из истории русской словесности.
Молодые философы приняли, напротив, какой-то условный язык, они не переводили на русское, а перекладывали целиком да еще, для большей легости, оставляя все латинские слова in crudo (здесь: в нетронутом виде -- лат.), давая им православные окончания и семь русских падежей.


I)

Я имею право это сказать, потому что, увлеченный тогдашним потоком,
я сам писал точно так же да еще удивлялся, что известный астроном Перевощиков
называл это "птичьим языком".

Никто в те времена не отрекся бы от подобной фразы:
"Конкресцирование абстрактных идей в сфере пластики представляет ту
фазу самоищущего духа, в которой он, определяясь для себя, потенцируется из
естественной имманентности в гармоническую сферу образного сознания в
красоте".

Замечательно, что тут русские слова, как на известном обеде
генералов, о котором говорил Ермолов, звучат иностраннее латинских.

II)

Немецкая наука, и это ее главный недостаток, приучилась к
искусственному, тяжелому, схоластическому языку своему именно потому, что
она жила в академиях, то есть в монастырях идеализма. Это язык попов науки,
язык для верных, и никто из оглашенных его не понимал; к нему надобно было
иметь ключ, как к шифрованным письмам. Ключ этот теперь не тайна, понявши
его, люди были удивлены, что наука говорила очень дельные вещи и очень
простые на своем мудреном наречии, Фейербах стал первый говорить
человечественнее.


III)

Механическая слепка немецкого церковно-ученого диалекта была тем
непростительнее, что главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной
легости, с которой все выражается на нем - отвлеченные мысли, внутренние
лирические чувствования, "жизни мышья беготня", крик негодования, искрящаяся
шалость и потрясающая страсть.

Александр Иванович Герцен "Былое и Думы", часть 4.

две ссылки:
было три года назад у avva@lj
возможно полезный сайт: http://www.gercen.net.ru

а как он пишет о своей любви, о жене!