Отрывок из ненаписанных мемуаров. "Настоящий полковник"

Ну, всё начальство улетело на Родос (2,5 дня поработать на международном форуме, 1,5 дня поотдыхать), в офисе тихо и уютно даже.
Почему бы не повспоминать кой-чё...

В ненаписанных мемуарах практически не будет персональных главок. Люди либо куда шире и многогранней для меня (как мои друзья), либо слишком мимолётны в моей судьбе. Но несколько исключений всё же могут быть. Например, не могу не упомянуть этого человека.

Когда в сильно стрессовой ситуации в ходе моего пребывания в Италии в 2002-м (об этом как-нить в другой раз) меня назвали "настоящим полковником", никто не понял, как это мне польстило. Потому что эта избитая строчка из пугачёвской песни означает для меня совсем иное.

Раз в жизни, да и то не каждому, встречается Начальник. Начальник-эталон, настолько отличающийся от прочих, что занимает совершенно иное место в жизни. Мне повезло, я такого встретил. И он остался для меня... да нет, не другом, но достаточно дорогим человеком. Близким знакомством с которым я дорожу.

Для начала - типаж. Я ни хрена не понимаю в мужской красоте (ну, лучше обезьяны - уже хорошо!), но этого, пожалуй, назвал бы красавцем. Под 50, высокий, статный, полуседой, с щёгольскими усиками и меняющимся имиджем - от хмурого до смешливого, от сугубо официального до дружелюбного и душевного. В самом деле - полковник. Генштабовский, в отставке. И никаким образом не подходящий под образ армейского офицера-"сапога": послужил и в войсках прикрытия на китайской границе, и в оперативном управлении Генштаба, и достаточно давно влез в компьютерную технику.

Полковник был своеобразным начальником. Никогда не боялся ответственности и умел признать свою неправоту. Всегда слушал, что ему говорят подчинённые и спорил с ними, если имел иное мнение (мог запросто и принять иную точку зрения под давлением аргументов). Всегда грудью прикрывал подчинённых перед вышестоящими и делил ответственность за их ошибки, не претендуя на делёжку чужих побед. Строго спрашивал, но никогда не чрезмерно. Заставлял всегда подумать, перед тем, как кидаться что-то выполнять. Умел вовремя пошутить или съехидничать.

Меня особо тронуло, что всегда подчинённых-именинников отправлял домой прямо с обеда (и отмечать ДР приучил именно в обед - чтоб и отметили, и не напивались, ибо ещё работать), прогонял всех домой по окончании рабочего времени ("доделаешь завтра, семья важнее бумажек!") и терпеть не мог, когда хворыми выходили на работу ("долечишься - придёшь, не война"). "С мужем нелады? Уйдёшь с работы пораньше... Неважно куда! Хочешь - по магазинам, хочешь - к подруге, хочешь - просто погуляй: какой сейчас из тебя работник..." Зато если просил задержаться на работе, что-то сделать к завтрашнему утру и выйти в выходной - никто не ворчал: значит, действительно НАДО, не блажь, и работали без ропота.

Где-то через год совместного пребывания в отделе мы с ним почти негласно выработали обоюдно выгодный график: я приходил на работу на часок-полтора попозже, зато он уходил на часок-полтора пораньше. И на все претензии он меня "железно" прикрывал: "Игорь в Думе... Игорь в Белом Доме... Игорь на Старой площади...", соответственно и я его. Но претензий к нашей работе никогда не было. Более того, мы оставались единственным отделом, который никогда не реорганизовывали, не пытались ужать или как-то всерьёз наехать.

Началось всё достаточно красиво. Уже вскоре после моего устройства на эту работу приехал к нам г-н Филатов, глава Администрации Президента. И чёрт его знает почему, устроил всем громогласный разнос а-ля партком советских времён. Когда дело дошло до нашего отдела он понёс всякую ***ню: типа с кого нам надо брать пример (с исполкома "Нашего дома - России"), чьи материалы читать и как что нам надо анализировать... Словом, "Кто завотделом?! Почему вы работать не умеете?!" Полковник встал и попробовал что-то ответить - куда там... "Сядьте, если вам сказать нечего и учитесь работать!" Несправедливости я никогда не терпел, поэтому без спросу поднялся и с места выдал тираду насчёт того, что лично только что перешёл из исполкома НДР и заверяю: учиться там нечему. А Информационно-аналитическая работа (т.е. наш профиль) там вообще отсутствовала как класс. И если г-н Филатов не в курсе,готов просветить,что информационно-аналитического подразделения там нет и в помине. Ну, короче, в очередной раз меня чуть не уволили прямо на собрании. ;)
Полковник посмотрел на меня с большим интересом, а после всего молча пожал руку, сказав только: "Зачем же кипятиться-то? Ну, поорали на нас, не впервой..." и по-доброму усмехнулся после моего ещё не остывшего "Не терплю глупости и напраслины. Ни от кого. И не боюсь никого. Плевал я на них." "Экий ты... Игорёк..."

Никогда не слышал, чтоб он поднял голос. Или чтоб разнёс кого-то просто от плохого настроения. Всегда выдержан, корректен, открыт для своих, жёсток и строг с другими. В отпуск всегда ходил чуть ли не последним из всего отдела и постоянно пытался выпихнуть в отпуск меня.

Так у нас и пошло: никого и ничего не боялись, писали "правду и только правду" или заведомый "художественный свист" (без полутонов, хотя если требовалось именно чо-то конъюнктурное - не вопрос, ваяли), справлялись с любыми заданиями-поручениями (помнится, сильно впечатлили "верха", когда за полгода до сроков Полковник передал мой заметно идущий вразрез с официальным прогноз на 49 губернаторских выборов 1997-го года, из которых я правильно предсказал 47, а в оставшихся двух ошибся по разу в разные стороны).
После каждого совещания почти всем отделом с подачи Полковника устраивали обсуждение новых "вводных" и путей их решения. И работали на полном доверии друг к другу.

Потом произошло несчастье. Из-за врачебной ошибки у Полковника погиб трёхлетний внук. На почерневшего мужика смотреть было страшно. Мы его беречь начали. Вплоть до того, что не говорили о каких-то неприятностях, а пинки за всё подряд получал у начальства я. А он стал каким-то... впечатлительным, что ли... Мог молча читать какие-то материалы-доклады-записки, потом грохнуть кулаком по столу и выдать что-то типа: "Да что же они со страной-то делают?!.. Как людей уродуют?!.. Игорь... Я схожу, или ты?.." ;)) Отдел ненадолго прерывал работу, накрывался стол... Потом работали дальше.
Или задерживался Полковник до конца работы и предлагал: "Давай пивка попьём, есть что обсудить". А обсуждать могли и наше личное, и рабочее, и творящееся в стране...

Потом была история с Чечнёй. В общем, туда надо было съездить и всё могло окончиться печально (одна из моих графоманий - на эту тему). Когда решилось, что еду я, Полковник сделал всё, чтобы хоть чем-то помочь. Я очень не хотел, чтоб о моей поездке узнала мать, потому и держал всё в тайне от всех друзей-знакомых. Полковник прикрывал. Мать потом всё удивлялась, чего это он каждый день звонил, спрашивал не нужно ли чего пока сын "в командировке". Когда меня потом представили к ордену, а в конце концов дали лишь медаль "850-летия Москвы", он ходил куда-то в верха, яростно скандалил (бестолку...). Потом принёс мне бутылку отменного коньяка - от себя. Типа, "всё, что могу".

В 99-м мы лепили "Единство". Это вообще отдельная сага. Грех мой, бесспорно.
Были на самом нервном месте - отвечали за списки. Увольняли нас (в основном меня) каждый день (точнее, грозились уволить). Нервы горели ярким пламенем. Помню шикарное мероприятие, в ходе которого нас "разносили" на самом верху. Мы авансом договорились, что надо перетерпеть. Ругают 10 минут, 15... не выдерживает-отвечает первый сотрудник (на него рявкают: "Выйдете отсюда!" - он вылетел), 20 минут - также вылетает второй, полчаса - вылетает третий... словом в конце мы сидим с Полковником вдвоём. По уши в помоях. Он только шепчет мне на ухо "Ты только молчи... Я прошу тебя... Молчи... Очень прошу" и за руку меня держит. Ну, потом и я не выдержал - взвился и ОТВЕТИЛ на очередной наезд не по делу. В повисшей тишине - приказ СВЫШЕ: "Выйдете отсюда!" Я сажусь на место и нервно отвечаю: "Не выйду!" "Освободите помещение!" "Не выйду!" "Мы не будем продолжать в Вашем присутствии!" "Не продолжайте..." "Вы уволены!" Тут спокойно поднялся Настоящий Полковник и отчеканил: "Если уволен Игорь, увольняюсь и я. С какого числа писать заявление?" Ну, Большим Начальникам видать давно такого не говорили. Визгу было выше крыши, однако отыграли назад, ибо без нашей группы - хана не хана, но... Но Полковник не преминул "добить": "За все ошибки в работе группы отвечаю я, и только я, взыскивать надо с меня. А всем сотрудникам, в первую очередь - Игорю, прошу выписать премию". Бли-и-и-и-ин... Филиал нервного крикливого восточного базара был налицо, только вокруг не люди, а некие саблезубые.
Ну, словом, премии, конечно, не выписали, но и не уволили.

Тогда же с хроническим постоянством происходила одна и та же сцена, когда какой-нить очередной тип (новоявленный кандидат в депутаты, кремлёвский чиновник и т.п.) врывался к Полковнику и жаловался: "Меня тут послали (заставили ждать, обругали, вынудили какой-то ерундой заниматься, слушать не хотят и т.д.)!" Всегда следовало "типовое" продолжение: "Кто?.. Игорь?.. Ну тогда так и идите туда, куда послали (ждите дальше, правильно обругали, делайте, что Вам сказали, и т.д.)"

Доверяли мы друг другу вслепую и помогали, чем могли. Потому и Дело всегда делалось.

Не работаем мы с ним вместе давно. 8 лет скоро. Видимся пару раз в год, нечасто созваниваемся... Но когда звонит телефон и в трубке раздаётся специфическое: "Ну, здравствуй, Игорёк, как обстановка?..", что-то у меня внутри ёкает. Человек, которого хотел бы видеть. С которым спокойно и надёжно. Который всегда прикроет спину и поделится последней горбушкой.
И ради которого я всегда "на низком старте".

Живи долго, НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК.