|
|
Пишет dadakinder (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} dadakinder)@ 2010-07-07 16:16:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
МОРДОР \ восприятие насилия
Безотносительно подостывшей истории о насильнике Т., - я как-то упустил отличный майский текст российской феминистки Фрау Деррида, в котором расставлены адекватные акценты относительно ситуации восприятия насилия в патриархальном Мордоре.
Согласно маскулинной норме, во-первых, мужчина не должен разбираться в чувствах, чужих или своих, и придавать им важность. Во-вторых, переживание унижения, а уж тем более чувства «опущенного» человека заведомо не подлежат артикуляции, их невозможно представить в публичном поле как речь, равноправную с «правильно маскулинной» речью, нельзя понять и примерить на себя. В гендерно поляризованной культуре жертва изнасилования не может быть таким же человеком, как «я». Человек, соответствующий критериям «правильной маскулинности», должен всегда оказываться победителем, его могут убить, но не унизить.
[…]
Обвинение жертвы - классическая реакция, очень часто возникающая в ответ на известие о чьей-то беде. Канадский психолог Мэлвин Лернер описал ее как феномен «веры в справедливый мир». Согласно такому представлению, человек отвечает за все, что с ним произошло. Фокус в том, что происходит довольно тонкая подмена: таким образом за поступок агрессора, направленный на жертву, оказывается ответственна жертва, а не агрессор – потому что насилие происходит с жертвой, а не с агрессором. Агрессор же вытесняется из рассмотрения, воспринимается как какая-то стихия. Чаще всего он не вызывает симпатии, но выглядит скорее как неуправляемое зло, которое бесполезно увещевать и оценивать в рамках повседневных этических представлений.
[…]
Перенос ответственности с того, кто действует, на того, кто претерпевает последствия чужого действия – явная логическая ошибка. За ней кроется страх собственной беспомощности (каждый может оказаться жертвой чужой агрессии) и компенсаторная попытка увериться в том, что ты в состоянии контролировать все окружающее. Мания контроля – признак страха.
[…]
Достаточно часто люди пытаются дистанцироваться от происшедшего, уверить себя, что такое случается только с «неправильными» людьми или в «неправильных» социальных группах. Такая реакция позволяет не примерять происшедшее на себя и свое окружение, убедить себя в безопасности собственной социальной среды и «правильного» образа жизни.
[…]
Еще один тип реакции – предположение, что говорящие об изнасиловании делают это ради пиара, выдумывают горяченькое, чтобы погреть руки на скандале, или что происходящее является плодом какой-то закулисной политической интриги, имеющей для посвященных совсем другой смысл. Сопереживать герою новостей – значит позволить «развести» себя. Но нет, мы не таковы, мы возьмем попкорна, подпишемся на комменты и посмеемся, наблюдая чужие переживания.
Согласно маскулинной норме, во-первых, мужчина не должен разбираться в чувствах, чужих или своих, и придавать им важность. Во-вторых, переживание унижения, а уж тем более чувства «опущенного» человека заведомо не подлежат артикуляции, их невозможно представить в публичном поле как речь, равноправную с «правильно маскулинной» речью, нельзя понять и примерить на себя. В гендерно поляризованной культуре жертва изнасилования не может быть таким же человеком, как «я». Человек, соответствующий критериям «правильной маскулинности», должен всегда оказываться победителем, его могут убить, но не унизить.
[…]
Обвинение жертвы - классическая реакция, очень часто возникающая в ответ на известие о чьей-то беде. Канадский психолог Мэлвин Лернер описал ее как феномен «веры в справедливый мир». Согласно такому представлению, человек отвечает за все, что с ним произошло. Фокус в том, что происходит довольно тонкая подмена: таким образом за поступок агрессора, направленный на жертву, оказывается ответственна жертва, а не агрессор – потому что насилие происходит с жертвой, а не с агрессором. Агрессор же вытесняется из рассмотрения, воспринимается как какая-то стихия. Чаще всего он не вызывает симпатии, но выглядит скорее как неуправляемое зло, которое бесполезно увещевать и оценивать в рамках повседневных этических представлений.
[…]
Перенос ответственности с того, кто действует, на того, кто претерпевает последствия чужого действия – явная логическая ошибка. За ней кроется страх собственной беспомощности (каждый может оказаться жертвой чужой агрессии) и компенсаторная попытка увериться в том, что ты в состоянии контролировать все окружающее. Мания контроля – признак страха.
[…]
Достаточно часто люди пытаются дистанцироваться от происшедшего, уверить себя, что такое случается только с «неправильными» людьми или в «неправильных» социальных группах. Такая реакция позволяет не примерять происшедшее на себя и свое окружение, убедить себя в безопасности собственной социальной среды и «правильного» образа жизни.
[…]
Еще один тип реакции – предположение, что говорящие об изнасиловании делают это ради пиара, выдумывают горяченькое, чтобы погреть руки на скандале, или что происходящее является плодом какой-то закулисной политической интриги, имеющей для посвященных совсем другой смысл. Сопереживать герою новостей – значит позволить «развести» себя. Но нет, мы не таковы, мы возьмем попкорна, подпишемся на комменты и посмеемся, наблюдая чужие переживания.
