А, вот первую дописал-таки. За вторую примусь вскоре.

Был август, жаркий пьяный август вдали от дома. За сотни километров от дома, где осталась любимая женщина. Был странный чужой город, который вызывал отвращение. Были странные люди, бросавшие на меня странные, полные враждебности и злобы взгляды. Не было одного - забот и проблем. Но это здесь и вовсе неуместно.
Электричка медленно тащилась по рельсам. В окне мелькал привычный в наших краях пейзаж "леса-поля-леса-поля-станция". Неимоверно хотелось пить. Хотелось добраться уже до дома и рухнуть в свою мятую неубранную постель, которую, я был уверен, никто даже не подумал заправить, пока я отсутствовал. Но до дома было ещё далеко. Близко была деревянная скамья, рюкзак и два моих попутчика.
Возвращение домой очень напоминало бегство. Бегство от города. Бегство от самих себя. Вчера мы потратили почти всё, что было на моей карточке. Вчера мы ужрались в хлам. Это единственное, чем можно было заниматься в том городе. Это единственное, чем мы там занимались.

Первая.

- Макс, вставай! - голос над самым ухом бесцеремонно рушит хрупкую конструкцию похмельного сна.
- Сколько времени?
- Да вот тебе ни похуй! Часов двенадцать есть, наверное.
- Ох, бля.. Ты что, с работы? Денег дали?
- Ага, с работы. Рассчёт только завтра после обеда будет.
- Ладно, наплевать. Мне на карту перевести должны сегодня.
- Много?
- Да хуй знает. Хватит. Ты точно решил в Киров возвращаться?
- Да. Здесь мне делать нечего. Здесь я сдохну.
- Тебе бабка бабла не даст? А то, если на работе тебя кинут, у меня денег тебе на билет не будет.
- Не знаю пока. Она опять мутит что-то..
- Ладно, будем надеяться на лучшее.
На обед - какой-то суп с зелёнкой с ближайшего рынка. Потом по стакану чая, покурить на грязной площадке пропахшего крысами подъезда, и в гастроном.
На улице жара. Но жара приятная. В этом городе много зелени. Чистые лужайки во дворах. Кусты-деревца. Клумбы-грядки-огороды.. Если бы не химзаводы по всей округе, дрянная вода и гнилая экология, то цены бы не было этому городу. Впрочем, мне он кажется родным. Здесь я чувствую себя как дома.
Идём быстро, по чётко обозначенному маршруту. Солнце слепит глаза, напекает мгновенно голову. Прячемся в тень магазинов. Беззаботно прогуливаются вокруг местные жители, иногда с любопытством поглядывая в мою сторону. Это как замедленная съёмка. Относительно нас, они движутся настолько вяло и с трудом, что кажется, будто мы находимся в разных измерениях.. Да, у них есть причина, чтобы смотреть на меня с любопытством: в этом городе мужчины бреют головы под "ноль", а у меня волосы ниже плеч. Это существенное отличие.
В гастрономе берём две бутылки шампанского и по паре банок "Ягуара", пачку сигарет и какой-то простой еды на ужин. Возвращаемся домой, закидываем еду и энергеты в холодильник, снова пьём чай. Чай здесь гадок на вкус. Любой, даже самый дорогой. Потому что из крана бежит невероятно вонючая хлорированная жижа, тёплая, сладковатая, с привкусом ржавчины.
Выходим во двор, прихватив с собой шампанское и покрывало. Стелим покрывало на лужайке, рассаживаемся. Бабки на скамейках неодобрительно косятся в нашу сторону. Да наплевать. Со временем перестаёшь замечать все эти взгляды. Да и какая нахуй разница, пусть смотрят, дыру ж не протрут.
В этом есть определённая доля сюрреализма - пить шампанское из горла посреди индустриальных пейзажей спального района, в полдень, в самую жару.
- Заебииись.. - Илья делает глоток из бутылки и валится на спину, - а ведь ещё месяц назад не мог подумать, что всё так круто будет.
- А хули крутого. Отдыхаем. Я в отпуске, в конце концов. Имею право. - прикуриваю очередную сигарету.
- Тут Леночка с нами в Киров просится. Наверное, возьму её с собой.
- Хм.. И нахуя? У неё деньги на житьё будут? Вписаться сможет где-нибудь?
- Да не сцы, я к мамке впишусь на первое время, пока работу не найду. И Леночку впишу. Ты прикинь, когда мы к ней домой первый раз пришли, она матери с бабкой с порога заявила: "Это - мой муж, он будет с нами жить". Бгыгыгы, это пиздец.. У неё комната такая прикольная.. Я просыпаюсь утром, понять не могу, где я.. Смотрю на потолок, а там надпись "Ты дома"..
- Хех. Забавно.. Ты давай, бутылку не задерживай.
Илья делает из бутылки пару глотков и передаёт её мне. Шампанского осталось уже на дне, оно тёплое и выдохшееся. Пью.
На детской площадке, под неусыпным контролем мам, резвятся дети. Шумно. Голова уже тяжёлая от жары и выпитого. Клонит в сон. Я здесь уже неделю, но дальше этого двора мало куда выходил. Ни желания нет, ни сил.

Это уже седьмой день моего пребывания здесь. Вчера весь день проспал только для того, чтоб Илюхина бабка не вязалась ко мне со своими разговорами о боге, святых местах и новоявленных апостолах. Бабка действительно мутная. Она постоянно участвует в каких-то целительных семинарах, читает какую-то религиозную литературу сомнительного происхождения.. Денег в этом доме никогда не бывает: бабка тратит их на посещение тех самых семинаров, на ту самую литературу и на всякую дрянь, типа пищевых добавок, непонятно из чего изготовленных «тибетскими монахами». Вообще, я подозреваю, что в ДУСТе половина жителей либо сектанты, либо сумасшедшие..
Встаю в 6 утра, иду в душ. Пока я поливаю себя холодной водой, приходит с работы Илья и начинает что-то творить на кухне. Выползаю из ванной, переодеваюсь. Выходим покурить, пока кипятится чайник.
- Бля, как же меня заебали все эти рожи, ты бы знал...
- Чего такое?
- Да мне вчера объект достался вообще охуенный - продмаг в самом говённом районе. Там блять ночью одно зэчьё и гопота шастает. И вообще, меня только камуфляж от пиздюлей спасает.
- Да уж..
- Вообще, очень круто, что ты приехал. Я бы так ещё год не решился отсюда свалить. Этот город как будто паутиной опутывает. Месяца три здесь поживёшь, и уже ничего не хочется, ходишь такой тупой - работа-дом-пьянки-ебля-работа. Здесь нормальных людей нет - всё сплошь либо отморозки, либо алкаши-наркоманы, либо всё вместе.
- Да ну? Я, вроде, не заметил, чтоб всё так плохо было.. Обычные люди.
- Да вот и нихуя. У нас здесь производство мёртвое - кругом химзаводы. За последние десять лет ни одного нового дома не построили. Потому что люди отсюда бегут. Каждый, кто ещё соображать может, старается уехать отсюда. Куда угодно.
- Я тут на розливе спирта работал, – продолжает Илья, - ты охуеешь, как спирт называется: "Максимка" хыхыхы. Мы его в пятилитровые канистры прямо из крана наливали.
- А, знаю я эту "максимку". У нас из-за неё не один десяток алкашей на тот свет отправился бля.
- Да ты чо? А мы его на работе пили. Чо мне, пиздец, получается?
- Да не сцы, твоей тушке уже нихуя не будет. Ты же в ДУСТе живёшь, забыл что ли?
- О, бля, и точно! Ладно, пойдём чаю попьём. Сегодня идём на Святое озеро.
- Это ещё что за нахуй? Чего мы там оставили?
- Увидишь.

На улице тепло. Не жарко, не прохладно, а именно тепло. Воздух ещё чист и свеж. Дороги почти пусты. Сначала нам нужно разбудить Леночку и взять её с собой. Честно говоря, я плохо представляю себе, кто она такая и как выглядит. Я знаю лишь одно - Илья считает её своей девушкой. Этого мне достаточно.
По пути заходим в банкомат, снимаем полторы тысячи - это сегодня на "погулять". Я одержим навязчивой идеей - мне нужен "Ягуар". Ни в одном из попавшихся нам по дороге магазинов "Ягуара" нет. Я начинаю беситься, Илья подкалывает. Он "Ягуары" не пьёт принципиально.
Уже практически у дома Леночки Илью вдруг осеняет, что он забыл номер её квартиры. И её телефоны он, конечно же, тоже не помнит. Я не отчаиваюсь: раз надо, значит, найдём-вспомним-узнаем. Проверено.
И действительно, не проходит и двадцати минут, как Илья неожиданно вспоминает номер её мобильника. Набираю, звоню.
Надо подождать всего лишь десять минут. Сидим на лавочке, курим. Я немного нервничаю. Я всегда волнуюсь перед встречей с незнакомым мне человеком, особенно, если это девушка.

Уже втроём мы идём в магазин, где точно есть "Ягуар". Так говорит Леночка. Я не мелочусь: беру сразу десяток пол-литровых банок. Продавщицы шокированы, что видно по их вытянувшимся лицам.
Трясущимися руками срываю ключ с банки и в два глотка осушаю её. Идём дальше.
Далее на нашем пути лежит винный магазин. Берём там два литра красного на разлив для Ильи. Солнце уже почти в зените. На ходу я выпиваю ещё две банки. Под ногами - пыльный асфальт. Улица, по которой мы идём, выглядит жутковато: длинная, пустая, забранная по обеим сторонам в бетонные берега домов. Ни единого деревца, ни единой травинки.. Сколько мы прошли, я затрудняюсь сказать. Я уже немного пьян, и мне совершенно наплевать, куда и как долго мы будем добираться.

Примерно через час оказываемся на озере. В воде плещутся дети, загорают на берегу взрослые. Пьют. Находим свободное место, располагаемся. Илья жадно пьёт вино из бутылки, Леночка ищет тень. Оказывается, она не любит солнце. Разговоры. Разговариваем о чём-то, о каких-то пустяках. Весело. В пакете осталось всего три банки "Ягуара". Пока этого достаточно. Кладу пакет с банками в воду, укладываюсь на песок. Илья допивает вино и идёт купаться. Я не хочу. Я пьян.
Ещё через полчаса вялого ничего-не-деланья под палящим солнцем, я всё-таки решаю окунуться. Вода не то что бы холодная, но и не такая уж тёплая. Замираю в раздумьях, но ненадолго: всё усиливающаяся жара и принятый алкоголь придают мне решительности. Погружаюсь в воду, захожу всё глубже.. И тут меня накрывает. Мне, во что бы то ни стало, необходимо доплыть до середины озера! Плыву, плыву, пока мышцы не начинает тянуть. Пока лёгкие не начинает пронзать боль от каждого вдоха. До середины ещё безумно далеко, но до берега и того дальше. Пробую дно под ногами: набираю побольше воздуха и «солдатиком» опускаюсь вниз. Внезапно понимаю, что дна нет. До дна ещё метра полтора-два. И до поверхности примерно столько же. Паника. Блядь, дёрнуло же меня! Идиот! Выныриваю, судорожно хватая воздух открытым ртом. Пытаюсь удержаться на воде. Вот это будет самая нелепая смерть… Смерть?! Да хуй вам! Переворачиваюсь на спину, гребу по направлению к берегу. Сил уже не осталось совсем, но я, превозмогая усталость, захлёбываясь грязной водой, плыву. Сколько времени проходит с того момента как я повернул обратно, я не знаю. Но когда внезапная судорога пронзает мою голень, и я уже прощаюсь с жизнью, под ногами вдруг оказывается дно. Начинаю понимать, что опасность миновала, и бесславно умереть мне сегодня не грозит. Хромая, выползаю на берег. Илья курит, Леночка допивает банку энергета. Они ещё не понимают, что произошло, но уже выглядят встревожено. Хотел бы я сейчас посмотреть на себя со стороны.. Падаю рядом с Ильёй, жестом прошу сигарету. Леночка протягивает банку. Пью. Залпом. Задыхаясь и проливая липкую жижу на себя.
- Вот нихуя тебя торкнуло-то, - Илья прикуривает сигарету и передаёт мне.
- Бляя.. я уж думал, пиздец..
- В смысле??
- Да в прямом, бля. Думал, не выплыву.. Не видели что ли, как я там барахтался посреди этого сраного озера?!
- Так ты чо, тонул что ли?!
- Нет, блять, подводной гимнастикой занимался!
- Нихуя себе..

Вот и «нихуя себе». Озеро, несомненно, стоило того, чтобы его посетить, но не стоило того, чтоб оставить там навсегда мою тушку. Болит голова.. Леночка с Ильёй идут чуть впереди, о чём-то оживлённо разговаривая. Я молча плетусь за ними. Теперь я хочу домой. Не в Киров, конечно же, а всего лишь туда, где прожил до этого уже неделю – домой к Илье. Но идти ещё очень и очень неблизко.
- Ну что, сейчас на «Бродвей» заглянем? – Илья обращается ко мне, но я не сразу это понимаю, - Макс! Ты чо?
- А? Заглянем, да. Что-то мне хуёво малость..
- А чего такое?
- Да, башка болит. Жрать охота..
- Ну ничего, скоро дойдём.
- Блядь, я, похоже, кулон проебал на озере.. Сестра подарила на новый год. Обидно..
- Да не переживай, у меня дома всяких талисманов полно. О! Я, кажется, уже знаю, что тебе подарить!
- Ладно, разберёмся.

Бродвей – это место, где собирается местная неформальная братия. Естественно, собираются они здесь, по большей части, для того, чтобы пить. По пути туда мы прихватываем пару полторашек пива. Нас встречают одобрительными возгласами. Здороваемся. Пьём. Курим. Кто-то приносит бутыль спирта. Разводим. Снова пьём. Я уже в полнейшем неадеквате. Вдруг понимаю, что с обеих сторон меня держат. Держат не агрессивно, но крепко. Это правильно – не хватало ещё здесь что-нибудь учудить в таком состоянии.
На город уже опускаются сумерки, когда мы решаем возвращаться домой. Едем на троллейбусе. Остановка. Вторая. Выходим. По пути заходим в гастроном, затариваемся вином, пельменями и шампанским. Хороший набор. Сегодня будем отмечать наше завтрашнее путешествие. Моё возвращение в Киров. Бабка с крайним недовольством принимает нашу компанию. Илья орёт на неё и, в конечном итоге, откровенно шлёт нахуй. Удаляемся в его комнату и запираем дверь. Теперь можно и расслабиться.
Пара бокалов шампанского, стакан вина, десяток пельменей. Беру гитару, пробегаюсь по струнам. Илья недовольно бурчит: «опять свой сраный блюз гонишь.. Весь ваш рок — говно, они ни играть, ни петь не умеют. То ли дело кэнибыл корпс!» Ржу. Подобный бред слышу от Ильи постоянно.
- Сейчас я сыграю вам, мальчики и девочки, одну очень старую песню. Я её написал целый год назад для одной женщины.
Илья скептически хмыкает. Леночка выглядит заинтересованной. Странная девушка. Есть в ней что-то непонятное. Что-то близкое, что ли.. Ударяю по струнам. Гитара отзывается чуть дребезжащим, но тёплым звуком. Простуженный голос хрипло срывается на первых словах, но тут же возвращается в привычную колею..

Соседи пьют уже который день.
В подъезде – грязь и беспрерывный
Топот..
И маленькая брошенная Тень
Пытается сдержать безмолвный
Ропот.
Ей наплевать на взгляды и смешки.
Ночной эфир помех и ветра полон.
И воевать с весельем не с руки…
Она устала слушать пьяный гомон.
Ложится спать, в который раз одна,
В холодной простыни скрывая злые
Слёзы.
Потом сидит и курит у окна,
С привычной верой в радужные
Грёзы.
Он не придет. И снова прожит день.
В подушку плакала,
До боли стиснув зубы,
Забытая покинутая Тень, в надежде,
Что хоть кто-нибудь полюбит…

Откладываю гитару в сторону. Молчат. Смотрят на меня. А хули? Просто пеня хорошая, в тему пришлась. Илья встаёт, отходит к окну. Некоторое время рассматривает мир за стеклом. Возвращается, залпом допивает вино.
- Пойдём курить.. - Слышно, что голос его дрогнул. Хороший признак.
- Пойдём. Вино не забудьте прихватить.
Выходим на площадку. Они всё ещё молчат. Ирочка — некрасивая девка с дурным голосом, подруга Леночки, как-то подозрительно косится в мою сторону. Игнорирую все её попытки обратить на себя моё внимание, отхожу подальше, прячусь за Ильёй. Ирочка тяжко вздыхает и прикуривает.
Двери лифта медленно ползут в стороны и на площадку вываливается пьяное в хлам тело. Мы с Ильёй мгновенно напрягаемся — перед нами стоит здоровенный мужик в тельняшке, невменяемый и, похоже, крайне агрессивно настроенный.
- Здорово, молодёжь! - мужик подаётся в нашу сторону, но, не удержав равновесия, хватается за стену. От него разит потом и перегаром.
- И тебе не хворать, уважаемый. - перехватываю инициативу в свои руки, пытюсь осторожно отодвинуть его в сторону.
- А чо это вы, пьёте? А почему без меня? У меня, блять, тоже праздник сегодня!
- Почему без тебя, браток? Присоединяйся! А что за праздник?
- О! Наливай! А я вчера с зоны откинулся. Во бля чо за праздник. А ты хули такой вежливый, а? Сигарета есть?
Протягиваю ему пачку, он тщетно пытается выковырнуть оттуда сигарету. В итоге, пол-пачки вываливается на грязный пол. Илья, воспользовавшись заминкой, отправляет девушек домой и возвращается ко мне. Мужик прикуривает и окончательно теряет координацию, хватается за нас с Ильёй и повисает на плечах мёртвым грузом. Мы вытаскиваем его из подъезда, сажаем на лавочку и оперативно сваливаем домой. С такими индивидами лучше не иметь никаких дел.
Возвращаемся в комнату, по очереди прикладываемся к бутылке, чтобы унять нервную дрожь. Мы были готовы к самому худшему, но миновало, слава богу. Остаток вечера проходит в каком-то напряжённом молчании. Быстро допиваем вино, Ирочка уходит домой, ложимся спать.
Илья с Леночкой затевают возню на соседней кровати, мешают спать. Лежу, подкалываю их. Они стараются делать всё бесшумно, но ещё советских времён диван отчаянно скрипит всеми пружинами. Предлагаю им перебраться на пол, чтобы не сдавать себя с потрохами перед Илюхиной бабкой — той ещё поборницей морали. Тщетно. Не успевают они закончить все свои дела, как в дверь раздаётся настойчивый стук.
- Блядь! - шипит Илья, - блядь! Чего тебе надо?!
- Илья, открой немедленно! Ты что, хочешь оставить девушку здесь на всю ночь? - голос бабульки противно бьёт по ушам.
- Да. хочу, и что? Мы вообще завтра в Киров уезжаем. Дай хоть отдохнуть немного в последнюю ночь!
- Ничего знать не хочу! Проводи свою девушку и возвращайся домой! Я не позволю здесь заниматься чем попало, прости Господи.
- Баб, иди спи, ничем мы не занимаемся! Только спать легли.
Илья, открой дверь! - бабка начинает истерить. Понимаю, что на сегодня я уже выспался.
- Баб, иди в жопу, мы спим! - Илья уже вышел из себя и орёт в полный голос. Леночка оделась и собирает сумочку.
- А ты куда собралась?! - Илья поворачивается к Леночке, - ты чо, ебанулась? Сиди, я сейчас всё улажу!
- Да нет, я уж лучше пойду. Не хочу никого напрягать. Завтра в два у вокзала встретимся.
Илья в бессильной злобе ударяет со всего размаху по дверце шкафа. Дверца раскалывается напополам. Мне, почему-то, нестерпимо смешно. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос — слишком неподходящая ситуация. Чтобы не сорваться, одеваюсь и выхожу курить на площадку. В подъезде тихо, только слышно как возятся в мусоропроводе крысы. За дверью Илюхиной квартиры тоже какая-то возня. Крики. Ругань. Илья крушит всё на своём пути. Бабка орёт благим матом. Выходит Леночка, берёт у меня сигарету, молча нервно курит. Я не знаю, что ей сказать. Первый раз в жизни я совершенно не знаю, что сказать. Да, вобщем-то, ни к чему что-то говорить. Подружиться у нас с ней не получилось, к сожалению. А может быть и к счастью. Она тушит бычок и направляется к выходу. В последнюю минуту окликаю её:
- Лен… Постой!
- Что?
- Ты что, домой собралась? Оставайся.
- Нет. Пойду домой. Не хочу здесь быть причиной для ссор. Мне этого и дома хватает.
- Как ты одна-то ночью пойдёшь?
- Тебе-то какая разница? Дойду, не маленькая. Меня здесь каждая собака знает. А собаки, знаешь ли, куда страшнее людей.
- Подожди! Не ходи ты уже никуда! Поговори с Ильёй.
- Зачем? Да и о чём здесь разговаривать.. Давай, счастливо оставаться.
Домофонный звонок поёт привычную уже трель. Дверь тяжело хлопает. На меня обрушивается тишина. Лишь крысы всё так же возятся в трубе мусоропровода..

Утро врывается в комнату внезапно. Резко открываю глаза и поднимаюсь. Илья лежит на полу. Вокруг разбросаны пустые бутылки, какие-то пакеты, стаканы, сигареты. Нахожу на столе бутылку минералки, открываю, пью. За окном снова светит солнце. За окном давно уже день. Смотрю на часы – полдесятого. Ещё успеваем, но уже впритык. Сегодня мы едем в Киров. Расталкиваю Илью, вручаю ему минералку, а сам иду в душ. Бабка сидит на кухне и пьёт чай. Здороваюсь. Она как будто не замечает меня. Ну и ладно. После душа иду курить. В подъезде на удивление свежо. Выходит Илья. Выглядит он неважно: глаза красные, под глазами мешки, щёки впали. Трясущимися руками прикуривает и сползает по стене на корточки. Молча курим, пуская дым в потолок.
- Ффу бля, я сейчас сдохну.. А где Леночка?
- Ха! Опомнился! Она вчера домой ушла.
- Она чо, ёбнутая?
- Ну не знаю. Тебе виднее – твоя ж баба, не моя.
- А чо вчера вообще было? Нихрена не помню..
- Да много чего было. У бабуськи спроси, она тебе подробно расскажет.
- Чо, вообще пиздец?
- Ну, близко к тому. Но ты не переживай, мы сегодня в Киров валим, не забыл?
- Бля, так хули сидим-то? Нам ещё за баблом в контору надо идти!
- Тогда пошли собираться.

Собирается Илья долго и вдумчиво. Вещей у него, пожалуй, больше, чем у среднестатистической фотомодели. Он вытряхивает всё своё барахло из шкафа на пол, потом убирает обратно все осеннее-зимние шмотки, а всё остальное кучей запихивает в рюкзак. Естественно, половина вещей категорически не влазит. Тогда ему в голову приходит биспизды гениальная идея: он предлагает положить оставшуюся часть в мой рюкзак. Я, конечно, против, но это его не останавливает. В итоге, все вещи, всё-таки, оказываются собранными. Идём пить чай. Илья задумчив. Я его понимаю: не каждый день приходится бежать из дома в неизвестность.
- Макс, слушай, а если мне зарплату не дадут? Что тогда?
- А теперь уже похуй. Не разворачиваться же на полпути обратно.
- Да? А бабла на билеты хватит?
- Не сцы, придумаем что-нибудь.
- Ладно. Пойдём, пора уже.

Выходим на улицу. В голове носятся какие- то совсем уж мрачные мысли: вот гопники накрывают нас на улице; вот менты загребают нас в кутузку; вот мы опаздываем на поезд.. Блядь, ну и настроение. Как нельзя кстати!
В воздухе ощущается дыхание какого-то неизбежного пиздеца. Теперь я понимаю, что имел ввиду Илья, когда говорил, что этот город – живой. Всем своим существом чувствую, что он не хочет нас отпускать. По пути в контору заходим в магазин, берём четыре банки «Ягуара» - он ещё пригодится. Идём какими-то закоулками. Вокруг – пустота. Ни одной живой души, лишь каменные стены домов и каких-то строений непонятного назначения. Нас окружают покосившиеся заборы из металлической сетки, пыльные тротуары и пожухшая раньше времени трава. Ощущаю себя песчинкой посреди раскалённой пустыни. Дыхание города становится всё более материальным. Я физически чувствую его тяжёлые когтистые лапы, ложащиеся нам на плечи. Илья на измене. Он близок к истерике. Его настроение передаётся мне. Хочется поскорее вырваться за пределы города. Хочется поскорее вернуться домой. В Киров.

Контора, в которой работает Илья – охранное агентство, - захолустная прокуренная шарага: приёмная с кожаными диванами и старым китайским телевизором, а за приёмной – длинный коридор с обшарпанными стенами. В коридоре толпится народ, человек двадцать. Илья устремляется вперёд, к заветной двери бухгалтерии, но эти двадцать человек, похоже, стоят туда же. Разгорается жаркий спор. В конце концов договариваются до того, что Илья пройдёт пятым или шестым. Дальше спорить не имеет смысла. На часах уже половина первого. Как бы не опоздать на вокзал..
Очередь движется катастрофически медленно. Когда перед Ильёй остаётся один человек, бухгалтер выходит из кабинета, запирает дверь на ключ и провозглашает: «Обед. Буду через полчаса.» Ну всё, блядь, приплыли.. Илья в бешенстве даёт кулаком по стене и разражается потоком сквернословия в адрес бухгалтерши. Выходим покурить на крыльцо. Времени уже половина второго. Надо позвонить Леночке и перенести время встречи. Набираю мобильник. Отключён. Звоню домой. Ушла пятнадцать минут назад. Блядь! Садимся на скамейку рядом с входом, я достаю из рюкзака две банки «Ягуара», протягиваю одну Илье. Он берёт и осушает практически залпом. Я никуда не тороплюсь, глотаю холодную пенящуюся жидкость медленно, смакуя каждый глоток.
На часах - пять минут третьего. Выдача денег возобновляется. Еще через двадцать минут Илья наконец-то заходит в заветную комнату. Выхожу покурить. Город, похоже, доволен. Он больше не давит, не пытается нас удержать. Вдруг понимаю, что главные каверзы ещё поджидают нас. Дверь резко распахивается, оттуда вылетает Илья. На него страшно смотреть: бледный, судорожно сжимающий кулаки, он стоит, готовый разорвать в клочья любого, кто посмеет к нему подойти.
- Суки, - шипит он, - пидарасы!
- Денег не дали?
- Бля, пятихатку дали! Твари, чтоб их, блять, черти в аду ебли!
- А должны были сколько?
- Да бля, две, с половиной, тысячи.. Сказали, что остальное через две недели выплатят. Я, похоже, здесь остаюсь..
- Да вот хуй тебе! Едем, прямо сейчас!
- Хули я там без денег делать буду?!
- Придумаем что-нибудь! А если здесь останешься, потом ещё год не выберешься, до следующего моего отпуска.
- Да хуй его знает.. Давай, тогда, сейчас домой забежим, попробую у прабабки занять..
- А у неё откуда? Я думал, у тебя бабка за неё пенсию получает.
- На похороны откладывает.. Хули, уже восемьдесят пять лет ей..
- Понятно.. Тогда пошли быстрее. Леночка, наверное, уже домой упилила.
Почти бегом возвращаемся обратно. Уже у самого дома из-за угла неожиданно выскакивает тяжело гружёная ГАЗель. Едва успеваем отскочить в сторону. Илья орёт ей вслед всякие проклятия. У двери подъезда вдруг обнаруживаем, что у нас нет ключей. Вот теперь точно приплыли.. Илюхина бабка ещё с утра уехала на очередной сектантский сбор, а прабабка почти глухая.. Илья больше даже для успокоения совести, нежели с целью дозвониться, набирает номер квартиры, домофон издаёт трель, вторую.. И тут в динамике неожиданно щёлкает: - Алло!
- Баб, окрой, это я!
- Алло! Илья, это ты, что ли?
- Да, да! Открой скорее, мы опаздываем!
- Сейчас, минутку, - в динамике что-то шуршит, потом раздаётся протяжный писк – мы в подъезде!
Пока я курю на площадке, Илья пытается раскрутить прабабку хотя бы на полторы тысячи.
Из-за двери, конечно, ничего не слышно, но я подозреваю, что дела обстоят не лучшим образом — город задался целью не выпустить нас из своих объятий. Прикидываю, сколько осталось денег. Если дать Илье на билет, то на жизнь останется крайне мало. Но и возвращаться в Киров одному совсем не прёт.
Илья выходит мрачнее тучи. Всё понятно, он может ничего не говорить.
- Сука! Бабка все деньги отдала этим ёбаным сектантам за какой-то блядь семинар!
- Что, и у прабабки все деньги забрала?
- Ты прикинь..
- Ладно, хули сопли жевать, поехали на вокзал. Леночка точно уже домой свалила.
- Так у меня пятьсот рублей в кармане! Какое, нахуй, «поехали»?!
- Дорогу я проплачу. А дальше разберёмся.
- Хули мне там без денег-то делать?!
- То же самое, что и здесь — работать. Чего ещё надо?
- Да хуй знает. Ладно, до вокзала тебя провожу, а дальше разберёмся.

На улице жара. Редкие прохожие понуро плетутся каждый по своим делам. Только начавшее спадать напряжение вновь нарастает.
- Блядь, совсем не успеваем! – Илья в отчаянии.
- Хватит истерить уже! Сейчас на трамвай сядем. Заодно узнаю, что это за зверь такой.
- В смысле? Ты чо, никогда на трамвае не ездил?
- Представь себе.
- Ну пиздец ты, деревня!
- Да пошёл ты.
Приходит трамвай. Едем. Такое ощущение, что ещё миг, и это груда железа развалится к чертям. Вой мотора не позволяет разговаривать. Вот тебе, бля, и чудо техники. Ещё бы век на нём не катался.
Доезжаем прямо до вокзала. Почему-то становится радостно и легко на душе, когда вдруг замечаю Леночку, одиноко стоящую посреди привокзальной площади. Странно..

- А я уж думала, что вы не придёте.
- Да хуй дождёшься. Дела были. – В голосе Ильи уже ни капли обречённости. Однако, разительные перемены..
- Ну что, за билетами? – решаю поторопить голубков.
- Пойдём.

Вокзал на удивление чист и ухожен. У расписания толкучка. Все поезда ушли. Блядь! Последняя надежда бьётся в агонии. Похоже, мы опоздали везде, где только могли. Спокойно. Нам бы только выбраться в центр, а там разберёмся. Бежим к остановке. Ближайший автобус через полчаса. Блядь! Курим. Илья нервно ковыряет асфальт носком ботинка. Покупаю в засраном ларьке пирожок, флегматично жую, стараясь ни о чём не думать. Вокруг суета. Обычная вокзальная суета. К остановке подруливает иномарка, водила кричит в толпу: «До Нижнего есть желающие?» Срываюсь к машине.
- Сколько?
- 160
- Едем!
К нам подсаживается какой-то парень – что ж, дешевле выйдет. Выезжаем на трассу. Небо заволакивает тучами. Вдоль дороги полно автостопщиков. Сегодня явно не их день. Илья курит и трещит о чём-то с водилой. Я жую пирожок. Леночка молчит. Идиллия, блять.

Время неумолимо уходит. Въезжаем в город. Он встречает нас угрюмостью рабочих кварталов и хмурыми индустриальными пейзажами. Жутковато. Не доехав с километр до вокзала, упираемся в здоровую пробку. Блядь! Выскакиваем из машины, несёмся, сшибая прохожих к заветной двери – входу на вокзал. В кассу – билетов нет! В другую – опоздали на пять минут! В третью – отходит через семь минут – берём! Дальше наперегонки со временем, бежим, тщетно пытаясь найти выход на нужную платформу. Выскакиваем к электричке за полминуты до отхода. Успели! Падаем на деревянную скамейку, пытаемся отдышаться. Теперь четыре часа нас ничто не побеспокоит. Толчок. Поезд медленно начинает движение. Движение домой.