Музыкально-исторический сюжет

Этот пост я написала для малопосещаемого сообщества empress_elisa@lj, поэтому продублирую у себя.
Речь идёт о взаимоотношениях императрицы Елизаветы Алексеевны и Бетховена.

 


Среди музыкантов, с которым общалась в России Елизавета Алексеевна, были выдающиеся мастера (И.В.Гесслер, А.Ф.Тиц), но отнюдь не гении. С гением она встретилась лишь в 1814-15 годах на Венском конгрессе, и это был Людвиг ван Бетховен.

Оба портрета, приводимые здесь, примерно к этому времени и относятся.



Однако разговор об этих встречах следует начать несколько издалека.

Как известно, Бетховен был в хороших отношениях с русским послом в Вене, графом (после 1815 года князем) Андреем Кирилловичем Разумовским, который во время правления Павла I был отозван из Австрии и отправлен в ссылку в своё украинское имение, а после воцарения Александра I возвращён на прежний пост.
Возможно, именно Разумовский подал Бетховену идею посвятить три сонаты для скрипки и фортепиано (опус 30, по общей нумерации - №№ 6,7 и 8) молодому императору, который в ранние годы увлекался игрой на скрипке и был способен оценить подношение.


  О скрипке императора Александра у catherine_catty был отдельный очерк,  я ограничусь только картинкой оттуда (это инструмент работы знаменитого итальянског омастера Никколо Амати).

Сонаты были написаны в 1801-1802 годах, и по правилам того времени посвящение высокопоставленному лицу (и особенно монарху) требовало определенных согласований, поскольку обычно влекло за собой и меценатские обязательства. Такие посвящения оплачивались, и после этого произведение поступало в распоряжение того, кому посвящено, сроком на полгода или год. И лишь по истечении оговоренного срока композитор имел право распоряжаться своим опусом свободно - издавать и публично исполнять.
По каким-то причинам гонорара за посвящение Бетховен тогда так и не получил, и в 1803 году сонаты были изданы.Однако, пусть с большим запозданием, но вознаграждение последовало во время длительного визита в Вену Александра и Елизаветы в 1814-15 годах.

С русской императорской четой Бетховен лично познакомился во время Венского конгресса. Императрица Елизавета прибыла в Вену 15 сентября 1814 года и тотчас была вовлечена в вереницу празднеств, балов и прочих увлекательных мероприятий, сопровождавших политические переговоры.
Одним из центров общения монархов и внязей стал роскошный дворец Разумовского на берегу Дунайского канала. Видимо, там Разумовский и представил своего давнего протеже, Бетховена. русскому императору и его супруге. Через некоторое время Елизавета встретилась с Бетховеном у другого его мецената - эрцгерцога Рудольфа.
А 29 ноября она вместе с другими членами императорской фамилии присутствовала на большом концерте ("академии", как тогда говорили), устроенном Бетховеном в Большом редутном зале дворца Хофбург. Там исполнялись самые шумные и эффектные произведения, связанные с недавно отгремевшими войнами: симфоническая "Победа Веллингтона, или Битва при Виттории", кантата "Славное мгновение" (в честь монархов, победивших Наполеона), и Седьмая симфония.
Один из приближенных императрицы, Василий Михайлович Иванов, вёл дневник, опубликованный после его смерти, случившейся в 1832 году: "Записки, веденные во время путешествия императрицы Елизаветы Алексеевны по Германии в 1813, 1814 и 1815 годах". Ч. 1-2. СПб, 1833.
По поводу концерта 29 ноября Иванов писал:
"Императрица Елизавета Алексеевна с особенным удовольствием слушала восхитительную гармонию Бетховена и на другой день пожаловала ему в знак своего благоволения 200 червонных" (ч. 2, с. 37; цит. по: Письма Бетховена 1812-1816. М., 1977, с. 232). Об этом было сообщено в 1815 году и в "Московских ведомостях" от 6 января.

Для Бетховена такой жест оказался как нельзя кстати. В письме своему адвокату и приятелю И.Н.Канке он признавался: "Две мои последние академии обошлись мне в 5180 флоринов. Если бы не щедрый подарок императрицы, я бы остался ни с чем" (письмо от 14 января 1815).

Естественно, композитор не пожелал прослыть неблагодарным.
В том же самом январе 1815 года Бетховен через оберкамергера императрицы, Александра Львовича Нарышкина, обратился за разрешением посвятить Елизавете Алексеевне свой фортепианный полонез опус 89 и фортепианное переложение (клавираусцуг) столь понравившейся ей Седьмой симфонии.
Почему оба произведения - фортепианные, понятно: императрица неплохо играла на фортепиано, о чем Бетховен, вероятно, уже знал.
К сожалению, не сохранилось или не обнаружено писем Бетховена ни к Нарышкину, ни (если такие были) к Елизавете - только набросок предполагаемого обращения, адресованный кому-то из друзей Бетховена, вхожих в дипломатические и придворные круги.

Писем же к Нарышкину должно было быть как минимум два - с просьбой о посвящении полонеза и с просьбой о посвящении клавираусцуга симфонии. В наброске предполагаемого письма Бетховен указывал:

"Так как большую симфонию in A можно считать одним из наиболее удавшихся порождений моих скромных сил (выразить это очень скромно), тоя бы взял на себя смелость предложить Её величеству вместе с полонезом и клавираусцуг этой симфонии.
Из изложения должно быть ясно, что побуждает только желание доставить приятность и что ничего не ожидается ни от самой русской императрицы, ни от тех, кто при ней"
(Письма Бетховена 1812-1816, № 546, с. 252).

То есть здесь специально оговаривается, что оба посвящения - знак признательности и уважения, и не рассчитаны на какой-либо ответный подарок или денежный гонорар.

Разрешения были, разумеется, получены.

Титульный лист первого издания полонеза ор.89 (экземпляр из собрания Дома Бетховена в Бонне). Пьеса была написана в декабре 1814 года и вышла в свет в марте 1815.




Публикация же Седьмой симфонии несколько затянулась, поскольку венский издатель З.А,Штейнер готовил сразу несколько вариантов: партитуру, разные виды клавираусцугов и переложения для ансамблей.
20 января 1816 года Бетховен писал своему ученику Фердинанду Рису в Лондон: "Симфония будет посвящена русской императрице" (Письма... 1812-1816, № 618, с. 327).



Речь, как мы уже знаем, шла не о симфонии как таковой (она уже была посвящена графу Морицу фон Фрису), а о фортепианных вариантах. Таковых с посвященим Елизавете Алексеевне вышло целых три: в две руки и в четыре (выполнены Антонио Диабелли, авторизованы Бетховеном) и в четыре руки для двух роялей (выполнено Карлом Черни).
 Подобные клавиры были очень востребованы при домашнем музицировании в 19 веке, когда не существовало звукозаписи, да и симфонические концерты случались не очень часто.

В любом случае, лично вручить императрице издание клавира симфонии Бетховену уже не удалось; в 1816 году её уже не было в Вене.

Существует предположение (и, по-моему, оно вполне логично и естественно), что Елизавета Алексеевна дала аудиенцию композитору - возможно, в начале января 1815 года. В уже упомянутом наброске письма к Нарышкину Бетховен писал: "Если Её величество пожелает послушать мою игру, то я это почёл бы за высокую честь; но заранее прошу о снисхождении, так как уже с давних пор я целиком посвятил себя лишь авторскому творчеству".

Действительно, Бетховен из-за прогрессирующей глухоты не выступал публично как пианист уже несколько лет, и вряд ли упражнялся на инструменте, чтобы быть "в форме". Однако Елизавета Алексеевна всё-таки пожелала услышать его игру, и мастеру пришлось пойти навстречу её желанию. Неизвестно, играл ли он для неё лично, но Бетховен принимал участие в концерте, устроенном 25 января 1815 года по поводу минувшего дня рождения Елизаветы. Скорее всего, программа составлялась в соответствии со вкусами Елизаветы, которая не просто разбиралась в музыке, но и сама хорошо пела и играла на нескольких инструментах. В частности, завершал концерт вокальный квартет из 1-го акта оперы Бетховена "Фиделио" - один из самых красивых эпизодов всей партитуры.
Бетховен не играл соло, а аккомпанировал певцу Францу Вильду одну из своих самых популярных и всеми любимых песен - "Аделаиду". К сожалению, как пианист Бетховен в это время уже мало кого мог порадовать; он не слышал тихих звуков.Тем не менее Вильд был также обласкан вниманием влиятельных слушателей, о чём впоследствии с удовольствием вспоминал.
Но в любом случае последнее публичное выступление Бетховена-пианиста было связано именно с императрицей Елизаветой.

История эта имела некоторое продолжение в будущем.
Завершив в 1823 году "Торжественную мессу", которую Бетховен считал своим лучшим и величайшим произведением, он намеревался распространить авторизованные рукописные копии по подписке среди европейских монархов, князей, меценатов и филармонических обществ, назначив за каждый эксклюзивный экземпляр достаточно дорогую цену.
По всей Европе ему удалось набрать только 10 подписчиков, и среди них - император Александр I и князь Николай Борисович Голицын. Последний и стал "мотором" действий, приведших к устроению мировой премьеры Мессы именно в Петербурге.

Титульный лист первого издания партитуры Торжественной мессы; экземпляр из собрания Библиотеки Московской консерватории



Хотя среди подписчиков значился император, к этому решению его подвигла через посредничество Голицына Елизавета Алексеевна, о чём князь сообщал Бетховену в письме от 2 июня 1823 года:

"Сообщаю Вам, милостивый государь, что Ваше письмо было передано Ее Величеству и что Она соблаговолила пойти навстречу Вашей просьбе. Указания будут отданы министерству иностранных дел, дабы Вы узнали о решении Ее Величества через наше посольство в Вене".

Самое интригующее во всей истории взаимоотношений Бетховена с Елизаветой Алексеевной то, что в нотной библиотеке императрицы, хранящейся в отделе рукописей Российского института истории искусств в Петербурге, нет никаких автографов или первых изданий сочинений Бетховена. Хотя они должны были бы там быть. Не обнаружено их и в других хранилищах Петербурга и Москвы.
Это до крайности странно. Могло бы, наверное, потеряться одно издание, но почему и куда исчезли все?..
Либо собрание бетховенских произведений, посвященных Елизавете и Александру, было выделено в отдельную коллекцию, следы которой потом затерялись, либо... уж не знаю, что и предположить.