Дети обвиняют!
 
- Ты знаешь, что у меня болит колено? - спрашивает меня Белка тоном, не предвещающим ничего хорошего.
- Теперь знаю, моя хорошая, - отвечаю я утвердительно.
- Ах, теперь ты знаешь! - ядовито восклицает младшая дочка. - Может, ты также знаешь, почему оно у меня болит?
Я догадываюсь, куда она клонит, но молчу. Впрочем, это вопрос риторический, и Белка не ждёт моего ответа.
- У меня болит колено, потому что два диких лося…
- Это преувеличение, - спокойным голосом перебивает её Алка. Она, высунув кончик языка от усердия, рисует автопортрет - неизвестно, какой уже по счёту.

- Два диких лОся, - повышает голос Белка, - носились вчера по всем комнатам, брызгались взбитыми сливками и свалили меня!
- Ну извини, моя пострадавшая, - отвечаю я небрежно, - я нечаянно.
- И забрызгали сливками весь пол, - продолжает Белка прокурорским тоном, - и стены, и зеркало…
- Ха, можно подумать, что тебе пришлось мыть пол, - пожимаю плечами я.
- Мне пришлось мыть себя! - парирует она гневно.
- Твой выбор, - невозмутимо произносит Алка, на мгновение оторвавшись от рисунка. - По мне, кто пачкает - тот потом и моет.

- А ты тоже хороша, - напускается Белка на старшую сестру. - Кто тебе сказал, что девочки в твоём возрасте должны визжать и брызгаться сливками в ответ?
- А что, я должна была безропотно терпеть? - удивляется Алка. - Вот ещё!
- Ну почему я самая взрослая в этом доме?!- возмущённо задаёт Белка очередной риторический вопрос.

- Ты преувеличиваешь, моя благонамеренная, - торжественно отвечаю я. - Взрослый человек не обязан всё время поступать серьёзно. Самим своим присутствием он создаёт определённую атмосферу серьёзности, ответственности…
- Атмосферу вонючей курицы, - в тон мне продолжает Белка.
- Это была не вонючая курица! - обиженно возражаю я, - это фазан, копчёный по традиционному древнеиндейскому рецепту в ягодах можжевельника.
- Прокоптились сначала мы, - ехидно напоминает она, - потом квартира, потом соседи, а потом, кажется, и весь мир.
- Весь мир, за исключением той самой курицы, - хихикает Алка, любовно вырисовывая блондинистые пряди. - Она так и осталась сырой.

- Ну, и сколько лет прошло с тех пор? - отмахиваюсь я. - Ты ещё маску вспомни.
- А маску, - ласково говорит Белка, - маску я тебе вообще никогда не забуду. Я же заикаться могла начать.

Я довольно ухмыляюсь. Оказывается, маски гориллы и вывернутой наизнанку куртки достаточно, чтобы превратить обычную ночёвку с палаткой в незабываемое приключение для всей семьи. А как громко девицы выражали свои эмоции...

- И лодочную прогулку - тоже не забуду, - добавляет Белка.
- А что прогулку, что прогулку? - защищаюсь я. - Мне откуда был знать, что эти лодки такие неустойчивые? За час мы высохли; то есть, почти высохли. А твой телефон всё равно был уже старым, так и так надо было новый покупать.
- Караоке. Петь. Не надо. В лодке. - размеренно произносит младшенькая. - Танцевать. Не надо. В лодке!!!
- Тут, пожалуй, ты права, - соглашаюсь я. - Зато столько впечатлений!

- О, да! Впечатлений полные штаны. В прямом смысле слова. Ты же ходячая психологическая травма! - заключает Белка.
- Не говоря уже о! - многозначительно поднимает указательный палец Алка, снова отрываясь от автопортрета.
- А ты подай на меня в суд, - предлагаю я искушающим тоном.
- Пфф! Что же я, дурочка что ли? - фыркает младшенькая. - Нет уж! Лучше приготовь обед, а потом мы с тобой выберем и закажем мне таблет; а то ты уже неделю забываешь.

- Jawohl, meine kleinste Fräulein Führerin! - во всю глотку кричу я и отдаю салют. Римский.
- Wegtreten, - веселится Алка.
Белка безнадёжно вздыхает и возводит очи горе:
- Ну почему, почему я самая взрослая в этой дисфункциональной семье?!