|
|
Пишет cleofide (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} cleofide)@ 2009-04-11 11:09:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Классика без шлягеров
Вчера понимающие люди пошли на концерт в БЗК. "Лома" не наблюдалось, но лишние билеты спрашивали. Было много наших - как минимум полкафедры (в том числе Е.М.Царёва, сидевшая со мною на самой галёрке).
Михаил Плетнёв с РНО сделал удивительно органичную и небанальную программу. В первом отделении - Гайдн: Интродукция к "Семи словам Спасителя" и Симфония № 49, фа минор ("Страсти"). Во втором - оратория Бетховена "Христос на Масличной горе" с хором Владимира Минина и солистам из разных краёв: Пол Найлон (тенор из Англии), Симона Кермес (Германия) и Анджей Белецкий (баритон, Москва).
Конечно, ни о каком формальном аутентизме тут речь не шла. Забавно, но мой слух уже отвык воспринимать Гайдна на обычных струнных, да ещё с шестью контрабасами (около 1770 года у князя Эстергази был, кажется, один, зато - виртуоз своего дела; ну, в крайнем случае - два).
Но именно в данном случае вполне можно было вести речь о высокой духовности - вопреки пошлой затасканности этих слов в наше время.
Гайдн у Плетнёва выглядел... как наш современник ( и не абы какой, а alter ego самого дирижёра). Это был Гайдн, который каким-то образом прекрасно знал и позднего Моцарта, и позднего Бетховена, и Чайковского, и Малера, и Веберна и даже Шнитке с Денисовым - но всё равно остался Гайдном, не из-за старческой консервативности, а из-за искренней убеждённости в незыблемости своих этических и эстетических идеалов.
Что касается оратории, то она прозвучала просто на одном дыхании.
Те коллеги, которые никогда не слышали эту музыку раньше (мало кто изучает её специально - она не входит ни в какие курсы, а "упёртых" бетховенистов в наши дни - единицы), были поражены свежестью и необычностью этого произведения, которое почему-то считается "слабым".
Это, конечно, смотря как исполнить.
Вчерашние вокалисты были небезупречны. По-моему, Симона Кермес (Серафим) находилась не в лучшей форме - повизгивала на верхах, иногда "проваливалась" в середине (в дуэте с Иисусом), "жевала" слова (странно, она же немка!). Впрочем, нам легко судить - а попробуйте это спеть; я всегда говорю, что у Бетховена, выросшего в певческой семье, был уникальный талант - писать для вокалистов фантастически неудобно. И подозреваю, что петь его - очень нелёгкое испытание. Это вам не Гендель и даже не Моцарт...
Полу Найлону, мне кажется, не всегда хватало объёма голоса, да и образ был не совсем тот: Бетховен мыслил своего Иисуса всё-таки как героя, а не как нежного страдальца. Он вышел у Найлона слишком чувствительным, чтобы не сказать - сентиментальным. Партия Петра (Белецкий) скромнее по масштабам и задачам, и тут певец был вполне в образе.
Но всё искупалось поразительным ощущением живого целого, и тут роль дирижёра оказалась ключевой. Идеальные темпы, точная "пригнанность" всех частей, шедших практически attacca, выверенный баланс вокальных и инструментальных партий, неослабное внимание к деталям нюансировки и фразировки, прекрасно отделанные и "преподнесённые" соло инструментов (кроме, увы, виолончели)...
Гениально прозвучала гениальнейшая Интродукция в беспросветном ми бемоль миноре - от жутких соло литавр шёл просто мороз по коже.
Чрезвычайно мощно прозвучали два последних хора - вселенское славление Христа. Стилистически финал оратории несколько пестроват и модулирует от генделевского антема к какой-нибудь фанфарной кантате эпохи Французской революции. Но как органично был сделан Плетнёвым этот переход!
В общем, по силе художественного впечатления этот концерт для меня сравним с "Орландо" 5 апреля.
А "картинок с выставки" на сей раз почти не будет: сидела высоко, и даже зум не очень помог... Зато слышно было, думаю, намного лучше, чем в партере.
Вчера понимающие люди пошли на концерт в БЗК. "Лома" не наблюдалось, но лишние билеты спрашивали. Было много наших - как минимум полкафедры (в том числе Е.М.Царёва, сидевшая со мною на самой галёрке).
Михаил Плетнёв с РНО сделал удивительно органичную и небанальную программу. В первом отделении - Гайдн: Интродукция к "Семи словам Спасителя" и Симфония № 49, фа минор ("Страсти"). Во втором - оратория Бетховена "Христос на Масличной горе" с хором Владимира Минина и солистам из разных краёв: Пол Найлон (тенор из Англии), Симона Кермес (Германия) и Анджей Белецкий (баритон, Москва).
Конечно, ни о каком формальном аутентизме тут речь не шла. Забавно, но мой слух уже отвык воспринимать Гайдна на обычных струнных, да ещё с шестью контрабасами (около 1770 года у князя Эстергази был, кажется, один, зато - виртуоз своего дела; ну, в крайнем случае - два).
Но именно в данном случае вполне можно было вести речь о высокой духовности - вопреки пошлой затасканности этих слов в наше время.
Гайдн у Плетнёва выглядел... как наш современник ( и не абы какой, а alter ego самого дирижёра). Это был Гайдн, который каким-то образом прекрасно знал и позднего Моцарта, и позднего Бетховена, и Чайковского, и Малера, и Веберна и даже Шнитке с Денисовым - но всё равно остался Гайдном, не из-за старческой консервативности, а из-за искренней убеждённости в незыблемости своих этических и эстетических идеалов.
Что касается оратории, то она прозвучала просто на одном дыхании.
Те коллеги, которые никогда не слышали эту музыку раньше (мало кто изучает её специально - она не входит ни в какие курсы, а "упёртых" бетховенистов в наши дни - единицы), были поражены свежестью и необычностью этого произведения, которое почему-то считается "слабым".
Это, конечно, смотря как исполнить.
Вчерашние вокалисты были небезупречны. По-моему, Симона Кермес (Серафим) находилась не в лучшей форме - повизгивала на верхах, иногда "проваливалась" в середине (в дуэте с Иисусом), "жевала" слова (странно, она же немка!). Впрочем, нам легко судить - а попробуйте это спеть; я всегда говорю, что у Бетховена, выросшего в певческой семье, был уникальный талант - писать для вокалистов фантастически неудобно. И подозреваю, что петь его - очень нелёгкое испытание. Это вам не Гендель и даже не Моцарт...
Полу Найлону, мне кажется, не всегда хватало объёма голоса, да и образ был не совсем тот: Бетховен мыслил своего Иисуса всё-таки как героя, а не как нежного страдальца. Он вышел у Найлона слишком чувствительным, чтобы не сказать - сентиментальным. Партия Петра (Белецкий) скромнее по масштабам и задачам, и тут певец был вполне в образе.
Но всё искупалось поразительным ощущением живого целого, и тут роль дирижёра оказалась ключевой. Идеальные темпы, точная "пригнанность" всех частей, шедших практически attacca, выверенный баланс вокальных и инструментальных партий, неослабное внимание к деталям нюансировки и фразировки, прекрасно отделанные и "преподнесённые" соло инструментов (кроме, увы, виолончели)...
Гениально прозвучала гениальнейшая Интродукция в беспросветном ми бемоль миноре - от жутких соло литавр шёл просто мороз по коже.
Чрезвычайно мощно прозвучали два последних хора - вселенское славление Христа. Стилистически финал оратории несколько пестроват и модулирует от генделевского антема к какой-нибудь фанфарной кантате эпохи Французской революции. Но как органично был сделан Плетнёвым этот переход!
В общем, по силе художественного впечатления этот концерт для меня сравним с "Орландо" 5 апреля.
А "картинок с выставки" на сей раз почти не будет: сидела высоко, и даже зум не очень помог... Зато слышно было, думаю, намного лучше, чем в партере.
