабушка, когда я засыпалл. Как правило, это были лютеранские гимны. Я об этом узнал много позже. Пенсия у Ирмы была аж 28 рублей, так что выживали мы с трудом, благо мать деньжат подбрасывала. Ещё Ирма рассказывала всякие случаи из своей жизни. К примеру, песню "А у кошки четыре ноги" я услышал именно от неё. И анекдоты, ну очень бородатые. Вот один, к примеру: "Раз Чкалов решил прокатить своих друзей на самолете. Посадил всех в салон и давай выделывать фигуры высшего пилотажа. Когда приземлился, в салоне остался только один еврей. А где остальные, спросил Чкалов? А когда ты шахер-махер делал - все выпали. А ты почему не выпал? А я обосрался и прилип." В то время было смешно. О евреях отдельно скажу. В Фергане была основательная диаспора бухарских евреев, и у Ирмы было много знакомых среди них. Будучи немкой, она легко общалась с ними на идиш, но когда возвращалась домой, всегда ругалась "форнише юде". Что такое "форнише" я не знаю и по сей день. Может не расслышал чего.

Так как бабка моя немка, я был, само собой, "фашист". Под это дело нам, бывало, подкладывали взывпакеты под дверь, и Ирму раз отвозили в больницу с инсультом. Но в целом отношения были вполне нормальные.

Был у Ирмы брат, Теодор (Фёдор). Каждый её день рождения он присылал ей поздравительные письма и вкладывал туда бумажный рубль. Он делал это около 60 лет. Прабабка часто говорила: "Вот увижу Федю, и можно умирать". Летом 1986 года мы поехали в Новосибирск, к её брату. Ничего хорошего о его семье я не скажу. Тошно. Но Ирма увидела брата. Осенью прабабка стала всё чаще лежать, почти перестала готовить. Однажды в школе меня обсмеяли за то, что моя прабабка тайком ходит в школьную столовую, чтобы купить литр супа за 70 коп. - у неё уже не было сил готовить. Да и желание жить, видимо, прошло. Картофельный суп на сливочном масле (я до сих пор умею готовить это классическое немецкое блюдо) остался в прошлом.

30 декабря 1985 года бабуля моя легла на диван и не смогла подняться. Родня к которй я поехал за помощью, была очень занята, и Ирму отправили в больницу только 4-го января. 7-го января Ирма скончалась. Я нее был на поминках, ибо - стресс. Когда я вернулся в свою квартиру на ул. Новаторов, д. 62, кв 28, я обнаружил разбитый унитаз и вспоротые матрасы (искали заначку). Хорошо справили поминки. С тех пор я с "роднёй" не общаюсь, по возможности.


Вот, собственно, и всё, что я готов рассказать об Ирме Иоганновне.

Фото с моей прабабкой Ирмой, маман и прадедом Рудольфом.



"Ба-аб, ты меня любишь?"

"Ихь лиебе дихь, майн кляйне шатц"

Ба-аб, я тебя всё ещё люблю.