Жить пока интересно
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Sunday, January 20th, 2013
| Time |
Event |
| 11:53a |
Как Моссад убил «Героя Латвии»
Согласно свидетельству бывшего главы израильской разведки, сотрудниками "Моссада" был уничтожен лишь один нацистский преступник, которого теперь латыши считают национальным героем. Решение о проведении той операции было принято официальным Иерусалимом по политическим мотивам...
Книга, посвященная истории израильских спецслужб, которая появилась в продаже на этой неделе, содержит наиболее детальное описание ликвидации палача латвийских евреев Герберта Цукурса из всех, получивших огласку до сих пор. Авторами этого 506-страничного сочинения, которое на английском получило название "Spies Against Armageddon", являются журналист газеты "Гаарец" Йоси Мельман, специализирующийся на освещении секретных служб Израиля, и бывший журналист, а ныне бизнесмен Дан Равив.
Ликвидации Цукурса в книге посвящены три страницы (131-133). Они содержат немало деталей, которые уже освещались в газетах и исторической литературе на иврите, в первую очередь в книге Гада Шамрона "Моссад и миф", изданной в прошлом году. Но в изложении Мельмана и Равива имеется и ряд подробностей, которые до сих пор не публиковались. Они основаны на нескольких интервью с Меиром Амитом, возглавлявшим "Моссад" в 1963-68 годах. В примечаниях к книге поясняется, что его интервьюировал один из авторов в сентябре 2005 и в августе 2007. Амит скончался в 88-летнем возрасте в июле 2009 года.
Его свидетельства, публикуемые в этой книге, представляют особый интерес, поскольку ни один из бывших высокопоставленных израильских чиновников никогда не подтверждал причастность официального Иерусалима к ликвидации нацистского преступника Цукурса. В публикациях последних лет на русском языке "израильский след" в гибели этого палача упоминается лишь в качестве одной из версий. Это касается и академической литературы, посвященной истории Второй мировой войны и Холокоста. Так, в книге "Прибалтийский фашизм: история и современность" Михаила Крысина, изданной в Москве в 2007 году, отмечается, что "обстоятельства его убийства остались невыясненными". А в уникальной энциклопедии "Холокост на территории СССР", изданной в Москве в 2009 году под редактурой наиболее авторитетного российского исследователя по данной тематике Ильи Альтмана, по этому поводу сказано: "23.2.1965 труп Цукурса был обнаружен в Монтевидео (Уругвай), куда он бежал, опасаясь возмездия израильских спецслужб. По одной из версий, Цукурс был выслежен и убит уцелевшим узником рижского гетто. В современной Латвии Цукурса называют национальным героем".
Меир Амит (фото Давида Гурфункеля)
В свою очередь, Мельман и Равив пишут со слов Амита, что в 1964 году он отдал указание разыскать и уничтожить Цукурса. "Я и глава правительства Эшколь, который дал разрешение на осуществление операции, пришли к выводу, что после огромного впечатления, оставшегося от процесса над Эйхманом в Иерусалиме, не будет смысла в проведении еще одного суда, - свидетельствовал тогдашний глава "Моссада". - Любой такой процесс казался бы ничтожным по сравнению с Эйхманом и не отвечал бы своей воспитательно-исторической цели. Я счел более легким, менее сложным и более эффективным его (Цукурса) ликвидировать".
Как отмечают авторы, данное решение не было продиктовано лишь жаждой мести. Оно преследовало и политические цели. К тому времени ряд государств Западной Европы, в частности Германия, стали уклоняться от задержания и проведения судебных процессов над нацистскими преступниками. Посредством ликвидации палача латвийских евреев Эшколь и Амит давали понять европейским правительствам, что, если они не займутся нацистскими преступниками, есть те, кто сделают это за них другими методами.
Выполнение операции было возложено на Оперативное управление "Моссада", носившее название "Кейсария". Его руководитель Йосеф Ярив принимал непосредственное участие в ликвидации. В феврале 1965 года сотрудник "Кейсарии" Яков Мейдар, ранее принимавший участие в поимке Адольфа Эйхмана, выехав в Бразилию, установил контакт с "объектом", выдавая себя за австрийского бизнесмена Антона Кинцле. Он рассказал Цукурсу, что представляет группу инвесторов, которые хотели бы иметь своего представителя в Бразилии. Цукурс не особо поверил "легенде" Мейдара, но, все-же надеясь заработать, отправился на очередную встречу с ним в столицу Уругвая.
Там, на вилле, арендованной "Моссадом", его ожидали четверо сотрудников израильской разведки, включая Ярива. Согласно предварительному плану, они должны были обезвредить Цукурса, произвести над ним скоротечный суд от имени уничтоженных евреев Латвии, а затем ликвидировать. Однако 65-летний латыш оказался не по годам в прекрасной физической форме и оказал отчаянное сопротивление. В ходе завязавшейся драки он попытался выхватить пистолет, который имел при себе. В результате один из сотрудников "Моссада" открыл по нему огонь из пистолета с глушителем. Тело Цукурса поместили в ящик. К нему прикрепили бумажный лист с надписью на английском языке следующего содержания: "Учитывая тяжкие обвинения в отношении Герберта Цукурса, и главным образом его личную ответственность за уничтожение 30 тысяч мужчин, женщин и детей, мы решили приговорить его к смертной казни. Приговоренный был казнен 23 февраля 1965 года теми, кто никогда не забудет".
Мельман и Равив отмечают, что данная операция достигла поставленной цели – палач был уничтожен, а правительство Германии отказалось от планов свернуть судебные преследования нацистских преступников.
Авторы также подчеркивают, что за всю историю израильских спецслужб Цукурс оказался единственным нацистским преступником, уничтоженным "Моссадом".
В заключение следует пояснить одну важную деталь, относящуюся к этой истории. Все утверждения современных латвийских деятелей, будто обвинения в адрес Цукурса основывались лишь на высказываниях "отдельных свидетелей" и доказать его вину "не смогли даже чекисты", являются грубым искажением исторических фактов. В первые послевоенные годы советские органы госбезопасности провели тщательное расследование преступлений, совершенных Цукурсом. Им удалось собрать и задокументировать сотни свидетельских показаний латышских коллаборационистов, участвовавших в уничтожении евреев под его руководством, а также чудом уцелевших узников гетто. Позже множество аналогичных свидетельств было собрано израильским мемориальным комплексом "Яд Вашем". Еще в 1965 году, сразу после казни Цукурса, журнал Time отмечал, что он несет прямую ответственность за убийства 13 тысяч и курировал уничтожение еще 30 тысяч человек. Другое дело, что современными латышскими деятелями, героизирующими Цукурса, подобные зверства в годы войны, не считаются преступлением.
М.Фальков
Также
Рига: нацистов чествуют, памятник спасителю евреев – оскверняют
Латыши оправдали убитого "Моссадом" нациста
Кровавый ноябрь: евреи сражались за латышей, латыши их истребили | | 11:54a |
Краткія замѣчанія на книгу В.В.Каминскаго
В.В.Каминский (vikarii) "Выпускники Николаевской Академии Генштаба на службе в Красной Армии" СПб: Алетейя, 2011.
Основным достоинством рассмотренной работы безусловно является ее фундаментальность. Заметна тщательная проработка автором огромного массива источников и литературы, на базе которой создается внушительная панорама процесса вхождения большинства офицерского корпуса бывшей царской армии в состав РККА.
Весьма ценным является Приложение 2 с полным списком «Лиц Генштаба на военной службе у большевиков» (703 чел.). Значительное пополнение этого числа, по сравнению с предыдущим (474 у А.Кавтарадзе) относится к несомненным заслугам автора. Хотя, как выяснилось, и этот список страдает лакунами (см. пример с Н.Е.Какуриным).
К числу позитивных сторон следует отнести наличие у автора весьма четкой и оригинальной концепции «социально-бытовой мотивации» перехода и службы офицеров-генштабистов в Красной Армии (стр. 94). Это убедительно подкрепляется анализом массива частных писем, обращений, ходатайств, рапортов и пр. от офицеров Генштаба (100-105).
Представляет интерес как изложение «царицынского конфликта» Троцкого и Сталина (150-154), так и обзор других случаев конфликтных отношений генштабистов-военруков РККА с приставленными к ним комиссарами (155-160).
Справедливо указание на такое малоизвестное явление, как деникинские суды-«чистилища» над перебежчиками-генштабистами из РККА (398).
А теперь подробнее о недостатках.
Неубедительным представляется п.4 в критическом обзоре современной историографии (26). Вне зависимости от контекста, офицер, перебегающий из одной армии в другую, из одного политического лагеря в другой, во время войны между ними, «изменяет» первому, «предает» его, нарушая присягу, обещания, подписки, свои служебные обязанности, наконец. Отрицать это невозможно.
Скрупулезно подсчитав число жертв большевистского «антиофицерского насилия» в конце 1917 – начале 1918 гг (71), автор почему-то не проделал такую операцию над «февральскими жертвами», ограничившись цитированием А.Кавтарадзе про 25 умерших офицеров Генштаба (54)
Гиперкритичность по отношению к полноте составляемых большевистскими властями учетно-регистрационных списков царских офицеров в РРКА (85), мотивируемая лишь «всеобщим социальным хаосом», выглядит слабо обоснованной.
Неуместным выглядит акцентирование «небывалого массового террора» ВЧК (174), да еще с привлечением замусоленной цитаты из Достоевского (179), которой не место в научном труде. Совершенно голословным выглядит попытка «состаривания» военных трибуналов (175) на основании единственного следственного дела, наличие которого никак не доказывает существование трибуналов ранее их официального учреждения.
Подборка случаев арестов генштабистов, служивших в РККА органами ВЧК (179-185) впечатляет. Однако несколько смущает слишком частое употребление автором ярлыка «большевистские (или красный) военный министр» по отношению к Л.Д.Троцкому. Историческая точность требует определять персонажа как положено – Народный комиссар военных дел, Наркомвоенмор.
Весьма интересен подробный анализ случаев перехода генштабистов в белые армии (193-214), хотя абсолютизация автором «социально-бытовой мотивации службы» в данном случае все-таки представляется мне чрезмерной.
Конкретная натяжка допущена автором и в описании перехода к белым генерала Н.Д.Всеволодова (213). Каминский начисто игнорирует рапорт Всеволодова белому командованию о его вредительской деятельности на посту командующего 9 Красной армии, результатом которой стал разгром 23 дивизии на Донце в апреле 1919 и утеря наступательной инициативы Южного фронта в Донбассе, в скором времени обернувшиеся крахом всего фронта. А между тем об этом писал еще Н.Какурин («Как сражалась революция».-Т.2, с.141-142). Кстати весьма странно, что этот известный генштабист и историк, хотя также закончил Николаевскую академию и служил на высоких командных должностях начштадива и командарма в РККА, начисто не замечен автором, не упомянут ни в тексте, ни даже в сводном итоговом списке.
Значительная роль генштабистов в организации РККА и ее командного аппарата крайне подробно излагается во 2 части книги. Здесь автору можно поставить в упрек разве что чрезмерное выпячивание роли офицерства, словно в пику традиционной советской историографии. Например, славу «победителя Колчака» автор категорически отнимает у Командарма-4 и одновременно «якобы командующего Южной группы Востфронта» (?) М.Фрунзе и отдает его генштабистскому окружению (Ф.Новицкий, А.Балтийский, А.Климович, В.Лазаревич), причем следуя за белоэмигрантским историком А.Зайцовым (357-358). А описывая деятельность Северо-Кавказского военного округа (Царицын) вообще не упоминает ни Ворошилова, ни Сталина, ни Пархоменко, вообще никого из большевистских краскомов (366-372).
Также странно, что претендуя на всеохватность темы, автор в итоге ограничил свой обзор лишь Южным и Восточным фронтами красных.
И в заключение цитата:
«Здесь самое время противопоставить жесткий прагматизм большевиков и «белый» романтизм в деле подбора и использования кадров из среды русского Генштаба. Как ни несовершенна была учетно-регистрационная система большевиков, Троцкий не устраивал «судилища» над офицерами по поводу их родословной или политических симпатий, как это делали Краснов и Деникин с «перебежчиками» из РККА (суд в Донской Армии над Носовичем, деникинские суды-«чистилища» над «перебежчиками»-«генштабистами» Архангельским, Болховитиновым и пр.). Троцкий не ругался с «генштабистами» и не отсылал наиболее опытных из них прочь от главного театра военных действий только из-за личных политических симпатий. А ведь именно так поступил Колчак с Главкомом войск Уфимской Директории Болдыревым, с Начальником АГШ Андогским и группой студентов Академии, с другими видными чинами старого Генштаба (барон Будберг, Н.Н.Головин, М.К.Дитерихс, В.Е.Флуг). Напротив, Троцкий, хотя и при сопротивлении ряда видных большевиков (таких как Сталин, Ворошилов и др.), уже с весны — лета 1918 г. стал привлекать многие десятки офицеров «добольшевистского» Генштаба на службу в РККА, причем старался их направлять прежде всего на «горячие точки» гражданской войны, а не в тыл. В конечном итоге, жесткий прагматизм Троцкого в «генштабистском вопросе» в противовес «белому» романтизму стал важнейшим фактором победы ленинского режима в гражданском конфликте 1918–1920 гг. Благодаря такому курсу, Троцкий выиграл драгоценное время, столь необходимое ему для организации боеспособной армии. «Белые» же, устраивая «суды чести» и проверяя «перешедших» от большевиков способных «генштабистов» на лояльность своим идеям, наоборот, это время безвозвратно потеряли». | | 11:55a |
|
|