ложь истории против правды мифа
пролегоменчики к фильму "4" хржановского

как человек, ударенный на свой лад нумерологией, я не мог не посмотреть этот фильм. как человек, видящий связи там, где их нет, я не мог не приложить мысли, свежевычитанные мною в книге по антропологии, к этому фильму.

под катом так называемые спойлеры, потому как рассуждать о кино, не говоря о том, что там показывают, я не столь горазд, как иные рецензенты.
для нежелающих лезть под кат отмечу лишь восхитительный индустриальный звукоряд и очевидные параллели с другими современными российскими лентами, вольные или невольные:
-- живая картина рембрандта "возвращение блудного сына" (перевернутая!) и мертвая картина мантеньи "мертвый христос" в "возвращении" звягинцева. (заодно еще о живописи: сцены в баре мне лично напомнили о жорже де ла туре, хотя режиссер мог вдохновлятся чем-нибудь и посвежее, "крестным отцом", например, или "разговором" копполы).
-- финальная песня как в "пыли" (неужели просто совпадение?)
-- аутентичные бабки в "старухах".
-- до кучи надо бы еще и четвертое что-то, но в голову нейдет. upd/ настройщик конечно муратовский.

итак, две смысловые части я углядел в этом кино:
в первой --
время реальное-историческое (в баре и около), где герои сочиняют убедительные, но ложные истории о себе. спящий бармен, которого надо разбудить, чтобы получить очередную порцию алкоголя. реальность первой части строится по законам традиционного кино, история складывается из эпизодов вменяемой длины, герои из разных мест прибывают в бар, где история скрещивает их судьбы, случайно, чтобы ничем не кончиться, а потом расходятся. пустая, выдуманная, профанная реальность -- город.

между частями --
ритуальный переход героини из исторического хронотопа в мифологический, сакрализованный. переход в буквальном смысле, через поля и промзоны. без проводника, и это против моей гипотезы. но уже здесь начинаются циклические повторы (сменяющие друг друга компании попутчиков, задающие ей одни и те же вопросы).

уже во второй части --
присутствуют и переодевание героини, и ритуал очищения, где время мифологическое, стоячее. действие, точнее, бездействие, происходит в документальной (то есть абсолютно правдивой) деревне, жительницы которой творят кукол, т.е. ложных людей. мало того, что миф творения -- действие начинается и кончается на могиле, а цикличность подчеркнута повторяющимися эпизодами (горбунья, прибегающая по утрам в дом к героине и пьющая дурманное зелье из всегда полной бутыли -- сама и угощая спящую героиню, чтобы та пробудилась. аналог бармена). бесконечной длины монотонные планы также демонстрируют отсутствие (исторического) времени.

в конце --
жертвенный огонь, сжигание атрибутов и символов веры. но никто не победил и не остался побежденным. можно было, наверное, крест и не сжигать, и так все понятно. для эпатажа, для продюсеров, по молодости режиссера? не знаю. я ничего не имею против такого сильного и эстетически красивого знака, но только не в нынешнем времени, где он считывается лишь как глумление или дешевый эпатаж. тарковскому бы пошло кресты жечь, бондарчуку-ст., герасимову, параджанову. кресты жечь надо заслужить право, иначе не считывается.

сорокин (мне кажется, что это именно он, а не хржановский) таким образом оказался весьма близок к будоражившим мозги интеллигенции в 70-х писателям-деревенщикам, плакавшим по разрушенному укладу жизни и показавшим доступными (разрешенными) средствами катастрофические последствия изъятия советской властью исконного народного мифа (Астафьев, Распутин, Белов, отчасти Шукшин). колесо мифа, солнцеворот, годовой цикл остался, но место в меру добрых языческих богов с их нехитрыми ритуалами в нем заняли алкоголические химеры и торговля. однако коренное отличие сорокина от обличений деревенщиков в том, что его не интересует судьба русской деревни или там россии, -- ему интересно, как функционирует неистребимое мифологическое сознание в изменившихся условиях, как оно пережило-пережевало советскую власть и как пережевывает из последних сил рыночную экономику. и финальный рок-н-ролл "черный кот" с обессмысленными словами в исполнении горбуньи -- это сильная метафора такого перемалывания.

велик искус представить две эти части зеркальными отражениями друг друга, но мне кажется, что имелись в виду две (или, по логике фильма, четыре) параллельные реальности в рамках общего постмодернистско-буддистского представления о пустоте, на рассказ о которых наложились модернистские представления о культурных универсалиях (антропологических константах). эти пространства многохвосты и переплетаются, но не спутываются и не увязываются в узлы. переход из одной в другую возможен, хотя и труден, а главное, бессмыслен.
можно еще много приплести к заявленной теме, предоставляю это вам, дорогие читатели.

таким образом, авторы и киноинтеллектуалам угодили, и всем остальным дали вожжой по яйцам, поместив мифо-историческое противостояние в политически актуализованный дискурс о гибели-спасении россии. использованные жесткие средства становятся понятными и эстетически оправданными: изображая войну, условно говоря, не холодильника с утюгом, а -- титанов с богами, невозможно остаться в рамках (выглядящей нынче) театральной копрофагии пазолини или джона уотерса -- нужно чтоб поверили, а поверить можно только документу. театр.doc в этом смысле где-то рядом.
интересное, в общем кино, обсудить хочется. почитал вчера другое_кино -- до обидного поверхностно, не за что зацепиться, не в чем утонуть, извините.