Исполнение было разрекламировано как "сценическая", а не концертная версия, да и состав впечатлял.

Сразу скажу: музыкально это было, пожалуй, очень хорошо, хотя акустика КЗЧ, как всегда, оставляла желать лучшего, и некоторые проблемы оказались неразрешимыми. Бедной Любаше пришлось петь сольную песню в 1 акте под ровный басовитый шум то ли вентиляции, то ли еще чего-то такого. А оркестр, сидевший в партере, постоянно заглушал певцов - видимо, Владимиру Федосееву очень хотелось показать, на что он способен, и какие у него сидят замечательные духовики. Заглушить удалось не только большинство солистов, но даже и камерный хор под управлением Владимира Минина - а это люди опытные и цену себе знающие...

Из солистов абсолютной звездностью блистала Любаша - Ольга Бородина. Действительно, великолепная певица с совершенно роскошным голосом, которым она к тому же по-настоящему умеет пользоваться, варьируя динамику и вокальные краски, внятно произнося текст и насыщая каждую фразу осмысленной интонацией. Именно в ее партии ни разу не возникло ощущения, будто ей хоть что-то дается нелегко. Низы были то бархатно-медовыми, то мрачно-грозовыми, середина - насыщенной и ровной, верхи - экспрессивными, но не крикливыми и не плоскими. В той самой песне под шум вентиляции она не съехала ни на четверть тона, хотя это в данных условиях было бы вполне простительно. Единственное, что не совсем легло в образ - это внешние данные: все-таки прима стала чересчур массивна (я ее слышала пару лет назад в концерте Пасхального фестиваля в кантате Берлиоза "Смерть Клеопатры" - тогда она была поизящнее).

У Марфы - молодой и пока не очень титулованной певицы Ирины Дубровской - с внешними данными всё в порядке. Юная, миниатюрная, стройная, с милым полудетским личиком - для данной роли то, что надо. Голос тоже хорош - серебристый, со звонкими верхами. Но объёма звучания временами не хватало, особенно в первой арии (в четвертом акте "распелась"). Да и ощущения упоительной кантилены, русского бельканто, также почему-то не создалось, хотя все ноты были на месте. В результате драматургия оперы резко накренилась в сторону Любаши, и из seconda donna она стала безусловно prima donna. Что ж, так тоже можно, тем более, что на сцене Любащ\ша находится едва ли не больше, чем Марфа.

Немного озадачил мужской состав. Все главные исполнители оказались иностранцами: Грязной - болгарин (Владимир Стоянов), Лыков - украинец (Дмитрий Попов), Бомелий - вообще литовец (Альгирдас Янутас). Лишь Скуратов (Алексей Тихомиров) и Собакин (Вячеслав Почапский) были наши. Если целью устроителей был интернационал как таковой - их право. Но, ей богу, исполнители такого уровня есть и в наших Палестинах. Не скажу, что гости пели плохо - нет, очень даже прилично, однако звезд с неба, в отличие от Бородиной, не хватали и даже, в отличие от Дубровской, даже не пытались хватать. Грязного нередко не было слышно из-за громкого оркестра. Лыков тоже геройски сражался с оркестрантами, форсируя звук в обеих своих ариях - уж в первой это было явно ни к чему (о партии Зигфрида, что ли, мечтает?). Бомелий меня вообще впечатлил только прической под нуль - это единственное, что в нем было злодейским. Неожиданным был зато Малюта Скуратов (Тихомиров) - не мрачный палач, а такой симпатичный с виду рубаха-парень, который и в искусстве толк знает (идея вызвать Любашу с песней и гусельников с танцами - его!), и в компании недурен, и в девушках разбирается... Но, ежели что, бывшего сотрапезника чик - и нету. "Ничего личного". Очень современный типажик.

Режиссура Ивана Поповски была НИКАКОЙ. Говорят, примерно то же зрелище "Царская невеста" представляет собой в оперном центре Вишневской, для которой он ее там и ставил - во всяком случае, реквизит оттуда. В принципе, есть своя прелесть в том, чтобы поставить оперу без особых режиссерских потуг, просто грамотно разведя солистов и хор по мизансценам. Но должно быть либо одно, либо другое. Либо человек ищет и находит какое-то свежее сценическое решение, в том числе минималистскими средствами, либо даже и не покушается на это, а ставит всех к рампе - и пусть поют. Здесь - и нашим, и вашим, в результате - ни рыба, ни мясо. По сцене время от времени бродят странные существа в черных плащах с капюшонами - этакие назгулы из "Властелина колец" или инквизиторы из "Дона Карлоса" Верди. Наверное, они символизируют смерть и рок, нависшие над героями. Но когда у рока отчетливо видны из-под плаща черные брюки и ботинки, становится забавно. Прием мог бы сработать ровно один раз - а именно, когда черная тень проходит в третьем акте по верхней лестнице над Марфой и Дуняшей (мы-то знаем, что под плащом - сам Иван Грозный, благо, в оркестре звучат его лейтмотивы). Вообще мельтешения на сцене слишком много. Крепостные девки Грязного и Собакиных мечутся как угорелые курицы, сшибая друг друга и дурацки кокетничая с гостями (это артистки балета так развлекаются). В сцене смерти Марфы вообще полно народу, который усиленно хлопочет и активно передвигается среди вращающихся конструкций - зачем?...

С костюмами и цветом тоже всё как-то неряшливо и недодумано. Возможен вариант, когда на авангардно пустой сцене задействованы "тяжелые" исторические костюмы - но тут их (возможно, по бедности), нет. Возможна стилизация - вроде бы это тот самый случай, но всё не доведено до ума. Европейский лоск Лыкова выражен через рубашку с жабо и черные брючки - это диковато глядится на фоне квазибоярских одеяний остальных персонажей, да и образу не очень соответствует (стань Лыков законченным европейцем, он бы не вернулся из-за кордона, а Грязной с Малютой не водили бы с ним задушевную компанию). Любаша с начала до конца в черном платье - с чего бы? В первом акте у нее еще есть надежда, что всё можно поправить. Слуги, песельники и опричники сплошь в сером и коричневом - ну, допустим, хотя и здесь можно было бы поискать иных решений. Красным цветом выделены только Грязной и Марфа. Это понятно и в данном контексте правильно, но немного обидно, что выделение произошло за счет всех остальных. Есть и другие мелочи, за которые цепляется глаз. Женщины в третьем акте выходят из церкви в платочках - и вскоре появляется Домна Сабурова ("австриячка" Ольга Шалаева)простоволосая, пусть и с красивым пучком, оставаясь в таком виде до конца спектакля! Между тем женское покрывало - вещь очень зрелищная, которую можно было бы всячески обыгрывать.

Впрочем, к спектаклю, слепленному на скорую руку для одноразового показа, таких требований, вероятно, предъявлять не стоит. Но даже в этих условиях талантливый человек мог бы извернуться и показать, на что он способен.

Или режиссеры и впрямь думают, что люди ходят на оперу только ради музыки?

А музыка и впрямь потрясающая. Каждый раз, когда слушаю "Царскую невесту", открываю в ней что-то новое и неожиданное. Вообще слушание "живьем", пусть с какими-то акустическими, вокальными и сценическими неровностями, производит совершенно особое впечатление. Жаль, что нечасто получается вырваться из беличьего колеса и сходить хоть на концерт, хоть в театр.