Как я побывал в Интерполе
В 97-м году в Чехии, в местечке Темелин, что недалеко от Чешских Будейовиц, проходил международный лагерь протеста против пуска атомной станции. Собрались туда поехать и мы. Саму поездку описывать не буду - приключений и на пути туда, и на пути обратно было много, заслуживают они отдельного рассказа. Не буду описывать и разные финансовые дрязги - все в это в далеком прошлом и никому уже не интересно. Расскажу только про сам лагерь и непосредственно акцию.

Располагался лагерь в чистом поле, съехалось в него человек 700 из разных стран. Было много немцев, американцев, скандинавов, естественно, местных чехов. Были украинцы, было и целых две российских делегации - от "Хранителей Радуги" и от "Экозащиты". В последнюю входил как раз и я. У нас к тому времени как раз начались трения с "Хранителями", поэтому держались мы отдельно. Организаторами лагеря и главными споносорами были американцы. Большинство из собравшихся уже имели опыт радикальных акций в своих странах. Самыми опытными были немцы - именно в Германии проходили самые известные к тому времени бои по поводу транспортировки ядерных отходов.

Как раз к нашему приезду зарядил сильный дождь. Полдня мы побродили по грязи, пообщались со знакомыми, поели. О еде надо сказать отдельно. Заправляли всем в лагере веганы - это такое радикальное крыло вегетарианцев. Не едят они практически ничего вообще. Мясо - потому, что оно из животных, яйца, молоко и животный жир - по тем же причинам, чай и кофе - так как они выращиваются с применением рабской силы. Самые радикальные, по-моему, еще не ели грибы - т.к. они содержат "темную энергию". Ну и все остальное практически тоже не едят - т.к. просто не умеют ничего готовить. Стандартный рацион питания вегана - батон из отрубей, разрезанный пополам и намазанный повидлом на завтрак и такой же - на ужин. Свободное от поглащения батонов время проводится за коллективными медитациями, хоровым распеванием мантр, разными ролевыми играми и прослушиванием всяческой околорэперской муз-продукции. Еще одно радикальное ответвление всего этого - стрэйт-эйджеры. Они отличаются тем, что, в дополнение ко всему вышеперечисленному, еще постоянно качаются и проповедуют полный отказ от курения, наркотиков, алкоголя и секса в любых формах. По счастью, в лагере кухней заведовали те из веганов, которые все же как-то готовить умели, поэтому питание было несколько более разнообразным, чем батоны с повидлом и состояло в основном из гречки на растительном масле и некой бурды под названием "травяной чай". Но это так - небольшое отступление.

К вечеру дождь зарядил еще сильнее, и все желающим было предложено поехать ночевать в спорт-зал школы, находившейся в одной из деревень поблизости. Большинство осталось все-таки в лагере, но я переночевал в школе. Наутро выглянуло солнышко и мы двинулись обратно. Побродив некоторое время по лагерю и пообщавшись с отдельными его участниками, я довольно быстро обнаружил, что уже к этому времени наметился довольно серьезный раскол - многие были недовольны действиями заправлявших всем американцев. Мы вместе с чешскими анархистами ушли в близлежащие посадки и провели небольшие переговоры, закончившиеся решением несмотря ни на что стоять до конца и не останавливаться, при необходимости, и перед самыми радикальными действиями. Решительно были настроены и немцы, но с нами напрямую они не общались - только передали через посредников, что в случае чего они нас поддержат. Вечер и ночь прошли спокойно, на следующий день было назначено начало акции. Откладывать было уже некуда - со дня на день ожидался завоз на станцию ядерного топлива.

С утра в лагерь приехал наемный адвокат, который должен был заниматься теми, кто будет арестован. Он прочитал лекцию о чешском законодательстве и рассказал, как лучше себя вести с полицией. Ничего нового, чего бы мы не знали в России и ничего нового по сравнению с тем, что говорят российские адвокаты. Затем застучали там-тамы, вокруг них начались пляски, и мы, постепенно, растянувшись в длинную колонну, двинулись в сторону атомной станции. У многих лица были раскрашены в яркие цвета, на некоторых были карнавальные маски, некоторые несли плакаты с анархистскими и экологическими лозунгами. Колонна со стороны смотрелась очень эффектно, но довольно много народа, не пожелавшего участвовать в стычках с полицией, осталось в лагере. Часть из них должна была обеспечивать акцию, но зачем приехали остальные - непонятно.

Прямо рядом с главными воротами станции была расположена маленькая деревушка, в центре ее - церковь. Мы дошли до площади перед церковью и устроили митинг. Многие из местных жителей присоединились к нам. Были и делегаты от соседних деревень. Также было много прессы. После нескольких речей вся колонна двинулась в сторону станции. Мы подошли вплотную к забору и начали скандировать лозунги. С новой силой застучали там-тамы. Потом хором запели Марсельезу. Кто-то начал раскачивать забор, к нему присоединились остальные, и забор неожиданно рухнул. Несколько человек побежали на территорию станции. Охранников было мало (видимо они просто не ожидали такого быстрого начала акции), но прорвавшихся внутрь быстро скрутили. Однако вслед за ним внутрь бежала уже более крупная группа. Я - в первых рядах. Уворачиваясь от охранников мы добежали до главного административного здания и ворвались в него сразу через два входа. Закрыли изнутри двери и совершили пробег победы по этажам. Никто ничего не ломал. Мы были настроены баррикадироваться изнутри и радостно обнимались. Мы понимали конечно, что нас в конце-концов вынут из здания, но пока подвезут спецтехнику и спецподразделения пройдет изрядное количество времени, а если наши товарищи активно поддержат нас снаружи, то мы мы сможем продержаться довольно долго и устроить много шума. В это время еще одна группа, не успевшая забежать в здание, выстроилась около входа и стала скандировать лозунги. Сбитые с толку охранники бегали вокруг. Но все это получилось спонтанно и незапланированно. Обескуражены были не только охранники, но и организаторы акции. Они провели короткие переговоры с охранниками и потребовали, чтобы мы выходили. Несколько огорченные, но все же и воодушевленные таким драйвовым началом акции, мы вышли из здания, после чего все покинули территорию станции.

Затем началась собственно блокада. Главные ворота станции (и ближние ворота к лагерю) заняли американцы и скандинавы, соседние крупные ворота - немцы, задние ворота и железнодорожную ветку перекрыл свобный отряд украинцев, чехов и "Хранителей", нашей же группе вместе со словаками достались самые мелкие боковые ворота. Всего нас было 25 человек. Вообще атомная станция - это очень крупное сооружение, периметр этой конкретно составлял наверное километров 15, от главных до задних ворот идти пешком нужно было около часа. Но у защитников передних ворот была большая группа поддержки в лагере, недалеко от задних ворот находился второй штаб (в той школе, в которой мы укрывались от дождя) и только наша группа была полностью изолированна от внешнего мира - из-за незначительности наших ворот никто не думал, что там может произойти что-то серьезное. Мы соорудили перед воротами небольшую баррикаду - в основном из стволов деревьев из леса неподалеку. Перед баррикадой устроили еще "живую баррикаду" - несколько человек улеглись поперек дороги, приковавшись наручниками друг к другу и к столбам ворот. На руки они одели железные трубы и сковали друг друга внутри, так что перепились наручники было почти невозможно (правда я потом уже видел у полицейских специальные длинные изогнутые клещи, которые вставляются внутрь трубы и там перекусывают наручники). Лежали все время поочереди, меняясь каждые два часа. Разожгли костер, посидели до середины ночи, в очередной раз сменили прикованных и разошлись по палаткам спать. Тем временем опять зарядил дождь.

Наступил второй день блокады. Дождь все продолжался, но больше ничего не происходило. Настала моя очередь полежать в наручниках, полежал. В обед подъехала машина с едой. Водитель рассказал, что на двух передних воротах во всю идут ожесточенные бои, но наши держатся. Я решил пройтись и посмотреть, что происходит. Баррикады на передних воротах выглядели гораздо более эффектно, чем наша и состояли из бетонных плит, железных труб, каких-то металлоконстукций и колючей проволоки. Да и народу там было побольше. Вокруг находилось большое количество полицейских в шлемах, с щитами и дубинками. Много машин, около машин небольшой отряд полицейских с автоматами - они просто стояли и не вмешивались. Один отряд полицейских пытался штурмовать баррикады, другой - стоял в оцеплении вокруг. Кого-то из защитников баррикад периодически удавалось оторвать от остальных, но из лагеря постоянно подходили резервные силы - им несколько раз удавалось прорвать оцепление и пополнить ряды на баррикадах. В лагерь продолжали прибывать все новые добровольцы из Праги. Полюбовавшись некоторое время видами сражения и позавидовав тем, кто находился на баррикадах, я вернулся к нашим воротам. Там было все-так же тихо и я пошел прогуляться до второго штаба. Там я узнал, что на задних воротах тоже была попытка штурма, но полицейские вели себя вяло и, столкнувшись с сопротивлением, довольно быстро уехали. Посмотрел свежую прессу. На всех передних полосах - большие фотографии нашего вчерашнего прорыва. Пишут, что правительство разрешило полицеским применять резиновые пули и слезоточивый газ, а в случае проникновения на территорию станции - боевые патроны. Также во всех газетах сообщения о том, что из-за непрерывных дождей на севере и востоке Чехии начались наводнения, имеются первые жертвы. Верулся к воротам, опять полежал в наручниках. Снова до середины ночи сидели около костра. Полное ощущение того, что мы находимся где-то на отшибе мироздания, вдалеке от всех событий и про нас все забыли. К середине ночи разошлись спать. Проснулся уже на рассвете от какого-то шума, выглянул из палатки - на улице толпа полицейских, которые бегают вокруг наших, скованных наручниками и пытаются их разорвать. С криком выскакиваю из палатки и кидаюсь сверху на одного из лежащих товарищей. Из других палаток также выскакивают люди кидаются кто сверху на наших, кто просто перед воротами. Кто-то достает еще наручники и успевают пристегнуться к воротам. Полицейские отступают, некоторое время ходят вокруг, переговариваются, потом садятся по машинам и уезжают. Мы все радостно возбуждены - наконец началось и у нас и мы выстояли. Хотя победа и не очень серьезная, но мы сделали это. Восстанавливаем баррикаду, сменяем скованных и опять расходимся досыпать по палаткам.

Третий день блокады. С утра настроение отличное. Подъезжает машина с едой. Водитель рассказывает, что на главных воротах ночью было некоторое затишье, но с утра все возобновилось с новой силой. До стрельбы и газа дело еще не дошло, но полицейские ведут себя все более агрессивно - выхватывают кого-нибудь из толпы и избивают ногами и дубинками, потом грузят в автобусы и увозят. Много арестованных, но это все западные иностранцы - их отвозят в Будейовицы, держат несколько часов и отпускают. Адвокат все время с ними в отделении. Наши пока что активного спротивления не оказывают, но все большее распространение получает идея, что нужно вооружаться. Мы рассказываем свою ночную историю. Настя и Алиса идут в лес и находят там сливовое дерево, приносят полный котелок слив. Но словаки оказываются настоящими "цивилизованными" европейцами и впадают в шок от того, что фрукты могут расти просто так вот в лесу - с большим подозрением смотрят на на то, как мы едим сливы и сами к ним не притрагиваются. Сливы очень вкусные. В обед опять появляются полицейские - пара грузовиков со спецназом и бульдозер. Мы все ложимся перед воротами за баррикадой, пристегиваемся наручниками к воротам. Полицейские на этот раз вооружены клещами для металла. После некотрой потасовки они растаскивают в стороны всех, кроме товарищей, скованных с помощью труб. Оцепляют некоторое пространство вокруг них и просто начинают избивать их ногами. Товарищи лежат молча. Смотреть на это со стороны очень мучительно. Кто-то не срывается и с криком бросается на полицейских, его хватают, несколько раз бьют и оттаскивают в сторону. В конце-концов девушка, у которой находятся ключи от наручников, не выдерживает и отдает их полицейским. Полицейские расковывают их всех и просто оттаскивают в сторону от ворот. Бульдозером сдвигают в сторону баррикаду и выставляют около ворот вооруженную охрану. Мы грустно собираем свои вещи и идем в лагерь. На площади около церкви опять митинг. Полицейским удалось полностью захватить немецкую баррикаду и убрать с нее всех защитников, но большая группа товарищей из лагеря опять прорвала оцепление и отбила ее обратно. В лагере настроения очень разные. Кто-то очень напуган происходящим, какие-то девушки слезно причитают о том, что нужно скорее все прекращать, собираться и уезжать. Кто-то наоборот заготавливает кирпичи и арматуру. У нас возникает план захвата боковых ворот. Мы хотим ночью грузовиком оттеснить полицейских, проломить ворота и поставить грузовик поперек них. В это время большая группа нападающих должна подбежать с разным строительным мусором и соорудить из грузовика баррикаду. Опутываем всю конструкцию стальными тросами и колючей проволокой. Ну и главное - мы уже готовы обороняться активно и до конца. Собираем довольно приличную группы, готовых присоединиться к нашему плану. Кто-то предолгает послать второй отряд внутрь и захватить одно из зданий. Но, после обсуждения, мы решаем, что это слишком чревато тем, что нас всех просто перестреляют.

Начинаем готовиться и вдруг приходит сообщение, что американцы добровольно сдали свою баррикаду. Организаторы встревоженные затянувшимся противостоянием и надеявшиеся на то, что власти пойдут на переговоры гораздо раньше, радостно воспользовались сообщениями о все усиливающемся наводнении и объявилис о том, что блокада заканчивается, а лагерь распускается - мол, в этот трудный час они солидарны с чешским народом и не могут продолжать акцию, когда пракительство находится в такой трудной ситуации. Оказавшиеся кинутыми немцы, через некотрое время также оставляют свою баррикаду. Приходит сообщение, что защитники задних ворот также разблокировали автомобильную и железную дороги, но не хотят уходить и встали свои лагерем неподалеку. Также становится известно, что завтра утром на станцию прибудет ядерное топливо и прибудет оно по железной дороге через задние ворота. Мы и словаки обсуждаем с немцами сложившуюся ситуацию и решаем перемещаться к задним воротам. Американские организаторы объявляют нам, что т.к. лагерь закрыт, мы больше не являемся участниками общей акции, они не разделяют наших дальнейших действий и в любой момент будут готовы от нас отказаться. Никакой юридической поддержки в случае продолжения нами акции нам оказано тоже не будет. Уже затемно присоединяемся к нашим товарищам в альтернативном лагере. Что делать не совсем понятно. Большая часть участников лагеря осталась с американскими организаторами, сил на повторную блокаду всех ворот у нас просто нет. Без массовой поддержки со стороны мы не продержим долго и одни задние ворота. От прессы мы тоже оказались отрезаны, т.к. все контакты с ней осуществляли организаторы. Т.е. про нас даже никто не узнает. Но все же мы решаем продолжить блокаду. Своеобразный жест отчаяния. Решаем разделиться на три группы - одна будет блокировать железную дорогу, одна - непосредственно ворота и третья - автомобильную, чтобы задержать полицию. Выбираем места для баррикад, готовим в стороне материал для их строительства - чтобы сделать все быстро и неожиданно уже непосредственно перед приходом состава с топливом.

Четвертый день блокады. Встаем еще затемно, собираемся и расходимся по своми точкам. Я иду с той группой, которая должна блокировать автомобильную дорогу. Пока мы подходим к дороге, как раз только-только начинает светать. Вся дорога заполена полицией. На том месте, где мы должны были строить баррикаду, стоит колонна пустых автобусов и несколько грузовиков со спецназом. Мы прячемся в посадках и наблюдаем. Почти сразу начинают приводить наших товарищей в наручниках. Мы понимаем, что нас просто банально сдали. После короткого совещания, решаем все же перекрыть дорогу - уже просто в знак солидарности с арестованными товарищами и в качестве последнего протеста. Медленно выходим на дорогу и ложимся перед полицейскими даже не приковываясь наручниками. Нас быстро растаскивают по автобусам. Через некотрое время приводят и последнюю группу товарищей. Выяснятся, что на всех намеченных нами точках к утру находилась полиция, и никто из наших не успел сделать ничего вообще.

Нас привозят в Будейовицы - большинство в центральный полицейский отдел, а украинцев почему в Интерпол. В центральном отделе нас запускают в какой-то учебный класс со школьными партами. Рядом находится душевая и нам разрешают помыться. Выстраивается длинная очерель. В корридоре стоит кофейный автомат - им тоже можно пользоваться. Некоторые спят на партах. Через пару часов всех немцев отпускают скопом. Потом начинают по одному вызывать русских. Быстро выписывают предупреждение за нарушение правил дорожного движения и отпускают. Хуже всего словакам - их оставляют последними и они - единственные, кому есть чего бояться. По крайней мере, они говорят, что у них у власти находятся коммунисты и, если из Чехии на них придут какие-то бумаги, то у них могут быть проблемы. Ждем их некоторое время на улице, они по одному начинают выходит - вроде бы ничего страшного не случилось и их тоже отпустили без каких-то санкций. Остается непонятным, что с нашими украинским товарищами. Небольшой группой идем в Интерпол. Заходим, спрашиваем и нас тут же забирают. Пытаемся обхяснить, что мы только что из полиции и что нас уже отпустили, но это не действует. Нас проводят на второй этаж и запирают в обезьянник к украинским товарищам. Они говорят, что ничего не знают, что им ничего не говорили и что все непонятно. Обстановка здесь гораздо более фешенебельная, чем в отделе полиции, не говоря уж о российских обезьянниках - вплоть до кожаных диванов вместо деревянных лавок. На стене большой рекламный плакат метного пива Будейовицер (которое немцы и американцы выпускают под названием Будвайзер). Шутим, что пив-завод является спонсором местного Интерпола. Через какое-то время приходит полицейский и спрашивает, что мы будем на обед - оказывается, здесь по закону полагается кормить каждые шесть часов задержания - узнаем, из чего можно выбирать и заказываем шпикачки и кофе. Еще через несколько часов нас по одному начинают вызывать к следователю. Моя очередь подходит одним из последних. Выхожу в корридор и вдруг на меня набрасывается какой-то невменяемый полицейский. Он хватает меня за шиворот и начинает орать что-то непонятное по чешски, обильно перемежая все это русским матом. Подбегают двое его товарищей, оттаскивают его, уводят и извиняются передо мной, объясняя, что он меня с кем-то перепутал (точно такая же, кстати, ситуация произошла со мной как-то и в одном из московских отделений - поначалу я вдруг даже решил, что на меня опять набросился тот же самый московский следователь). На стене среди разыскиваемых обнаруживаю знакомого из соседнего дома - судя по подписи, за бандитизм. Меня приводят к следователю, тот, после короткого допроса, ставит мне в паспорт печать с перечеркнутой визой и выдает бумагу, что я обязан убраться из Чехии в течение двух суток и не могу в нее въезжать четыре года. Выхожу на улицу, уже темно, меня никто не встречает, я узнаю у прохожих, как добраться до пражской трассы и еду в сторону городской окраины. Окраина выглядит совершенно также, как и окраина Саратова, у меня возникает ощущение, что сейчас я зайду в этот вот дом, там в квартире меня ждет товарищ, мы с ним выпьем пива и я ему расскажу о своих приключениях.

Выхожу на трассу, никто не останавливается, да и вообще машин почти нет. Я вставляю в уши наушники, включаю ремиксы на Killing Joke и бодро отправляюсь в сторону лагеря. Вообще до лагеря километров сорок, но под музыку идется бодро и я стараюсь не забегать мыслями слишком далеко вперед. Красивая лунная ночь, я иду через маленькие сонные деревушки, огибаю деревенское кладбище - кажется, что я попал в рассказы Гоголя или в фильм Якубиско. Успеваю я так пройти километров 15, за все это время мимо проезжает всего несколько машин, но они все полные и не останавливаются. В одной из них я вижу лица знакомых, они мне машут руками, но мест больше нет. Неожиданно ко мне подъезжает микроавтобус. Я открываю дверь и вижу двух знакомых чехов из лагеря и двух человек, которые оставались в отделе после меня. Мне говорят, что кто-то из тех, кого освободили раньше, добрался до лагеря и рассказал, что мы все еще сидим в Интерполе. Но организаторы сказали, что "эти люди уже не с нами" и отказались посылать за нами машину. Тогда эти вот двое чехов сели на свой микроавтобус и поехали нас искать. Они доехали до Интерпола, никого там не обнаружили и поехали обратно. Также мне рассказывают, что немцы, которых отпустили раньше всех и которые еще не знали о судьбе всех остальных, также требовали направить в Будейовицы адвоката, но тоже были посланы. Пока едем в лагерь, подбираем еще несколько человек. Остальные, судя по всему, уже добрались своим ходом.

В лагерь в полном разгаре веслье по случаю "победного окончания акции". Нас никто не встречает и даже не спрашивает, что с нами было. Я пытаюсь найти одного из главных американских организаторов лагеря с целью дать ему в морду. Но меня отговаривают и отводят к костру, около которого собрались все наши. Костер находится на самом отшибе, практически уже за пределами лагеря. Выясняется, что нам даже не хватило пива, которое в большом количестве было закуплено за счет лагерной кассы. Грустно сидим около костра, потом расходимся по палаткам. Утром автостопом разъезжаемся в разные стороны.

Уже Праге меня познакомили с некими местными правозащитниками, которые предложили от моего имени подать в суд на чешский Интерпол. Я подписал все необходимые бумаги и поехал домой. Правозащитники говорили, что будут добиваться моего приезда в Прагу на судебное слушание моего дела за счет Интерпола. На суд меня никто не пригласил и я даже почти о нем забыл, но примерно через полгода мне пришло заказное письмо из чешского суда. В письме этом было написано, что запрет на мой въезд в Чехию отменен и все обвинения против меня сняты.

Я не приминул этой бумагой воспользоваться. Как раз вскоре я поехал в Венгрию и заодно побывал в Чехии. Самое забавное, что больше всего проблем у меня возникло не чешскими, а со словацкими пограничниками. Первый раз ездил в Чехию из Венгрии через Словакию и обратно. Чехи смотрели мою бумагу и спокойно пропускали, словаки же каждый раз (т.е. всего четыре раза), уходили долго кому-то звонить, разглядывали бумагу с большим подозрением и пропускали меня с явной неохотой. Потом я ехал из Венгрии в Польшу на поезде транзитом через небольшой кусочек Словакии и Чехию. На въезде в Словакию пограничники отборали у меня паспорт и судебное постановление, сказали, что сейчас ссадят и не отдавали до самой чешской границы. Кончилось все тем, что пришла чешская пограничница, спросила, что случилось, сказала, что мы уже в Чехии, отбрала у словаков мои документы и отдала мне. Долго рассматривали эту мою бумагу и украинские пограничники. Со стороны венгров и поляков никаких вопросов не возникало вообще.