Хотя КЗЧ не блещет хорошей акустикой, а я сидела во 2 амфитеатре, впечатление - просто фантастическое. Если по поводу концерта Коопмана (который я восприняла с прохладцей) один из знакомцев по ЖЖ говорил, что это были "инопланетяне", то кто тогда - музыканты Херрвега и он сам?.. Боги?.. Ангелы?..

Изумительная точность во всём. Однако эта точность была согрета душевным теплом и умным деятельным пониманием каждой ноты. От сцены словно исходило духовное сияние.

Но, если выражаться более прозаически, то продумано было всё до последней детали.

Хор (скорее, идеальный ансамбль) был разделен на два полухория по 6 человек: сопрано и альты по левую руку от дирижера, тенора и басы по правую - это придавало объёмности звучанию. Тембровая выстроенность и техническая вышколенность каждой группы - просто фантастическая! В альтах, кстати, пели два контртенора и одна дама, и в результате получался замечательный микст. Альтовые арии пел контртенор (Дамиен Гюйон - надо же, какая фамилия! Как у героя "Оберона"!).
Солисты, презрев тщеславие, пели в tutti вместе с хором и находились среди него, не на отдельных стульях (вот что меня сильно раздражало в концерте Коопмана, так это демонстративное выделение солистов, которые сидели совсем в стороне и каждый раз затягивали паузы, неторопливо шествуя на авансцену для исполнения арии или дуэта). Здесь они просто тихо вставали и с полной отдачей исполняли свои партии (как делали, вероятно, и баховские солисты, мальчики и мужчины).  По качеству звучания ансамбль солистов был очень ровным, никто не отличался ни в лучшую, ни в худшую сторону - все были хороши (хотя Херрвег явно неравнодушен к очаровательному сопрано Доротее Милдс, которую после концерта неоднократно лобызал в щёчки). 
Расположение оркестрантов тоже было более чем разумным. Двух флейтистов дирижер посадил к скрипкам, на краешке сцены, так что их было и видно, и хорошо слышно, а с другой стороны, при перекличках с другими духовыми возникал красивый пространственный эффект. 
Дивно хороши были гобоисты, сидевшие почти напротив дирижёра. 
Кто-то из трубачей киксанул в начале концерта, но это была явная случайность, потом clarini играли как ангелы на барочных картинках.

Забавная деталь: аутентизм аутентизмом, но такое во времена Баха было немыслимо - у Херрвега на литаврах играет... дама! И на контрабасе - тоже. К скрипачкам, виолончелисткам и даже флейтисткам и гобоисткам мы давно привыкли, но такое нечасто встретишь. Играли девушки, кстати, отлично. 

Темпы, по-моему, Херрвег взял если не идеальные, то абсолютно естественные - не было свойственной некоторым аутентистам погони за быстротой, когда явное Andante играют как бойкое Allegro (и в херрвеговских "Страстях по Матфею", мне кажется, начальный хор быстроват - отдаёт чуть ли не жигой). 

Весь ансамбль, как голоса, так и инструменты, звучал и прозрачно, и ярко, и красочно (последнее - во многом благодаря умелому расположению).

То ли из-за дороговизны билетов, то ли из-за совпадения с концертом Анны Нетребко в БЗК, зал не был заполнен до конца - в первом отделении партер был наполовину пуст, зияли и некоторые участки в 1 амфитеатре; во втором же отделении часть публики перешла вниз. 
Зато слушали как один и принимали горячо - Херрвег даже исполнил на бис финальный хорал из Оратории на Вознесение. 

Как приятно, когда на концерте - уйма "своих". Не скажу, что там была вся Консерватория, но очень многие пришли - отрадно, что и студенты тоже.