Животная жажда размножения заставляет ловить среди ночи такси и ехать куда-нибудь на окраину, на улицу Восьмого марта.
Под языком светится розовая таблетка величиной с крышку канализационного люка.
Проезжать мимо трамплина: снега уже давно нет, а лыжники все еще возятся на молодой серой траве. Стадион зреет как овальное яйцо, блестя чешуей, но так и положено земноводным. Лопнет яйцо - внутри будет сидеть черноусый веселый турок.
Ехать мимо немых озер, там, где сидел при свече Яков Григорьевич. Там, где железные ноги ныряльщиц имеют три или четыре колена.
Если броситься с берега в воду, то упрешься ноздрями в ржавчину железнодорожного моста.
Где-то здесь закладывал тайник Вахтанг Кикабидзе и бегал по солнечным батареям Академии Наук чудовищно ускоренный Электроник.
Где-то здесь старуха черпала со дна бочки краденый киевский коньяк и давала мне пригубить. Я стеснялся, что я голый.
Но так часто бывает во сне.
Теперь же, едешь в машине и на все насрать.
Потому что нет никаких воспоминаний.