полюбите нас "черненькими"
Меньшинство, всерьез взявшееся за борьбу, сразу же сталкивается с первой и основной проверкой на прочность. Если меньшинство желает чему-то научить, возглавить и вести куда-то большинство, внутри которого существует, оно тем самым принимает хотя бы отчасти ту иерархию ценностей, которая присуща большинству. После этого меньшинство превращается в пыль и сливается с большинством, причем распад этот тем быстрее и полнее, чем больше перекрытие в системах ценностей. (Иными словами меньшинство не может исполнять роль элиты. Эти две вещи несовместны.) Идеальное меньшинство ни в чем не перекрывается в своей системе ценностей с большинством. Если большинство считает траву зеленой, меньшинство (идеальное) обязано твердить как мантру, что трава высокая, однолетняя, жухлая, вообще какая угодно, только не зеленая. В идеале меньшинство должно вообще отменить цвета и все большинство сделать бихроматами. Это если большинство считает траву зеленой.

Система ценностей меньшинства строится на одной идее. Абсолютной ценностью является всегда и только принадлежность к меньшинству, все другие ценности не идут с этой одной в сравнение. Возможны степени принадлежности, как в масонстве, но между самым низким градусом и профаном всегда лежит пропасть.

Теперь обратимся к тому, как ведет себя меньшинство в борьбе за власть на примере стратегий в культурном пространстве. Целью этих стратегий полагается разрушение той структуры, которая выстроена большинством и которая меньшинством воспринимается как враждебная (все не принадлежащее меньшинству таково). Одним из основных методов воздействия становится нарушение табу. Справедливо считая, что культурная система, например литература, держится на табу, меньшинство взламывает эти табу. Делается это решительно: выбирается то, что подлежит абсолютному запрету и именно это выносится на свет как вещь совершенно естественная и о которой только по недоразумению до сей поры не говорили. Для этого в литературе, кстати, и нужна "свобода самовыражения". Если табу выбрано правильно, следует эффект Хиросимы. Был город, стала куча мусора. По разрушенным стенам бредут ополоумившие жители: они не думали, что такое возможно. Вот здесь еще час назад стоял магазин, в котором покупалась еда, а вот та переломленная надвое балка держала потолок над столовой, где семья садилась есть. Все. Города больше нет. Люди выкапывают в мусоре пещеры, по ночам слышен вой. Вот и все, что осталось от целого города. Меньшинство, выпустившее на волю демона распада, потирает руки. Теперь люди этого города во власти меньшинства, потому что они не умеют жить без сложной и всеобъемлющей структуры, а у меньшинства все просто - "свой-чужой". "Чужие" будут отныне работать на "своих".

В литературе большинство занято построением сложной и гармоничной структуры, оно собирает энергию, нарабатывает конструкции (сюжеты, героев), в то время как меньшинство занято исключительно разрушением. Оно готовит бомбы и пускает их в ход, все. Делается это не из какой-то особой нелюбви к литературе, это часть кампании по разрушению институтов врага. Цель - господство над ним. Меньшинство слабо и оно не пытается стать сильнее, оно ослабляет противника так, чтобы самому не нести вообще никаких потерь. При этом цели большинства в литературе замкнуты на самой литературе. Литераторы не знают никаких иных целей, кроме успеха собственно в литературе. Совсем другое дело у меньшинства - литераторы, к нему принадлежащие, во всякое время понимают, что литература всего лишь одно из средств в Великой Борьбе. Это борьба за власть, а далее за полный контроль и подчиненность большинства. Это дает меньшинству преимущество, т.к. всякий раз перед ним оказывается враг, который не представляет себе истинного масштаба происходящего. То, что выгодно в масштабе литератора от большинства, невыгодно самому большинству, но литератор большинства об этом либо не подозревает, либо не желает знать, так как его интересует только личный успех, ведь его система ценностей не основана на одной давлеющей идее принадлежности.