Как анархисты музей захватили
В 88-90 годах недавно возродившееся анархисткое движение СССР переживало свой расцвет. Оно было одной из главных оппозиционных сил в стране, анархистские организации могли вывести на улицы по несколько сотен человек, на различных демонстрациях анархисты шли собственной колонной под целыми гирляндами гордо реющих черных флагов. В некоторых регионах анархисты и вообще и вообще возглавляли и организовывали местную демократическую оппозицию. И движение стремительно продолжало расти. Казалось, что еще немного и мы победим. Но период этот оказался очень непродолжительным. В 91-м году анархисткое движение начало стремительно разлогаться и превращаться в одну из маргинальных молодежных субкультур. Еще в марте 91-го нам удалось провести несколько весьма эффектных и эффективных акций против Генпрокуратуры (в связи с судом над несколькими нашими товарищами), а уже в мае того же года лагерь протеста против нижегородской атомной станции собрал всего пару десятков человек и получился провальным. Начиная с 92-го года анархисткое движение в России на несколько лет практически полностью исчезло, деятельность небольших оставшихся анархистских групп, в основном, ограничилась кухонными посиделками. Последними массовыми анархистскими акциями стали блокада запорожского коксохимического комбината в июле-августе 91-го года, анархистская баррикада у Белого Дома во время "августовского путча" и акция протеста против строительства Липецкого комбината по переработке рапса в сентябре 91-го года.

После "путча" все пребывали в эйфории, было ощущение нашей победы, казалось, что Движение наконец выходит из подполья на действительно большой простор. Естественно, что эта эйфория продолжалась недолго, мечты быстро разрушились и Движение с этим справиться не смогло. Хотя именно в Москве уже на тот момент анархистких организаций почти не было. С КАС мы размежевались еще в начале 90-го, после чего КАС, как анархистская организация практически перестала существовать, а часть ее лидеров подались в профсоюзные функционеры. Анархо-коммунисты уже на тот момент представляли собой что-то такое сектантское, малочисленное и полумифическое, проявляшее себя в основном в виде малотиражных самиздатовских газет, запоненных, по большей части, резолюциями каких-то никому неведомых съездов и конференций. Другие группы постепенно шли в том же напрвлении.

Во время неразберихи, воцарившейся после "путча", многие бывшие демократические оппозиционеры успели себе урвать разного всякого хорошего в виде недвижимости и должностей при новом режиме. Естественно, хотелось чего-то эдакого и анархистам. В результате произошла небольшая, малоизвестная, но одна из самых позорных историй в российском анархистком движении.

Был в 90-х годах в анархистской среде такой известный деятель Максим Кучинский (не знаю, чем он сейчас занимается, но вроде бы еще года три назад возглавлял нечто под названием Молодежный левый фронт). В 90-м году он был лидером небольшой анархистской группы. Уже не помню, какое она тогда носила название, возможно, что это было уже отделение "Хранителей радуги". К середине 90-го года эта группа стала одной из наиболее активных и известных московских анархистких групп. Сам Максим работал сторожем Музея комсомола. И вот, вскоре после "путча", Максиму в голову пришла замечательная идея - музею все равно вскоре придет конец, так почему бы его под послепутчевый шумок нет отжать и не сделать в нем анархисткий штаб? Тем более, что в то время московской недвижимости еще никто не придавал большого значения, музей был закрыт и, казалось, всеми забыт и никому не нужен. Ну и тем более, что и до этого анархисты уже время от времени беспрепятственно проводили в помещении музея свои собрания, нужно было только этот факт как-то узаконить. В 17-м году у анархистов такие вещи с успехом получались, сейчас тоже разные "демократы" это проворачивают, а чем же мы хуже? Идея замечательная, осталось только ее воплотить. Вот только все иногородние, приезжавшие на "путч" уже разъехались и нужно было расчитывать только на собственные силы.

Мы с женой тогда работали в информационном агентстве, ощущали себя эдакими новоиспеченными буржуа и старались от анархистского движения несколько дистанцироваться. И в этой акции мы приняли приглашение поучаствовать исключительно в качестве независимых журналистов, которые должны освещать события изнутри.

В оговоренное время в день дежурства Максима собралась группа из полутора десятка молодых людей (по-моему, я, кроме, Максима там никого не знал и вообще видел впервые) и пошла на приступ. Сделать это было легко, так музее никого не было, а у Максима были ключи. Вывесили над входом черный флаг и зашли внутрь. Музей оказался небольшим уютным особнячком, заваленным разными комсомольскими реликвиями. Экспозиция явно давно не обновлялась и рядом с выставочными стендами хаотично валялись разные полуупакованные экспонаты. Настроение у всех с самого начала было каким-то подавленным. По-моему, все прикидывали, во что это может вылиться и какие могут грозить последствия. Максим стал бегать по помещениям и отдавать какие-то бессмысленные распоряжения, которые никто не слушал. Остальной народ флегматично расположился на экспонатах. Все погрузились в себя, кто жевал что-то из пищевых припасов (все расчитывали на долгую осаду и сделали запасы), кто-то даже пытался заснуть. Мы с Ликой немного побродили по музею, потом занялись делом. Сначала сообщили информацию о захвате музея в свое агентство, затем составили пресс-релиз акции (т.к. все равно, кроме нас, никто не мог и не хотел этого сделать) и составили обзванивать разные СМИ и рассылать им пресс-релиз. Так прошел весь день, никому до нас не было никакого дела. Присутствующим все происходящее постепенно начало надоедать. Ближе к вечеру об акции вроде бы даже сообщила какая-то радиостанция, все немного воспряли духом, но потом опять потянулось томительное ожидание. Уже после того, как стемнело, к музею подъехал милицейский патруль. Два милиционера вышли из машины, постучали в дверь и стали топтаться на крыльце. Судя по всему, какое-то милицейское начальство услышало по радио о захвате и послало машину разобраться, что вообще происходит. Так как не происходило вообще ничего, то милиционеры склонялись к тому, чтобы уехать обратно. Внутри же народ весьма возбудился и начал активно баррикадировать дверь. Милиционеры для проформы еще раз постучались и тут Максим из-за двери прочитал им пламенное возвание о захвате анрахистами музея. Милиционеры удивлись, задумались и вызвали подкрепление. Внутри же народ лихорадочно продолжал баррикадироваться, обмениваться советами на случай ареста и прятать паспорта. Какая-то девочка сказала, что она вообще-то несовершеннолетняя и ей пора домой. Через полчаса к милиционерам подъехала машина с подкреплением в виде еще двух патрульных. Они опять начали стучать. Максим отдвинул баррикаду и... открыл дверь. Милиционеры вошли внутрь, осмотрели помещение и, по-моему, даже не проверяя документов, попоросили всех разойтись. Что все и сделали. После чего милиционеры забрали у Максима ключи, заперли дверь снаружи и уехали восвояси.

Недалеко от музея стояла неизвестный автомобиль, захватчики возбужденно пообсужадили возможность слежки за всеми, некоторое время потусовались на тротуаре и уже в полной темноте разъехались по домам.