|
|
Пишет cleofide (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} cleofide)@ 2009-02-02 09:05:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Эпидавр
Эпидавр - то место, где, конечно, стоит побывать.
Не только ради театра, но и ради атмосферы.
Греки - молодцы, что не позволяют застраивать уродскими башнями прекрасные окрестности древнего святилища. Вот с виду похоже на Крым, а на самом деле - ничего общего, ибо в Крыму весь берег давно бы был в бетонных монстрах, новорусских виллах, аквапарках и прочей дряни.
И в самом Эпидавре - как будто ничего не изменилось.
Только от святилища Асклепия остались одни руины...
Но какой там воздух!
Он способен исцелить сам по себе. Густой смоляной аромат сосен и кипарисов, смешанный с легким привкусом дальнего морского дуновения, запах чистой прогретой солнцем сухой и лёгкой земли, трав и пока ещё не совсем отцветших цветов...
Ну и, конечно - театр.
Который я старательно облазала, от орхестры до "галёрки".
Я забралась даже на "загалерье" - выше последних сидений, на край холма, по которому бегали огромные (с небольших крокодильчиков) упитанные греческие ящерицы. Жаль, ни одна не попалась в объектив...
В Эпидавре до меня дошла простая вещь, которая раньше не приходила в голову.
Все новоевропейские театральные деятели, мечтавшие о возрождении греческой трагедии или пользовавшиеся античными сюжетами, забывали про одно важное обстоятельство: новоевропейский театр - закрытое помещение, а греческий - открыт небу, солнцу, горам, морю и т.д. Поэтому здесь можно ставить любую кровавую жуть, и она не будет восприниматься как "чернуха" (тем более что никаких убийств на сцене никогда не показывали, а все актёры были в масках). Поэтому "Орестея" в постановке Петера Штайна (я её видела в Москве) производит очень гнетущее эмоциональное впечатление: провести часов семь (по-моему, столько она шла) в замкнутом тёмном помещении, неотрывно глядя на то, как кого-то мучат, терзают и убивают, - это одно, а провести те же семь часов, сидя на такой вот скамье под чудесным эллинским небом, вдыхая смолистый аромат, и скорее слушая, нежели глядя (с эпидаврской "галёрки" видна лишь общая мизансцена, зато слышно потрясающе) - это совсем другое.
Сидели, конечно, не на голых камнях - зрители приносили с собой подушечки или подстилки, чтоб было мягко и не холодно.
Комфорт, конечно, не тот, что в бархатном кресле с подлокотниками.
Но и эффект - другой.
Который повторить уже нельзя.
Даже если играть вот здесь, на этой сцене, среди этих камней, под этими священными соснами...
Эпидавр - то место, где, конечно, стоит побывать.
Не только ради театра, но и ради атмосферы.
Греки - молодцы, что не позволяют застраивать уродскими башнями прекрасные окрестности древнего святилища. Вот с виду похоже на Крым, а на самом деле - ничего общего, ибо в Крыму весь берег давно бы был в бетонных монстрах, новорусских виллах, аквапарках и прочей дряни.
И в самом Эпидавре - как будто ничего не изменилось.
Только от святилища Асклепия остались одни руины...
Но какой там воздух!
Он способен исцелить сам по себе. Густой смоляной аромат сосен и кипарисов, смешанный с легким привкусом дальнего морского дуновения, запах чистой прогретой солнцем сухой и лёгкой земли, трав и пока ещё не совсем отцветших цветов...
Ну и, конечно - театр.
Который я старательно облазала, от орхестры до "галёрки".
Я забралась даже на "загалерье" - выше последних сидений, на край холма, по которому бегали огромные (с небольших крокодильчиков) упитанные греческие ящерицы. Жаль, ни одна не попалась в объектив...
В Эпидавре до меня дошла простая вещь, которая раньше не приходила в голову.
Все новоевропейские театральные деятели, мечтавшие о возрождении греческой трагедии или пользовавшиеся античными сюжетами, забывали про одно важное обстоятельство: новоевропейский театр - закрытое помещение, а греческий - открыт небу, солнцу, горам, морю и т.д. Поэтому здесь можно ставить любую кровавую жуть, и она не будет восприниматься как "чернуха" (тем более что никаких убийств на сцене никогда не показывали, а все актёры были в масках). Поэтому "Орестея" в постановке Петера Штайна (я её видела в Москве) производит очень гнетущее эмоциональное впечатление: провести часов семь (по-моему, столько она шла) в замкнутом тёмном помещении, неотрывно глядя на то, как кого-то мучат, терзают и убивают, - это одно, а провести те же семь часов, сидя на такой вот скамье под чудесным эллинским небом, вдыхая смолистый аромат, и скорее слушая, нежели глядя (с эпидаврской "галёрки" видна лишь общая мизансцена, зато слышно потрясающе) - это совсем другое.
Сидели, конечно, не на голых камнях - зрители приносили с собой подушечки или подстилки, чтоб было мягко и не холодно.
Комфорт, конечно, не тот, что в бархатном кресле с подлокотниками.
Но и эффект - другой.
Который повторить уже нельзя.
Даже если играть вот здесь, на этой сцене, среди этих камней, под этими священными соснами...
