|
|
Пишет danko (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} danko)@ 2012-07-23 18:28:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Россия - это Европа. Точка.
Отношение российского политического класса к Европе, к Западу в течение последних трех столетий всегда было противоречивым, болезненным и чрезвычайно эмоционально насыщенным. Лучшим русским политическим текстом и сегодня остается поэма А. Блока «Скифы», написанная в 1918 году, с ее знаменитыми строчками об отношении России к Европе : «Она глядит, глядит в тебя и с ненавистью, и с любовью».
Как и триста лет назад, и двести, и двадцать, мы понимаем, что нам не обойтись без западных технологий, ивестиций, что автаркия, железный занавес будут означать экономическую и геополитическую катастрофу России. Мы понимаем, что русская культура является составной частью европейской.
Но тем не менее, похоже, что Запад раздражает нас самим фактом своего существования. Мы воспринимаем его как экономический, информационый, духовный вызов. Мы постоянно убеждаем себя в имманентной враждебности и злонамеренности Запада к России, потому что это льстит нашему самолюбию и легче объясняет наши неудачи и провалы.
Официальные лица охотно говорят о европейских ценностях, о партнерстве. Но возьмите какое-нибудь респектабельное издание и прочтите последние сто статей на внешнеполитические темы. Девяносто восемь из них будут полны обид, претензий, раздражения, яда, враждебности, адресованных Западу. При этом, однако, большинство их авторов предпочитают проводить как можно больше времени в западных столицах и на западных курортах, хранить деньги в западных банках и посылать детей учиться в западные школы и университеты.
Запад и Россия в который раз теряют друг друга. Этот танец
притяжения и отторжения продолжается много веков, и к очередной фазе отторжения можно было бы отнестись философски. Историки насчитывают более 25 таких циклов, начиная с царствования Ивана III.
Но он впервые происходит в ситуации, когда Европа
и Россия (Запад и Россия) более не являются полновластно доминирующими игроками на мировой арене, как это было в XIX–XX веках. И Европа и Россия (особенно) никогда еще не были так уязвимы и не сталкивались со столь серьезными цивилизационными вызовами. Никогда раньше Россия и Европа не нуждались так друг в друге, и сегодня они меньше чем когда-либо могут позволить себе разрыв.
В то же время те причины, которые питают резкий антизападный крен в российской внешней политике,
не смягчаются, как это не раз бывало, в противополжной фазе
вечного маятника, а, наоборот, в силу конкретных исторических обстоятельств имеют тенденцию к синергетическому саморазвертыванию.
Травма поражения в холодной войне, потери империи и утраты статуса сверхдержавы породила глубокий и неизжитый психологический комплекс в коллективном подсознании российского политического класса. Для него Запад остался смыслообразующим фантомным противником, в героическом противопоставлении которому выстраивались и еще долго будут выстраиваться всевозможные мифы российской внешней политики.
Вековая борьба «западников» и «евразийцев», отягощенная
на этот раз болезненным комплексом поражения в глобальной холодной войне с Западом, продолжается внутри русской культуры. Вообще все российское «евразийство» исторически вторично, является функцией обиды на Запад и выполняет для российской «элиты» роль психологической прокладки в критические дни её отношений с Западом.
Вопросы внутренней и внешней политики в этом явно затянувшемся споре неразделимы. Обсуждается ли судьба демократических институтов внутри страны или отношения России с внешним миром, и прежде всего с Западом, речь идет в обоих случаях об одном и том же — о фундаментальных ценностях российского общества.
«Обернувшись своею азиатской рожей» к Западу, власть неизбежно делает то же самое и по отношению к своему собственному народу. Поэтому так и привлекателен для путинской клептократии евразийский выбор, объединяющий её с родственными автократиями.
Однако на этот раз евразийский взмах маятника может ока-
заться роковым. Фантомная конфронтация с Западом и курс
на «стратегическое партнерство» и фактическую военную коа-
лицию с Китаем приведут не только к маргинализации России,
но и к подчинению ее стратегическим интересам Китая, а в перспективе и к потере контроля над Дальним Востоком и Сибирью сначала de facto, а затем и de jure. Если так ласкающее многих в Кремле представление о Европе как о тонущем корабле имеет, к сожалению, некоторое право на существование, то только с одним уточнением – Россия является частью этого корабля.
Вороватая и бездарная, надменная и трусливая, мечущаяся между Куршевелем и Лефортовом российская политическая «элита», грезящая о Евразийском Союзе ( СССР-lite) никак не может понять, что никому она не нужна на постсоветском пространстве в качестве учителя жизни и центра притяжения.
Другие центры притяжения оказываются сегодня гораздо более привлекательными для наших бывших соседей по коммунальной квартире. Украина, Молдавия, страны Закавказья видят свое будущее в евроатлантическом политическом пространстве. Рванул бы туда и харизматический батька, но хорошо понимает, что ему-то лично во всей Большой Европе светит только одна Гаага.
Средняя Азия постепенно становится ближним зарубежьем набирающего экономическую мощь Китая.
Сегодня российский политический класс испытывает жесточайшую геополитическую ломку, более острую, чем даже в 1991 году. Тогда Это казалось еще временным. Сегодня стало очевидным, что Это навсегда. Слова «ближнее зарубежье» потеряли свой обнадеживающе амбивалентный смысл. «Ближнее зарубежье Китая» – вот новое словосочетание, которое пока еще осторожно пробует на вкус, примеряя его к себе, российская политическая «элита», объединенная неукротимой ненавистью к Западу. Страстное желание принадлежать чему-то Большому и Евразийскому может найти свое неожиданное, но логичное завершение.
Панмонголизм – хоть имя дико,
Но им ласкает слух оно.
Священный Азиопский Союз императоров Пу и Ху — это союз кролика и удава. Он неизбежно и очень быстро приведет к полной и окончательной хуизации нашего маленького Пу и нас всех вместе с ним. Мы просто не заметили, как, отчаянно пытаясь собрать хоть каких -нибудь вассалов в «нашем ближнем зарубежье», мы сами уже превращаемся в ближнее зарубежье Китая.
Но , если все-таки сохранение страны как тихоокеанского государства станет для пост-путинской России главной национальной задачей на ближайшие десятилетия, то ей должна быть приоритетно подчинена и вся внешняя политика страны. Она, как и многие другие сферы государственного управления, будет строиться на новых и очень простых прагматичных основаниях, а не на маниакально-депрессивных комплексах ностальгирующей воровской «элиты».
Союзником России является тот, кто не только из-за абстрактных или культурно-исторических симпатий к нам, а прежде всего в силу своих коренных национальных интере-
сов заинтересован в укреплении позиций России на Тихом океане. И таких союзников должно быть как можно больше. Потому что очень по разному будет вести себя в отношениях с Россией глубоко интегрированный в мировую экономику Китай в зависимости от того, как остальной мир будет воспринимать перспективу поглощения им России — с равнодушием или как серьезную угрозу себе.
Европу, безусловно, не вдохновляет перспектива граничить с великой китайской цивилизацией по Уралу. В этой новой системе координат естественным нашим союзником является Япония. Поглощение Китаем Дальнего Востока и Сибири будет для нее геополитической катастрофой.
.
Нам намного легче будет отстаивать свои позиции на Дальнем Востоке, если их вместе с нами будет укреплять Большой Северный альянс России, Европы, Японии, США . Создание такого альянса и должно быть центральной задачей новой российской внешней политики. Но ядром его может стать только сама Россия, твердо готовая отстаивать свой статус тихоокеанской державы. Подчеркнем, что речь не идет о сколачивании какого-то антикитайского союза. Нет ничего антикитайского в защите суверенитета и территориальной целостности России, как это мнится совсем уже свихнувшимся отечественным «евразийцам».
Идея Северного Альянса в той или иной форме высказывается
в последнее время наиболее прагматичными и лишенными идеологических стереотипов российскими политиками. Достаточно вспомнить недавние публикации таких диаметрально противоположных авторов, как Гарри Каспаров и Дмитрий Рогозин:
«Безоглядная ориентация России на Восток, на мой
взгляд, неизбежно приведет нашу страну к утрате гео-
политической субъектности. Ее самостоятельная роль
сойдет на нет, и, скорее всего, она превратится в сырь-
евой придаток активного восточного соседа. Китай —
очень сильный игрок, постоянно ведущий экономическую
экспансию. Неуклонно расширяя пределы своего влияния,
он уже фактически установил свою гегемонию почти
на всем азиатском пространстве. Возможно, некоторые
националисты, веря в божественное предназначение Рос-
сии, скажут: «А нам никто не нужен — сами справимся».
Полагаю, что в результате обсуждения все эти утопи-
ческие теории будут отвергнуты. Я не сомневаюсь, что,
в конце концов, и националисты, и левые выберут вектор
европейской интеграции»
«Нам просто надо включить мозги и притупить па-
мять, терзаемую прошлыми обидами, чтобы понять,
что только вместе США, Европейский Союз и Россия спо-
собны спасти северную цивилизацию от политического
разложения и цивилизационной гибели под натиском
«новых южных культур», если так можно выразиться.
В сегодняшнем жестоком и хрупком мире действительно существуют влиятельные силы, которые ставят под сомнение наше право на жизнь. И для них мы — русские, американцы, европейцы — все на одно лицо».
Европейский вектор российской внешней политики должен указывать на Тихий Океан. Большая Европа ( ЕС + Россия) обязана стать тихоокеанской супердержавой, если она собирается остаться Цивилизацией ХХI века. Поодиночке ни Россия ни ЕС не способны стать содержательным партнером дополнительной к нам китайской Цивилизации.
http://pik.tv/ru/blogs/piontkovsky/4323
Отношение российского политического класса к Европе, к Западу в течение последних трех столетий всегда было противоречивым, болезненным и чрезвычайно эмоционально насыщенным. Лучшим русским политическим текстом и сегодня остается поэма А. Блока «Скифы», написанная в 1918 году, с ее знаменитыми строчками об отношении России к Европе : «Она глядит, глядит в тебя и с ненавистью, и с любовью».
Как и триста лет назад, и двести, и двадцать, мы понимаем, что нам не обойтись без западных технологий, ивестиций, что автаркия, железный занавес будут означать экономическую и геополитическую катастрофу России. Мы понимаем, что русская культура является составной частью европейской.
Но тем не менее, похоже, что Запад раздражает нас самим фактом своего существования. Мы воспринимаем его как экономический, информационый, духовный вызов. Мы постоянно убеждаем себя в имманентной враждебности и злонамеренности Запада к России, потому что это льстит нашему самолюбию и легче объясняет наши неудачи и провалы.
Официальные лица охотно говорят о европейских ценностях, о партнерстве. Но возьмите какое-нибудь респектабельное издание и прочтите последние сто статей на внешнеполитические темы. Девяносто восемь из них будут полны обид, претензий, раздражения, яда, враждебности, адресованных Западу. При этом, однако, большинство их авторов предпочитают проводить как можно больше времени в западных столицах и на западных курортах, хранить деньги в западных банках и посылать детей учиться в западные школы и университеты.
Запад и Россия в который раз теряют друг друга. Этот танец
притяжения и отторжения продолжается много веков, и к очередной фазе отторжения можно было бы отнестись философски. Историки насчитывают более 25 таких циклов, начиная с царствования Ивана III.
Но он впервые происходит в ситуации, когда Европа
и Россия (Запад и Россия) более не являются полновластно доминирующими игроками на мировой арене, как это было в XIX–XX веках. И Европа и Россия (особенно) никогда еще не были так уязвимы и не сталкивались со столь серьезными цивилизационными вызовами. Никогда раньше Россия и Европа не нуждались так друг в друге, и сегодня они меньше чем когда-либо могут позволить себе разрыв.
В то же время те причины, которые питают резкий антизападный крен в российской внешней политике,
не смягчаются, как это не раз бывало, в противополжной фазе
вечного маятника, а, наоборот, в силу конкретных исторических обстоятельств имеют тенденцию к синергетическому саморазвертыванию.
Травма поражения в холодной войне, потери империи и утраты статуса сверхдержавы породила глубокий и неизжитый психологический комплекс в коллективном подсознании российского политического класса. Для него Запад остался смыслообразующим фантомным противником, в героическом противопоставлении которому выстраивались и еще долго будут выстраиваться всевозможные мифы российской внешней политики.
Вековая борьба «западников» и «евразийцев», отягощенная
на этот раз болезненным комплексом поражения в глобальной холодной войне с Западом, продолжается внутри русской культуры. Вообще все российское «евразийство» исторически вторично, является функцией обиды на Запад и выполняет для российской «элиты» роль психологической прокладки в критические дни её отношений с Западом.
Вопросы внутренней и внешней политики в этом явно затянувшемся споре неразделимы. Обсуждается ли судьба демократических институтов внутри страны или отношения России с внешним миром, и прежде всего с Западом, речь идет в обоих случаях об одном и том же — о фундаментальных ценностях российского общества.
«Обернувшись своею азиатской рожей» к Западу, власть неизбежно делает то же самое и по отношению к своему собственному народу. Поэтому так и привлекателен для путинской клептократии евразийский выбор, объединяющий её с родственными автократиями.
Однако на этот раз евразийский взмах маятника может ока-
заться роковым. Фантомная конфронтация с Западом и курс
на «стратегическое партнерство» и фактическую военную коа-
лицию с Китаем приведут не только к маргинализации России,
но и к подчинению ее стратегическим интересам Китая, а в перспективе и к потере контроля над Дальним Востоком и Сибирью сначала de facto, а затем и de jure. Если так ласкающее многих в Кремле представление о Европе как о тонущем корабле имеет, к сожалению, некоторое право на существование, то только с одним уточнением – Россия является частью этого корабля.
Вороватая и бездарная, надменная и трусливая, мечущаяся между Куршевелем и Лефортовом российская политическая «элита», грезящая о Евразийском Союзе ( СССР-lite) никак не может понять, что никому она не нужна на постсоветском пространстве в качестве учителя жизни и центра притяжения.
Другие центры притяжения оказываются сегодня гораздо более привлекательными для наших бывших соседей по коммунальной квартире. Украина, Молдавия, страны Закавказья видят свое будущее в евроатлантическом политическом пространстве. Рванул бы туда и харизматический батька, но хорошо понимает, что ему-то лично во всей Большой Европе светит только одна Гаага.
Средняя Азия постепенно становится ближним зарубежьем набирающего экономическую мощь Китая.
Сегодня российский политический класс испытывает жесточайшую геополитическую ломку, более острую, чем даже в 1991 году. Тогда Это казалось еще временным. Сегодня стало очевидным, что Это навсегда. Слова «ближнее зарубежье» потеряли свой обнадеживающе амбивалентный смысл. «Ближнее зарубежье Китая» – вот новое словосочетание, которое пока еще осторожно пробует на вкус, примеряя его к себе, российская политическая «элита», объединенная неукротимой ненавистью к Западу. Страстное желание принадлежать чему-то Большому и Евразийскому может найти свое неожиданное, но логичное завершение.
Панмонголизм – хоть имя дико,
Но им ласкает слух оно.
Священный Азиопский Союз императоров Пу и Ху — это союз кролика и удава. Он неизбежно и очень быстро приведет к полной и окончательной хуизации нашего маленького Пу и нас всех вместе с ним. Мы просто не заметили, как, отчаянно пытаясь собрать хоть каких -нибудь вассалов в «нашем ближнем зарубежье», мы сами уже превращаемся в ближнее зарубежье Китая.
Но , если все-таки сохранение страны как тихоокеанского государства станет для пост-путинской России главной национальной задачей на ближайшие десятилетия, то ей должна быть приоритетно подчинена и вся внешняя политика страны. Она, как и многие другие сферы государственного управления, будет строиться на новых и очень простых прагматичных основаниях, а не на маниакально-депрессивных комплексах ностальгирующей воровской «элиты».
Союзником России является тот, кто не только из-за абстрактных или культурно-исторических симпатий к нам, а прежде всего в силу своих коренных национальных интере-
сов заинтересован в укреплении позиций России на Тихом океане. И таких союзников должно быть как можно больше. Потому что очень по разному будет вести себя в отношениях с Россией глубоко интегрированный в мировую экономику Китай в зависимости от того, как остальной мир будет воспринимать перспективу поглощения им России — с равнодушием или как серьезную угрозу себе.
Европу, безусловно, не вдохновляет перспектива граничить с великой китайской цивилизацией по Уралу. В этой новой системе координат естественным нашим союзником является Япония. Поглощение Китаем Дальнего Востока и Сибири будет для нее геополитической катастрофой.
.
Нам намного легче будет отстаивать свои позиции на Дальнем Востоке, если их вместе с нами будет укреплять Большой Северный альянс России, Европы, Японии, США . Создание такого альянса и должно быть центральной задачей новой российской внешней политики. Но ядром его может стать только сама Россия, твердо готовая отстаивать свой статус тихоокеанской державы. Подчеркнем, что речь не идет о сколачивании какого-то антикитайского союза. Нет ничего антикитайского в защите суверенитета и территориальной целостности России, как это мнится совсем уже свихнувшимся отечественным «евразийцам».
Идея Северного Альянса в той или иной форме высказывается
в последнее время наиболее прагматичными и лишенными идеологических стереотипов российскими политиками. Достаточно вспомнить недавние публикации таких диаметрально противоположных авторов, как Гарри Каспаров и Дмитрий Рогозин:
«Безоглядная ориентация России на Восток, на мой
взгляд, неизбежно приведет нашу страну к утрате гео-
политической субъектности. Ее самостоятельная роль
сойдет на нет, и, скорее всего, она превратится в сырь-
евой придаток активного восточного соседа. Китай —
очень сильный игрок, постоянно ведущий экономическую
экспансию. Неуклонно расширяя пределы своего влияния,
он уже фактически установил свою гегемонию почти
на всем азиатском пространстве. Возможно, некоторые
националисты, веря в божественное предназначение Рос-
сии, скажут: «А нам никто не нужен — сами справимся».
Полагаю, что в результате обсуждения все эти утопи-
ческие теории будут отвергнуты. Я не сомневаюсь, что,
в конце концов, и националисты, и левые выберут вектор
европейской интеграции»
«Нам просто надо включить мозги и притупить па-
мять, терзаемую прошлыми обидами, чтобы понять,
что только вместе США, Европейский Союз и Россия спо-
собны спасти северную цивилизацию от политического
разложения и цивилизационной гибели под натиском
«новых южных культур», если так можно выразиться.
В сегодняшнем жестоком и хрупком мире действительно существуют влиятельные силы, которые ставят под сомнение наше право на жизнь. И для них мы — русские, американцы, европейцы — все на одно лицо».
Европейский вектор российской внешней политики должен указывать на Тихий Океан. Большая Европа ( ЕС + Россия) обязана стать тихоокеанской супердержавой, если она собирается остаться Цивилизацией ХХI века. Поодиночке ни Россия ни ЕС не способны стать содержательным партнером дополнительной к нам китайской Цивилизации.
http://pik.tv/ru/blogs/piontkovsky/4323
