крест и радуга

Лекции о кривых на поверхностях
Более всего я люблю то состояние, в котором всё предопределённо хорошо; ты наперёд знаешь, куда ты придёшь, когда и что ты там получишь. Соответственно, более всего я люблю рельсы. Вот, например, Додсленд, Саскачеван:

(за фото спасибо замечательному вконтактиковому паблику «Эстетика ебеней»).

Соответственно, я люблю паровозы, заклёпки и паровые котлы (модели я, естественно, друг от друга не отличаю, это же онанизм какой-то). Отчасти именно за это я люблю баронов-разбойников и индустриальный период в США; впрочем, это только одна из причин. Натаниэль Тэггарт — мой любимый литературный персонаж, да; даст то Бог, третьего или четвёртого сына назову Нафанаилом. Чуть менее, чем рельсы, я люблю провода, в силу вышеизложенных причин в основном телеграфные, но не только. Когда я в детстве прочитал у Цвейга «Первое слово из-за океана», я был в совершенно неописуемом восхищении.

Менее же всего я люблю не, как могло бы показаться, неопределённость, а предопределённую неприятность, когда цвейговский кабель порвался где-то посередине океана. И ладно ещё, когда эта неприятность возникает за счёт государства или какого другого социализма: мы-то знаем, что на небесах анархо-капитализм и на самом деле всего этого нет; хуже всего, когда причина такой неудачи естественна, общий пример — свободная воля другого человека. Не могу же я заставить кого-либо любить себя. Впрочем, это я ною, я-то знаю, почему меня никто не любит — я грязен, пошл, безвкусен, с величайшим интересом разглядываю пустейший вздор, зануден, омерзительно чешусь и вообще скверносочленён. Как это истребить в себе? Ума не приложу.

Current Mood: apathetic
Current Music: Red Hot Chili Peppers — Snow