- А страна? Страна это какая?
- Россия. Вам водку и еще что?
- Спасибо, девушка, больше нам ничего не надо.

Взяв два флакона беленькой, мы отправились искать укромный уголок во дворах Минеральных Вод, дабы поужинать и отметить свое возвращение на Родину. Мы - это те, кто с нашей партии дембелей-контрабасов, а точнее с нашего полетного листа на двадцать гаврыл, отказались ехать в расположение части в Подмосковье на такси, сочетая эту радость с "шашлыками-пиво-девочками". Денег у нас не было. Только одно воинское требование на плацкарту, выписанное на двадцать человек. Ну и съеденные уже наполовину сухпайки-деревяшки. Мы - это я, Панфилыч, Эдик и еще один пацан из пехоты, которого мы встретили на вокзале и взяли с собой за компанию.

Поначалу мы решили было совершить распитие в теплом коридоре мирно спящей комендатуры, где даже имелся один стул, но передумали, и решили от греха подальше уйти - неровен час разбудим своими базарами мирно бдящих дежурных, а встречать Новый год в камерах гарнизонной губы не улыбалось.

Это был тихий дворик недалеко от вокзала. Ничего особенного. Детская площадка, песочница и небольшой столик. Мороз уже спал по сравнению с прошлой ночью, которую предыдущая партия переночевала на снегу возле взлетки Ханкалы, греясь двадцатиром возле одной тлеющей покрышки. Одним словом, это был относительно тихий и теплый для декабря вечер. Место было выбрано удачно. Не было сидячих мест, да мы и народ негордый, постоим. Идиллию нарушал только вой какой-то приблудной собаки, за что-то на нас ополчившейся, да и то это вопрос вскоре разрешился двумя половинками кирпичей.

Когда визг раненой собачонки, с ребрами которой таки успел со второй попытки соприкоснуться кирпич, наконец смолк в соседних дворах, стол уже был сервирован по первому разряду. Хрустальные бокалы нам заменили колпачки со снарядов, а в качестве праздничного угощения послужил офицерский сухпай, который Панфилыч припас на дембель.

Первый тост был тот же самый что и третий. Не чокаясь. За пацанов.
Тихой неспокойной рекой текла беседа в перерывах. Строились планы. Чувствовалось ощущение всеобщей эйфории. Наконец-то! Вырвались! Не все дотянули до этого полугодового финиша. Шесть с половиной месяцев назад была партия аж на 160-200 человек. В декабре полетные листы выдали где-то на 80-120, если не меньше. Кто-то не выдержал и вернулся раньше. Кого-то попросили. А кому-то просто не повезло. А теперь каждому, кому посчастливилось спустя полгода приземлиться в Маздоке, причиталась гигантская по нашим представления сумма, которую большинство из нас не держало в руках. Каждый из нас свято верил, что потратит эти деньги с умом, а главное - никогда уже не вернется на взлетку Ханкалы.

Поле того, как две бутылки были приговорены на свежем воздухе и даже остатки горохового концентрата (редкостная гадость) догрызены, мы вернулись на вокзал, намереваясь благополучно переночевать там, а уж наутро посетить комендатуру. Собственно, комендатура нам была нужна для одного - обменять требование на плацкарту с двадцати человек на троих, имевшихся в наличии. Ибо выписана она была на какого-то старшего сержанта, которому сейчас какая-нибудь грязная плечевая бомжиха с Украины сосала на обочине. Одним словом. не приняли у нас это требование в кассе.

Однако мирному сну нашему помешала внезапная тревога. Разбудил всех Панфилыч и сказал, что надо срочно линять на другую станцию. Благо электричка была на подходе. Мы засели в практически пустой вагон.
Я уже было собирался отбиваться, как тут мне в ноздри ударил резкий и забытый запах. Оказалось, что какой-то усатый мужичок на соседней скамье достал воблу, и уже собрался было употребить ее вместе с "Балтикой" за номером "9".

- Слышь, мужик, дай-ка рыбки кусну, - вежливо обратился к нему я.

Слега офигевший мужичонка протянул мне воблу, от которой я отломил кусочек и передал пацанам. После этого я, ничтоже сумняшеся, протянул руку к бутылке пива и так же вежливо попросил у него:

- Дай-ка пивка хлебну.

Сделав пару глотков, я также инстинктивно передал дальше бутылку Эдику.

Следует отметить неподготовленному читателю, что что в этой моей просьбе не было ничего хамского, или там некультурного. Просто за полгода понятия об этике в силу окружающей обстановки упростились до минимума. соответственно и лексика претерпела значительное упрощение. Например, приставка "-ка" на самом деле обозначал выражение "не будет ли столь любезен достопочтенный сударь, не отказать мне в маленькой любезности с его стороны". Просто мало кто об этом догадывался из окружающих.

Ну и то, что с соседом делились каждым сухарем, это уже тоже выработалось на уровне безусловного рефлекса за полгода жизни в земляках.

Тем не менее, Панфилыч, как самый трезвый из нас, кинулся на амбразуры заглаживать ситуацию, и даже не только проследил, чтобы скромное угощение вернулось по кругу к хозяину, но и начал грузить оного базарами. Типа сами мы не местные, вот бомжуем на родину, в родимую часть, и копья на кармане не маем.

Доехали таким образом без эксцессов до Георгиевска кажется, где и заночевали на креслах вокзала, под охраной более совестливого мента-калмыка (даже шмонать нас не стал). Утром хлебнули водички с местной колонки, ополоснулись и назад в Минводы. Почему в Минводы, а не в Прохладное к примеру? Все дело было кажется в комендатуре, которая имелась в оном месте, но отсутствовала в вышеперечисленных местах.

В пробудившуюся и бдящую минводовскую комендатуру нас пустили только со второго раза.
Первый раз подняли крик, мол что это за грязные оборванцы и почему не по уставу одеты. Ну тут имелось в виду, что у всех вместо уставных шапок в наличие были вязанные разных расцветок - от черного до серого и коричневого. Ну там бородатые, чо греха таить. Шевроны и иные знаки различия начисто отсутствовали. Отдельное нарекание вызвала нечищеная обувь. Ну дык мы не то, что крема, ваксы солдатской полгода в глаза не видели. А посему у нас на сапогах ровным слоем лежала еще грязь курчалойского района "самого мирного региона РФ".

Одним словом, нас выгнали на улицу, дав совет "хотя бы сапоги помыть". Облепив колонку возле этой самой комендатуры, оное мы все же исполнили. Излив суть дела во время второй попытки, были посланы поначалу на три буквы.
Ну там, или приведите того самого сержантика, на которого выписаны ваши требования, или катите до Москвы на такси тоже. Так вещал нам усатенький старлей из комендатуры, чистый и пахнущий одеколоном.

Настал решающий момент, и слово взял Панфилыч:

- Товарищ старший лейтенант, денег у нас нет, но есть пара офицерских сухпайков.

Старлей дернулся, помялся, окинул нас взглядом и спросил:

- А остальные из этого списка точно не вернутся, и не потребуют своих билетов?

- Да они уже к Москве бухие подъезжают.

- Так, Вы двое - марш на улицу, а с тобой, - тут он указал на Панфилыча, - отдельно потолкуем.

Спустя полчаса мы стали счастливыми обладателями требования на воинскую плацкарту, выписанных на Панфилыча как старшего. Правда жрать было практически нечего, кроме остатков пары "деревянных" солдатских сухпаев, но это были сущие мелочи. Впереди нас радостно ждала Россия, с теплыми объятьями ментов, шмонающих нас на каждом шагу.

Есть (или по-крайне мере было) в Минеральных Водах кафе в торце вокзала, которое, если мне не изменяет память, носило название "Экспресс". В нем мы пообедали и поужинали. Неофициальное его название - "Маленький Сайгон" или "Приют контрактника". Приятной особенность гостеприимного сервиса в данном кафе является то, что там совершенно бесплатно разогревают на сковородках кашу из солдатских консервов. Надо только подойти к маленькому окошку в углу и протянуть свою консервную банку.

Для обеда мы обменяли у вокзальных бабок на рынке рядом тушенку на водку (лучший курс в этом смысле в Прохладном - одна банка тушняка на одну бутылку настоящей осетинской паленки). К ужину мы уже доподлинно знали, что водку можно достать и в самом этом кафе, хоть она и не присутствовала на прилавках.

Кафе как кафе. Обыкновенное такое кавказское. С отдельно огороженными кабинками в по сторонам. На 90% заполненное серо-зеленой прокопченной солдатской массой, дожидающейся своего поезда. Кто-то напротив спьяну хвалился, что несмотря на шмоны, везет домой гранату Ф-1, и показывал ее под столом. Кто-то постоянно мелькал туда-сюда на своих костылях, в бушлате с шевроном десантуры. ЛКН точно не было среди присутствующих. Одним словом, нам здесь было комфортно и уютно. Нас все еще доставала радостная эйфория, и мы даже улыбались в эти первые сутки по возвращению. Это потом каждого из нас, вместе с бессонницей и пугающей тишиной, будут напрягать эти непонятно чему улыбающиеся рожи прохожих. А тогда, поначалу, казалось, что вес мир принадлежал нам.

- Парни, а Вы знаете, почему у нас все так классно получается? - вопрошал между тостами Панфилыч, - потому что мы - банда!

В перерыве между обедом и ужином, мы командировали его в кассу. Я настаивал на том, чтобы подождать пару часов, и поехать на поезде через мою воронежскую область. Но он в последний момент решил взять билеты на поезд, идущий через незалежный Харьков, дабы побыстрее слинять отсюда.

Так или иначе, но обменяв последнюю тушенку на водку, мы сели в поезд, имея среди съестных припасов на полторы суток путешествия всего одну бутылку водки и пару овощных консервов на троих.
Впрочем, это были сущие пустяки по сравнению с тем, что мы наконец-то возвращались домой.