Борщ
буду варить. Купил свеклы и мяса.
Теплынь-жара конца июня. Суббота.
Дедушка у метро обозвал пишущего маркером на стене пацана жидовской мордой. По-моему, слишком ответственное обзывательство для такого молодого человека, хотел было даже это (про Жыдов и Царствие Небесное) деду обьяснить, но тот сьебал вниз.
Приходят письма от бывшей сожительницы. Пока строил обстоятельный пашланахуй, прислала еще. Сразу стало неинтересно.
Пошла на хуй.

Ну вот.
Первонанчальный маршрут Хельсинки-Киев мутировал в Лос-Анжелес-Рига, и это неприятно.
Это не то что неприятно, это ваще блядство! Надо командировки проводить в Мааскве с Блядями и протчими Баппами, а не в Сраке Господней с Неграми.

А еще радио "Эрмитаж". Все остальное принципиально непригодно к слышанию.

В окне очень празднично-голубо-зелено, ярконебо.
И желтые дома и коричневые крыши обозреваемой с пятого этажа Лиговки, наследной и коронованной бандитской принцессы. Скоро, скоро заснет ненавистное солнце, и я буду опасливо курить в растворенные рамы и смотреть в лунно-черную снежность сквозь голые ветки.

Думал я, орудуя ножом на тесной хрущевской кухне, голый по пояс, в висящих лохмотьями джинсах.