О нетрадиционных подходах к предупреждению подростковых суицидов
- А расскажи, как Олька топилась, а ты её того!.. - просит меня Алка.
- Что за инсинуации?! Я её не "того"! И она тебе никакая не Олька, а Оля. Можно Оленька. И во-первых, ты эту историю уже знаешь, - возражаю я просто, чтобы поспорить; вообще-то я не против.
- А я почему не знаю?! - возмущается Белка. - Расскажи!
- А ты ещё маленькая была. И, кстати, во-вторых: эта история содержит сцены эротического содержания, запрещённые для несовершеннолетних по морально-нравственным соображениям.
Белка только презрительно фыркает, а Алка говорит довольным тоном:
- Тогда тем более рассказывай!
И я послушно начинаю.
 
- Случилась эта история за морями, за горами, за широкими долами, в прошлом столетии, в прошлом тысячелетии, в стране, которой давным давно нет на свете, в городке на Великой Реке, не большом и не малом, а так, чтобы в самый раз. Тем августом у меня как раз практика закончилась. Занимались мы там разными полезными и интересными вещами: воду решетом носили, из пустого в порожнее переливали и в ступе толкли, в лес дрова возили, чертей в тихом омуте разводили, учили свиней петь, мух лететь, рыб плескаться, а отцов... Ну, это вы знаете.
 
Девочки прыскают со смеху, а потом Белка спрашивает:
- А если серьёзно?
- Это была серьёзно пустая трата времени. Включая якобы дипломную работу типа "Сердечник трансформатора сделаем из мягких пород дерева, потому что до этого места все равно никто не дочитает".
- В самом деле?
- Шутка. Так вот, продолжаю.
 
- Возвращаюсь я на каникулы. А с моею Оленькой мы уже два года не виделись. Поначалу-то, после моего отъезда, переписывались мы довольно активно. Ну, примерно, как Иван Грозный с князем Курбским. А там с глаз долой - из сердца вон, разошлись пути-дорожки, да и вообще, Запад есть Запад, Восток есть Восток. Так что у меня и понятия не было, чем Оленька дышит. А дышала она, как оказалось, весьма неровно.
 
- Итак, прихожу я. А девица-красавица то сидит кручинится, с места не сдвинется; то ходит печалится, в стены бессмысленно пялится; то опять же на кровать свалится. А у самой взгляд тусклый, голос грустный, стан тонкий, да волос ломкий. Вся худая, бледная, и нравом дюже вредная; хмурится, молчит, и ни на кого не глядит. Даже на меня!
 
- Я, натурально, спрашиваю, что за оказия? Оля как воды в рот набрала, зато мать мне всё и рассказала. Оказывается, пока суд да дело, Оленька моя влюбиться успела. Рука об руку с милым бродили, слова красивые говорили, и всё время вместе проводили. Даже к школьным экзаменам выпускным вместе готовились. А затем небо тучами затмилось, солнце за гору закатилось, и великая катастрофа случилась. То есть, я даже догадываюсь, какая именно:
Он ее сменял на деву -
Обольстительную мразь -
И в ответ на все напевы
Затоптал ногами в грязь.
И теперь ей все постыло -
И наряды, и белье,
И под лозунгом «могила»
Догорает жизнь ее.
 
- Это Олейников, для тех, кто случайно не помнит.
- Случайно! - саркастически повторяет Белка. - Почему ты вообще думаешь, что мы всё это можем помнить?
- А неплохо бы. Память развивает. Но я продолжаю.
 
- Честь девичья, вроде бы, не пострадала, но Оленька сама не своя стала. Мать мне и говорит, сердце, мол, за неё болит. Вдруг от душевной муки наложит на себя руки?! Она же за реку уходит, и целыми днями одна бродит. Вдруг возьмёт, да утопится; или под поезд бросится; или вообще отравится? Спаси мою красавицу! А Великая Река глубока и широка, в ней и ненамеренно тонут немеряно. Да и вообще это не дело, чтобы дева в такой печали сидела. Ладно, думаю, постараюсь.
 
- И поутру, только солнышко встало, лучики свои пересчитало, вышла Оленька за порог, как я уже у её ног. Здравствуй, говорю, пташка ранняя, дозволь составить тебе компанию. Послужу тебе верно, усердно и крайне примерно; хочешь - бей, хочешь - ругай, только не прогоняй! Пташка пёрышки топорщит, клювик воротит, энтузиазма не проявляет, но и не прогоняет. Уже хорошо.
 
- И начали мы гулять по горам, по долам, по зелёным лугам, среди степей широких, среди дубрав высоких, зайцев одиноких пугая, песни распевая, сказки складывая, да байки рассказывая. И петь, и рассказывать мне приходилось - Оленька редко словечко произносила. Вообразите себе её положение, коли она безропотно сносила моё пение. И вот день за днём тянется, а ничего не меняется; все сказки рассказаны, все книжки пересказаны, что ещё делать - не знаю, а Оленька молчит, как царевна ледяная. Топиться, вроде бы, не намеревается, но и к жизни возвращаться не собирается.
 

 Зелёные луга
 
- И не было бы нам счастья, да помогло мне несчастье. Прилетела как-то букашка малая, но резвая и удалая. Прилетела, покружилась, на ножку девичью опустилась, примерилась, собралась с силой, и зубы острые в девицу вонзила. Девица криком кричит, надрывается; слезою горючей заливается; истекает юною кровью; теряет душевное и физическое здоровье.
 
- В самом деле?
- Конечно же, нет. Это фигура речи! Гипербола. Оленька просто громко взвизгнула. А буквально через минуту у неё здоровенный укус вспух, чуть повыше коленки. Она вообще очень чувствительна к укусам насекомых. Зато какие возможности передо мною открылись! Впору было вознести благодарственную молитву Вельзевулу.
- Почему? - недоумевает Алка, но тут же догадывается, - ах, ну да! Повелитель мух!
- Именно. Так вот.
 
- Я девицу на мягкую траву сажаю, и сочувствие всемерное изображаю. Ах ты, говорю, моя заинька и белочка, безвинно пострадавшая маленькая девочка. Сейчас мы тебе ножку залечим, и наилучший уход обеспечим. Есть у меня средство целебное, могучее и почти волшебное. Оно боль утоляет, раны заживляет, падучую, трясучую и бледную немощь предотвращает. Слюною называется.
 
- Оленька сидит в лёгком замешательстве от водопада слов, только глазками хлопает. А я, не теряя инициативы, перехожу к делу, не прекращая, однако, говорить: вот мы поцелуем коленочку, полечим милую девочку,.. всё у Оленьки заживи, жиро... э-э... а вот тут ещё царапина и покраснение, требует срочного лечения,.. непременно надо зализать, загладить и зацеловать,.. и другую ножку проверить надо, вдруг там какая нелада,.. а ножки у тебя замечательные... занимательные... завлекательные... симпатичные... эстетичные... эротичные... Ну, и так далее. Оленька не возражает, но и восторга не выражает, сидит, и что-то себе соображает. Но дальше ножек мы в тот день не продвинулись. С девочками надо ласково, постепенно, и не спеша; а главное - не хотелось тревожить утят.
 
- Каких ещё утят? - недоумевает Алка.
- А трусики на ней были с утятами. Старенькие; кажется, детские ещё.
- Ну, а дальше?
- Будет и дальше!
 
(продолжение здесь)
 
P.S. C праздником, милые девочки и женщины! Помните, что 8 марта - это не просто весна и цветочки, это день борьбы за свои права. Каждая женщина и девочка имеет право быть удовлетворённой!