| 3:34p |
Революционная братва
НЕСТОР МАХНО И ЛЕВА ЗАДОВ
Отечественная история складывается из мифов. На протяжении многих лет нас потчевали “черным” мифом о кровожадном истерике, патлатом “батьке” из Гуляйполя и его ещё более кровожадном подручном, блатаре из Одессы. Сейчас на смену старым мифам приходят новые. На Украине, например, неопетлюровцы старательно лепят из Махно образ щирого хохла, боровшегося против клятых москалей - и белых и красных - одинаково врагов Украинской державной незалежности. Очнувшиеся от многолетнего анабиоза отечественные анархисты лепят из деятелей махновщины иконы идеальных повстанцев - идейных анархов. Так рождается “белый” миф. 0й, ребята, всё не так, всё не так, ребята!
Нестор Иванович Махно родился почти в годовщину Революции - 8 ноября 1888 в бедной украинской семье. Сразу оговоримся, кроме этнического происхождения, ничего украинского в нем не было. Вращаясь всю жизнь в интернациональном котле Новороссии, он так и не научился говорить на “ридной мове”, бесился, когда его заставляли это делать и ненавидел шовинистов из Киевских правительств Рады, Гетманщины, Директории. Тяжелое детство, раннее сиротство воспитали в нем убежденного борца против существующего строя. За неукротимый нрав Нестора выгнали из 2 класса начальной школы и он начал трудовую жизнь пастухом, маляром, рабочим на Гуляйпольской чугунолитейной фабрике. Первая русская революция политически активизировала молодежь. Нестор прибился сначала к местному меньшевистскому кружку, но ученые дяденьки, поручившие распространять заумные листовки, ему показались скучными и Махно вступил в кружок анархо-коммунистов “Союз бедных хлеборобов”, возглавляемый В.Антони. Начиная с сентября 1906 гуляйпольские экспроприаторы совершили ряд нападений на местных богатеев, вытрушивая из них деньги “на революцию”. Местный пристав Караченцов, не желая участи предшественника (урядник Лепетченко был убит анархистами), оперативно внедрил в группу своего агента. “Союз” был разгромлен, Махно попал в тюрьму, но пристава все равно шлепнули. За участие в “эксах” Нестора в 1910 приговорили к смертной казни. 52 суток в камере смертников он не забудет никогда.
Так расхваленный ныне П.Столыпин на сей раз проявил неслыханную близорукость и 7.04.191О смягчил приговор до бессрочной каторги. Махно этапировали в Бутырку, где его идейным воспитанием занялся анархист П.Аршинов.
Подлинная биография Левы Задова очень похожа. Никаким одесским уголовником он не был, а вовсе был рабочим в Юзовке (ныне Донецк). С сохранившихся фото глядит бритоголовый здоровяк, похожий на Котовского. Родился он 11 апреля 1893, да, в бедной еврейской семье в колонии Веселое Екатеринославской губернии. В 1900 семья, окончательно разорившись, перебралась в Юзовку. Лева проучился в хедере всего 2 года, когда потеря отца отправила его в рабочий путь. Рослый паренек стал каталем в доменном цехе местного метзавода - адова работа. Пробуждение пролетариата после постреволюционной реакции в 1912 привело его в кружок анархистов. Артельщик в Рутченково, почта в Карани, ж/д касса в Дебальцево - все щедро делились с экспроприаторами неправедно нажитыми деньгами. В 1913 последовал арест и приговор - 8 лет каторги. Бахмутская, Екатеринославская, Луганская тюрьмы - этапы большого пути.
1917 год вытряхнул из тюрем “политических”. Махно сразу же рванул в Гуляйполе и вскоре возглавил местный Совет. Политику он вел большевистскую: отбирал у буржуев оружие, сжигал документы о долгах и землевладениях, раздавал землю крестьянам. Робкие попытки местной администрации “прекратить произвол” ликвидировались Махно мгновенно: он вызвал чиновника к себе и приказал в 20 минут покинуть Гуляйполе и в 2 часа - пределы революционного Гуляйпольского района, а не то... Повторять не пришлось.
Задов же вернулся в Юзовку, в тот же доменный цех. Первым делом набил морду предателю, который сдал его в 1913 (отметим, что Махно ставших ему известными предателей просто поубивал), а затем стал работать. Как героя-революционера доменщики избрали его старостой цехкома, а в сентябре - депутатом Юзовского Совета.
В отличие от Центральной Украины, где евреи - торговцы, ростовщики, корчмари – отождествлялись с эксплуататорами, в Новороссии и Донбассе они были такими же земледельцами и пролетариями, как и представители других наций. В Гуляйпольском районе с 1897 существовало 17 еврейских земледельческих колоний. Здесь почти не было погромов. Поэтому, когда в пролетарский Донбасс стали наведываться из-за Кальмиуса казачки Войска Донского, рабочие взялись за винтовки. Современный крымский историк Тимощук раскопал данные, что анархистская “черная гвардия” Махно и Маруси Никифоровой ещё с декабря 1917 состояла на учете и довольствии у большевистского командования. Красногвардейцы и черногвардейцы вместе давали по зубам белоказакам. Где-то здесь воевали в отрядах и Лева Задов и Никита Хрущев. Но железная поступь немецкого рейхсвера вытеснила революционные отряды к Царицыну. Немцев пригласили радетели украинской незалежности: Винниченко, Петлюра и иже с ними. Махно им этого не простил.
В России Нестор пропутешествовал по столицам, встречался со Свердловым и Лениным, к которому всю жизнь сохранял глубокое уважение. Большевики сделали Махно “липу” на имя Шепеля, с которой он вернулся на Украину партизанить. С сентября 1918 у гуляйпольских буржуев пропал спокойный сон. Лева в то время воевал под Царицыном, как вдруг «в августе 1918 к нам в отряд прибыло распоряжение о том, чтобы именоваться Красной Армией, были присланы деньги для выплаты зарплаты, где мне как начштаба боеучастка полагалось 750 р., а кр-цу рядовому 50 р. Я, как анархист, с этим положением не согласился и с согласия Черняка выехал в Козлов в штаб Южфронта, а оттуда был направлен на Украину в тыл к немцам для ведения подпольной работы». Там они и встретились. А дальше была совместная борьба против немцев, белых, петлюровцев. За удачные бои под Дибривкой Махно получил свою знаменитую кличку “батько”. Тогда же он изобрел тачанку, ставшую символом гражданской войны. Господам анархистам не стоит обольщаться, изображая Нестора ну очень идейным анархом. Как раз в ноябре 1918 в приказе о взятии Гуляйполя Махно назвался левым эсером. А всего через полгода в беседе с главкомом Антоновым-Овсеенко, заявил, что считает себя вольным коммунистом, не анархистом, большевики ему ближе анархов. Так что он был сам по себе атаман, не ограничивающийся рамками одной партии.
Лева постепенно рос: агитатор, помощник командира Мариупольского полка, член реквизиционной комиссии в Бердянске (тряс буржуев на предмет снабжения повстанцев). Махно тем временем заключил с красными союз и получил звание командира 3 бригады Заднепровской дивизии 2 Украинской Красной Армии. Но к маю 1919 назрел разрыв: командование не доверяло “батьке” и очень херово снабжало оружием. А тут вдруг навалились казачки Шкуро с танками, фронт прорвали. Нарком Троцкий орет по телефону:
-3акрыть прорыв !
Батько ему:
-Так нечем !
-А я приказываю закрыть!
Нестор Иванович и послал Льва Давидовича матом. Связь сразу оборвалась и вскоре Махно объявили вне закона. Анархи во главе с Черняком тогда решили ехать в Москву и взрывать Совнарком. Но Лева наотрез отказался бомбить красных, когда белые за глотку берут. Летом, после переформирования махновских отрядов в Революционно-Повстанческую Армию Украины Лева и возглавил, наконец, армейскую контрразведку, но ненадолго: вскоре он ушел с Донецким корпусом РПАУ на восток. Знаменитый махновский рейд осенью 1919 разнес деникинские тылы и способствовал тому, что белые, не дойдя до Орла, покатились обратно. Встреча красных с махновцами в январе 1920 не кончилась добром: “батьку” опять объявили вне закона, он свалился в тифе, верный Лева вынес его на руках и спрятал до выздоровления.
Летом 1920 оживший “батько” исколесил рейдами всю Южную Россию: от гоголевского Миргорода до шолоховского Тихого Дона. Даже “железный Феликс” Дзержинский не выдержал безуспешных погонь за неуловимым “батькой” и в июле попросился у Ленина в отставку с Украины. Но от союза с белыми, на который активно напрашивался Врангель, Махно стоически отказывался. Вместо этого он в октябре заключил с большевиками Старобельское соглашение против белых. Крымская группа во главе с Каретником (Задов был её комендантом) форсировала Сиваш и брала Перекоп. А затем... Фрунзе начал ликвидировать последнюю некрасную армию в европейской части России. Весною 1921 Лева, ставший тенью Нестора, опять вынес его, раненого, на руках и спрятал. Летом “батька” ещё успел побуянить немного, но в августе вынужден был эвакуироваться за границу. Массам надоело воевать и у Махно остались одни люмпены да уголовники. За границей Махно бедствовал, перебивался случайными заработками, строчил мемуары и умер в 1934. Леве же судилось в 1924 вернуться в СССР. Румынская сигуранца думала, что завербовала его в диверсанты, но на родине Лева первым делом бросил пистолет и сказал 5 своим коллегам:
– Ребята, пошли сдаваться.
Так 9 июня 1924 он очутился в тюрьме ГПУ. Чекисты внимательно выслушивали его на протяжении нескольких месяцев, а затем предложили работать у них по старой специальности: контрразведка. Так бывший анархист-махновец стал оперуполномоченным Одесского окротделения ИНО ГПУ (тогда он впервые попал в этот город, хотя граф-писатель Толстой расписал Леву под одесского блатаря). В этом нет ничего удивительного: нравы тогда были посвободнее. Из анархистов в коммунисты попали и А.Железняков, по кличке “Караул устал!”; и Д.Фурманов - знаменитый чапаевский комиссар; и С.Дыбец – председатель Бердянского ревкома, затем начальник Главного управления автопромышленности СССР; и А.Аникст – председатель Павлоградского Совета; и матрос Ф.Мокроусов, лихо партизанивший в Крымских горах в 1918-20 и в 1941-44, причем на пару со знаменитым “адъютантом его превосходительства” П.Макаровым. Все наиболее здоровые революционные элементы анархизма пришли в конце концов к коммунизму.
Служил Лев Николаевич добросовестно (дослужился до полковника, хотя остался беспартийным), о чем свидетельствует наградной список: 1929 – благодарность коллегии ГПУ, премия и маузер с золотой монограммой “3а боевые заслуги”, 1932 – именное оружие, 1934 – еще денежная премия за поимку диверсантов. Но в 1935 начались провалы иностранной агентуры. Шкурники и карьеристы, прокравшиеся в органы, решили свалить всë на бывшего махновца. Оратовский и Шаев-Шнейдер сварганили донос, сшили дело и 26.8.1937 Леву арестовали. За ним загудел и младший браг Данила, прошедший рядом с ним свой крестный путь: от махновского ординарца до Тираспольского оперуполномоченного ИНО УГБ МАССР УНКВД. 25 сентября 1938 поставило точку в бурной жизни братьев Задовых. Инерция литературного образа была так сильна, что реабилитировать Леву удалось только в 1990 г. Вот так-то, ребята.
(2003) |