"Нельзя не упомянуть о сродстве прозы Данилова с неподцензурной русской прозой второй половины века — и речь тут не о тех авторах, которых он сам называет. В его книгах, однако, нет ни отчаяния Харитонова (или Лимонова времен «Дневника неудачника»), ни изощренной игры смыслов, «скрытого сюжета» Павла Улитина, хотя каждому из них он, скорее всего, чем-то обязан. Натяжкой, пожалуй, стали бы и попытки проследить генезис Данилова к прозе Александра Ильянена, который, в отличие от нашего автора, все же не чужд риторических фигур и сентиментальности, пусть и специфического рода. Однако прямой предшественник в русской прозе у Дмитрия Данилова — особенно применительно к «Горизонтальному положению» — все-таки есть: это трагически недооцененный Леон Богданов, его «Записки о чаепитии и землетрясениях». Эстетику Богданова Виктор Пивоваров в своих заметках возводит в конечном итоге к «запискам сумасшедшего», ставит Богданова в один ряд с Монастырским, Приговым, Лейдерманом, — что, впрочем, представляется некоторой натяжкой. Тем более далек от концептуализма Данилов. Здесь мы имеем дело скорее со своеобразным изводом «литературы существования», о которой писал некогда Гольдштейн. Сам он вряд ли одобрил бы Данилова; однако нельзя не признать, что к задаче как можно «дальше уйти от автоматизированных канонов фабульной, сюжетной, анекдотической (в старинном понимании слова) литературы» можно подойти и так, как это делает автор «Горизонтального положения»."