из Савинкова (Ропшина)
Вот кое-что менее известное из его взглядов. Чаще всего его знают как политического убийцу, человека, который в парижском кафе сидел с папироской и, пуская через ноздри дымок, признавался, что ему все равно кого и за что убивать.

Однако это не вся его жизнь. Вот более зрелый период. Он воевал в Белой армии и за зеленых.

Мне все равно, кто именно «обогащается», то есть ворует, — царский чиновник или «сознательный коммунист»: ведь не единым хлебом жив человек. Мне все равно, чья именно власть владеет страной, — Лубянки или Охранного Отделения: ведь кто сеет плохо, плохо и жнет... Что изменилось? Изменились только слова. Разве для суеты поднимают меч?

Но я ненавижу их. В распояску, с папиросой в зубах, предали они Россию на фронте. В распояску, с папиросой в зубах, они оскверняют ее теперь. Оскверняют быт. Оскверняют язык.

Оскверняют самое имя: русский. Они кичатся тем, что не помнят родства. Для них родина — предрассудок. Во имя своего копеечного благополучия они торгуют чужим наследием, — не их, а наших отцов. И эти твари хозяйничают в Москве...

Если вошь в твоей рубашке
Крикнет тебе, что ты блоха,
Выйди на улицу —
И убей!

Конь вороной

У этой книги, законченой в 1923-ем году, любопытные исходные данные об издательстве:
Издательство "Прибой", Ленинград
Государственное издательство. Москва, 1924 г.
Текст там был именно такой, как в цитируемом отрывке.