29 апреля 1993 года начался для меня как-то буднично. Ночью бодрствовал в наряде - у нас на точке наряд тащили через сутки. Наряд был комбинированный. Тут и дежурство по роте, тут и КПП, тут же и кочегарка. И чтец и жнец. Народу было мало. Там где в советские времена служили сотни солдат, теперь на всю оставшуюся технику осталось 15 срочников. Офицеров и то больше.

Так или иначе, позавидовав в душе туркмену, готовившегося в этот день на дембель, готовился уже законно поспать до обеда, как был обломан самым жестоким образом. Уже было разделся, как ротный, появившийся в расположении, недовольно буркнул, мол, почему не переодет для увольнения в запас.

Вот так вот буднично. Как в том анекдоте «А ты, Джонс, скотина, куда прешься?». Типа, пожил солдат два года на казенных харчах, и хватит. Звиздуй домой. Там де без тебя водка киснет.

Полк расформировывали. Да и весь корпус тоже. Незачем оказалось новой власти прикрывать мирное небо столицы с северной стороны, откуда выпущенные американские крылатые ракеты, могли лететь беспрепятственно на низкой высоте, не видимые локаторами тысячи километров над идеально ровной местностью Северного Ледовитого Океана, тундры и бескрайних лесов, подступавшим к самым стенам Столицы. Полки с 300-м комплексом на вооружении, составленные фактически из одних офицеров (приток призывников за время моей службы сократился в десятки раз), передавались в соседний корпус. Нас разгоняли. По территории части ходили покупатели и планировали, какая замечательная автостоянка получится на месте бетонных капониров. Отдавали им по бросовой цене. Офицеры и прапорщики, успевшие получить квартиры в советское время в этом захолустном райцентре посреди бескрайних болот и хвойных лесов, потихоньку подыскивали себе работу. С этим было трудно. В городке с одним светофором только ГАИ-шников было более тридцати, а тут расформировывали целый полк.

Когда-то он знал лучшие времена. На его вооружении состояло даже ядерное оружие. Предвижу вопросы – зачем зенитно-ракетному полку ЯО? Отвечаю, 200-й комплекс, мог нести ядерный заряд. Зачем? Все просто. В случае массового налета, дабы не гоняться за каждой отдельной целью, предполагалось вывести и взорвать в районе скопления авиации противника этот заряд. Электромагнитный импульс должен был вывести из строя аппаратуру наведения как авиации, так и крылатых ракет. Одним махом. Правда, тот же импульс по логике должен был вывести из строя и нашу ПВО. Ну, дык, на то она и одноразовая. Ее задача успеть сделать один единственный залп, после которого, предполагается, что противник обнаруживает и уничтожает наши ракетные дивизионы.
Все это стало сосем не нужно после капитуляции в холодной войне.

Увольнялся последний советский призыв. Последние срочники, принесшие присягу Советскому Союза за месяц до «путча» в 1991 году. Последние Солдаты Империи.

Их осталось не так уж и много. Я уже не застал ни одного прибалта. Последние грузины у нас уезжали домой осенью 1991 года. Некоторые узбеки, которые не сбежали зимой, увольнялись весной 1992 года. Сбежавшие было молдоване вернулись, когда летом их, «недодембелей», призвали у себя в незалежной родине и бросили воевать против русских добровольцев в Приднестровье. Офицеры нашей части успели отдохнуть летом 1992 года в Сухуми, в санатории ПВО, за две недели перед тем, как весь мир обошли кадры со стреляющей БМП-2 в его дворе.
Так и не рискнули вернуться раньше времени к себе на родину азербайджанцы, зная, что их, дембелей, невзирая на отслуженное, ловят на вокзале в Баку и посылают в окопы Карабаха. Туда, куда Муталибов загнал даже студентов, которые дохли в полевых условиях как мухи от дизентерии, еще вернее, чем от армянских пуль.
И уж совершенно непонятно почему остались дослуживать в России туркмены.

Кстати, уезжали не только солдаты, но и офицеры. Мой командир взвода перевелся к себе в Молдавию. Потом он звонил по военной связи к нам, рассказывал, что ему так и не удалось устроиться на таможню, как ему обещали. Попал в какую-то 2-ю бригаду. Там был связистом. Рассказывал, как некий майор из Приднестровья сделал разведку боем и разворотил всю их "точку".
А вот замплит-армянин не спешил к себе домой. В России поспокойнее было.

Впрочем, дезертировали не только представители незалежных республик. Бежали и русские. К примеру, Андрей отказался возвращаться из отпуска в Киргизию. На гарнизонной гауптвахте, где его продержали месяц, он долго объяснял, что он уже начал забывать родной язык в части Гражданской Обороны в солнечной Киргизии. Что давно уже все русские оттуда сбежали. Что у него на глазах киргизы изнасиловали двоих русских парней, которые не смогли постоять за себя. Что он не собирался принимать местную присягу, как от него добивались. Вот и определили его к нам в полк.
Такой вот призыв выдался...

После мозгоебли в полку и получения последних в Армии ЦУ (ценных указаний), о том, как себя вести по дороге, наконец-то уселись по вагонам и откупорили водку, купленную на ваучеры. Украинцы, туркмены, молдаване и русские. А на перронах вдоль трассы тянувшейся с Сибири в Москву стояли еще диковинны и не виданные раньше китайцы и торговали кожанками и спортивными костюмами.

Когда уезжал, в полку еще лежали сугробы в лесу, дома же в начале мая уже все цвело в распустившихся вишневых садах. По дороге была голодная Москва 1992 года, превращенная в сплошную барахолку, где все были продавцами и пытались продать последнее имущество ради пропитания. Москва 1 мая 1993 года, с баррикадами, и противостоянием восставших пенсионеров и ОМОН-овцев.

Кому-то из одноклассников со службой в эти годы повезло еще меньше. Игорьку (Царствие Небесное), чей полк был выведен из Польши и брошен наводить порядок в Ингушетии. Лёне, служившего в пограничном отряде в Таджикистане, где во время гражданской войны вовчиков и юрчиков, вырезалось русскоязычное население. Женьку, который оставил половину взвода там же, но уже в составе других войск.

Женек дембельнулся 3 или 4 октября 1993 года, в связи со смертью отца. Уволился, отслужив два года, прямо из Москвы, куда ребят, которых руки по локоть в крови и озлобленных после Таджика, бросили подавлять восставший Белый Дом, так некстати защищенный двумя годами ранее. Когда на пути в Москву их воинской колонны в одном населенном пункте встали пенсионеры с плакатами, два брата-подполковника, просто дали длинную очередь над демонстрантами. Плакаты были брошены, а во всем городе погасли огни. Попрятались все. Повезло людям. Не узнали они, на что способны два брата-подполковники, терявшие своих однокурсников с рязанского училища в горах Таджикистана.
Как там:

А предатель - таманец,
Расстрелявший меня,
И иуда-рязанец, —
До последнего дня,
До конца они будут
При бесчестии жить.
И от крови им руки
Никогда не отмыть!

Знали бы вы, сколько крови, невинной русской крови, они повидали в тех горах…
Я уже как-то писал про мировой рекорд по грузоподъемности для вертолета, не вошедший в знаменитую книгу Гиннеса. Когда вместо положенных максимум 100 человек, МИ-26 взяла на борт 254 человека. Не знаю, как и взлетели. Но всех русских, кто не влез в тот вертолет во время той эвакуации - их всех таджики вырезали…

Такова у пацанов выдалась служба в 1991-1993 года.
Что характерно, не было подряд и двух приказов об увольнении, подписанных одним и тем же человеком. Приказ о призыве весной 1991 года – как и положено – министр обороны Дмитрий Тимофеевич Язов.
Осенью 1991 года всем было не до приказа увольнения, и его, спохватившись, подписал мишутка горбачев, невсенародноизбранный недопрезидент, выбранный в узком кругу Верховного Совета во время «неполадок» в системе электронного голосования. Весной 1992 года приказ об увольнении-призыве подписал, кажется, Иуда-Шапошников. Тот самый, который верноподданно собирался бомбить Кремль в угоду демократии. Кто осенью 1992 – не помню, кажется Паша-Мерседес. И увольнялся я весной за подписью ЕБНа, подписавшего Приказ аж в апреле, а не 27 марта, поскольку Грачов в то время находился с дружеским визитом в Брюсселе и ему было слегка не каких-то там солдатиков, ждущих увольнения.

ЗЫ. Вот уж не думал не гадал, что после двух лет срочки, еще три раза призовусь по контракту.