Monday, July 30th, 2018

Time	Event
12:52p	Мемуары кинозвезды. Как я уже неоднократно писал, деятели отечественной культуры таки запустили проект изготовления первого художественного фильма ЛНР «Ополченочка». Подозреваю, что для экономии средств на гонорарах, ими был также запущен «народный кастинг». Понеже я с детства имею склонность к авантюрным поступкам, то прошел оный и был признан годным для исполнения роли Профессора.)) И вот, после трех предварительных, последовал окончательный звонок с приглашением явиться на съемку во дворы в районе «Мужика с факелом» по форме «обычная дворовая одежда луганчанина лета 2014», т.е. шортики, маечка и проч. Кинщики сэкономили даже на костюмере – актерам предлагалось прибывать в своем, причем с запасным комплектом одежды на всякий случай (для режиссерского выбора и съемок в бомбоубежище). Моды в ЛНР за 4 года особо не изменилась – я и сегодня так хожу. Так что единственное – с утра побрился, обул самые раздолбанные из своих босоножек и поскакал. Белый микроавтобус «Мерседес» во главе с помрежем (он же второй режиссер, он же сценарист фильма, он же бухгалтер Борис Т.) собрал по городу человек 5 массовки и скоро доставил в симпатичный дворик дома по улице Советской, 39. У одного из подъездов суетились многочисленные девочки-дизайнеры (гримеры, ассистенты и прочая) с тонкими сигаретками в пухлых губках, некоторые в фирменных майках с логотипом «Луга-фильм». Шла обычная киношная суета: - Где письма? - Помните, это не театр. - Режиссер встречает гостей. - Настя, есть поесть? - Леночка, на грим. - Костюмер вон там, к нему все вопросы. - Снято уже 20% материала. - Кто видел зеленый ящик? Рома, Дима? - Начинаем петличить актеров. - А мизансцена какая, звукари же не знаю, на какую сторону петличить? На детской площадке игрались многочисленные детишки, приведенные родителями в массовку. По двору прогуливалась из конца в конец ласковая черная кошка. Сидели, скучали, делились воспоминаниями о том, кто как провел лето 2014. Время шло. Смеркалось (с) Наконец прибыл режиссер – бородатый Алексей Сергеевич в тюбетейке, вежливо поздоровался со всеми, перекинулся парой слов с кинщиками и начал инструктировать парочку профессиональных актеров, привезенных из Театра Луспекаева. «Все должны быть припачкаными, давайте на грим», - донеслось до меня. Гримерша примитивно подожгла пробку и начала старательно пачкать мне руки и лоб. Я с тоской промолвил: «И зачем я вчера ванну принимал?» Детишки, наоборот, с энтузиазмом восприняли черные круги на всех частях тела и активно требовали добавки. Всех перефоткали «в гриме» и часов в шесть вечера первую порцию детишек отправили на подвал. Тут меня вычислили как профессионального историка и режиссер вручил свой сценарий (уже весь исчерканный) для консультаций по сомнительным вопросам. Я решительно вычеркнул абзац с нелепой, но очень популярной байдой про «выдуманную в австро-германском генштабе» и предложил переформулировать тезис про «Украину, появившуюся только в 19 веке». Усталый бородач с хронически севшим голосом скреб голову ручкой и пытался выразить мысль как-то по другому, чтоб и правильно и не очень заумно. Позже актриса «Аня» слегка повозмущалась тем, что ей не дали правленый текст и она выучила другой порядок слов. Однако параллельно выяснилось, что роль Профессора от меня ушла к другому. Благообразный старик типично интеллигентной внешности (проф.актер Евгений) поблескивал в толпе эпизодников очками с золотой оправой и потряхивал листами сценария с текстом. Режиссер произнес перед нами вдохновляющую речь о длительности киношного процесса, о том, что 2-минутная сцена будет сниматься 2 дня и что всем пора переодеваться и отправляться на подвал. Было жарко и я решил наплевать на предложение о смене формы одежды. Остался «в летнем». Гримеры начали очень долго гримировать двух «раненых». Нарисовали им на головах весьма реалистично выглядящие «дырки с кровавыми потеками». В животе начинало урчать – близилось время ужина, а обещание про кормежку, видимо, забыли. Наконец в начале седьмого нас спустили в подвал. «Бомбоубежище» выглядело весьма похоже. В одном углу сосредоточилась кучка детишек, в другом стояли телевизор и стол, художественно заставленный консервными банками и ломаными булками. Меня усадили в центр, подверли с боков двумя женщинами и началось.... Режиссер Алексей произносил проникновенные речи о вживании в образ и переругивался с оператором Романом. Семь дублей я ел вилкой и пластмассовой баночки остывающие «макароны-по-флотски», кося глазами в телевизор, где вертелся ролик с знаменитым выступлением Порошенко про «они будут сидеть в подвалах». Проф.актриса слева старательно ковырялась вилочкой в банке сайры, но без аппетита, и саботировала процесс. А я – ничего так, тем более и время уже было позднее. Девица справа как мышка грызла яблочко и щипала «ромашку» с маком (каковых летом 2014 вообще то не было). РФ-ные «Роллтоны» в баночках по моему требованию таки убрали со стола, выдвинув на первый план пачку отечественной «Мивины». Снималась длительная панорамная сцена с проходом раненого и обзором людей в убежище. После каждого дубля оператор с режиссером убегали в соседнюю комнату на просмотр готового материала. Потом возвращались и режиссер начинал вносить творческие коррективы. Потом в подвал напустили химического дыма (режиссер уверяд что он абсолютно безвреден и даже допущен Минздравом) и пошли крупные кадры дискуссии «Ани» с «Профессором»: вид слева, вид справа (по 5 дублей каждого). Уморившиеся детишки доели яблочки и уже не реагировали на зверский ор режиссера «Тишина на площадке» и громоподобный «Бам!», которым изображались звуки бомбежки. Дедуля «Сосед» все не мог правильно скосить голову в камеру, хотя реплики произносил достаточно четко. Когда камера сосредоточилась на телевизоре, оператор начал капризничать насчет бликующих на экране осветительных ламп. Очень долго мудохались с выстраиванием освещения, вызывали по рации «световика», дергали за провода, щелкали переключателями.... Я уже начал бояться короткого замыкания со всеми вытекающими, ибо сырость в подвале ощущалась все сильнее. В десятом часу ночи реквизит «еда» со стола начали воровать уже сотрудники съемочной группы, несмотря на окрики режиссера. Макароны, вафли и «ромашка» кончились. Пробочные «помарки» уже практически сошли, меня припудривали перед дублями раз пять. Наконец сняли приход «Дурного вестника» с репликой «Генератор накрылся» (и одновременным выдергиванием из розетки двух основных ламп). После этого в 11 часов ночи нас отпустили по домам, обнадежив, что завтра будут взрывать. Доставка «мерседесом» была оперативной, так что лег спать в четверть двенадцатого, уставший до невозможности. Хорошо все-таки, что я не поступил в актерское. ...а укропы в соцсетях оказывается уже в истерике бьются от съемок. Мелочь, но приятно... Кстати, надысь заглянул в наш музей. Скинул им в дар кое-какие бумажки из своего архива, а заодно полюбовался на распиаренный Музей новейшей истории ЛНР. Самое большое впечатление на меня проивела одна скромная бумага лета 2014 года. Вице-премьер правительства ЛНР Цыпкалов обращается с директору Музея Кулешову с просьбой «ввиду текущей ситуции» выдать представителям Армии Юго-Востока один экспонат – противотанковое ружье ПТРС образца 1944 года. И прямо над этим документом – искомая двухметровая железная бандура. Именно у этого эспоната я задержался, ибо сразу ощутимо повеяло ветерком четырнадцатого года, когда танки срывались с постаментов, чтобы идти в бой. ...и была ночь и было утро – день вторый. На следующий деньт уже при подъезде к месту съемок нас встречали: пожарная машина, машина ДПС, провода по всем углам, канистры, полицейские и камуфляжники. Возглавлял все это дело развеселый казак в кубанке – главный минер и каскадер Толя. Внутри двора уже стояла жервенная «мафынка» - побитый и когда-то белый «Жигуленок». Провода тянулись к подозрительным квадратикам, присыпанным то ли порохом, то ли землей. Пришел паренек в футболке «Луга-фильм» и начал выпиливать ветки по указаниям режиссера – для расширения обзора. Потом пришли телевизионщики с «Л-24» и «НКН» и начали отбирать у режиссера интервью «со съемочной площадки» на фоне собираемой на чурбачках «детской железной дороги» для панорамной камеры. Веселый казак начал обучать молодого актера как правильно падать с перекувыркиванием от взрыва, чтобы вышли такие раны, которые ему нарисовали вчера (ну, как это обычно в кино, сегодня снимали эпизоды которые были раньше чем вчерашние). Телевизионщики тут же приблизились к нему с камерами, но Толя, очевидно испытывающий аллергию к ТВ, сильно посмурнел и категорически потребовал прекратить съемку. Тут же выдвинулась какая-то ассистентка, которая грудью заслонила процесс и самоотверженно предложила телевизионщикам взять интервью у нее. Кстати, выяснилось, что сценарист Боря (он же и бухгалтер) живет в том самом подъезде, где вчера снимали бомбоубежище. Жители двора собирались кучками и старательно снимали все происходящее на телефоны. Потянулось обычное ожидание, все сильнее заронявшее в душу сомнения по поводу того, что «сегодня закончим раньше – к 8 часам». А на меня обрушились звонки. Сначала один начальник соизволил, чтобы я немедленно нарисовал и предоставил рецензию на свою статью, причем уже завтра утром. Засим позвонила другая начальница и предложила провести в ближайшую субботу лекторий по истории Новороссии специально для главредов местных СМИ. Мои робкие возражения, что эту лекцию сначала надо как минимум придумать и написать, отметались с порога по типичной женской логике: «вы умный, вы всë это легко сможете сделать». Мой как бы отпуск плавно превращался в продолжение работы... Наконец нас распределили по ролям и я в компании со Стариком и Профессором отправился на задний план к гаражам – изображать дворовую кухню образца лета-2014. Там нас ждал стол с кучей вскрытых пакетов с крупами, упаковки бумажных стаканчиков «но в кадре их быть не должно», дымящий самовар с чаем и очаг из кирпичей с казаном, в котором плавали какие-то зеленые листики (как оказалось – мята). Потом в казанок засыпали горох, всунули мне в руки шумовку и велели изображать что-то вроде кашеварения. Я начал ломать хворост и подкидывать потихоньку в очаг, а профессор закочегарился с самоваром. Боря принес мне реквизит в виде нерабочей радиолы. Мучал он его долго, сапога у нас не было и самовар категорически отказывался загораться и закипать, только пускал дымки, впрочем, для кино это и было главное. Костер под казанком постоянно прогорал, а гороховая каша, в которую из-за выкипания пришлось дважды доливать воду, постепенно превращалась в пюре. Я пропах дымком костра насквозь (зато комары теперь кусать не будут))). Детишки с заднего плана (принадлежавшие одной из главных актрис) постоянно шалили. Подготовка все шла и шла. Смеркалось (с) Наконец в центре двора началась какая-то движуха. Сняли сцену приезда водовозки и сбегания к ней граждан с канистрами и банками (мы не двинулись, ибо не было указаний) – 5 дублей, сцену телефонного разговора «на высоте» (вчерашняя блондинка и молодой актер забрались на металлическую конструкцию на детской площадке и «аллокали» раз 5), затем еще один разговор, после которого «Аня» шла к нам. Я сымпровизировал и начал каждый раз предлагать ей продегустировать черпак с варевом. Киношники между тем выхлебали весь самовар с недоваренным чаем, а детишки – анахронистичный пакет с молоком (ростовского производства). Засим режиссер взялся за нас. «Мужчина с радио» получил было листок с текстом (который надо было тут же заучить и озвучить, ибо надвигался уже вечер, а машину до сих пор не взорвали), но тут влез старик Фокич (экс-врач и экс-главреж народного театра) и добился того, что слова отдали ему. Я решил «баба с возу» и не стал особо протестовать. Мне приклеили под одежду пластырем микрофон и быстро отсняли сцену, завершающуюся моими словами: «В небе звук какой-то». После этого, как я понял, по ходу сюжета и начиналась кинобомбежка. На первый план вышли пиротехники и каскадеры (Толя). Режиссер прорычал в матюгальник, чтобы все жители двора открыли окна и отошли от них, ибо «будут производиться пиротехнические эффекты». Никто, конечно, не отошел. Прямо напротив меня из-под занавески в окне 2 этажа упорно поблескивал снимающий экранчик. Мы 5 раз отрепетировали сцену начала налета с забеганием в гараж («смотрите не зацепите провод, а то...») и наконец услышали заветную команду: «Мотор!» Это уже была «режимная съемка», ибо становилось совсем темно. После забега раздался громовой Бабах (честное слово, настоящие мины в августе 2014 рвались гораздо тише). На часах было 20.30 и этот взрыв слышал наверное весь Центр. Поднялась куча дыма в глубине двора, взвыли сирены автомобилей и мы по команде режиссера толпой рванули в другой угол двора – с рельсами и кинокамерой. Затем начали взрывать-поджигать машину, но она как-то плохо разгоралась, так что роль взрыва в конце концов исполнила кувалда в руках Толи, которой он весьма лихо вышиб все стекла и проломил крышу. Девочки из угла с камерой хихикали и снимали все на телефончики. Наконец пламя взметнулось вверх по-серьезному, выпустив в небо столб черного дыма (как над Центральным рынком 16 августа 2014). Ударили по барабанным перепонкам еще 3 громовых взрыва, заорал режиссер. Камеры снимали во-всю. Пиршество пиротехники продолжалось недолго. Засим во двор запустили пожарную машину, которая начала гасить мафынку. Толпа рванула поближе, но пожарники весьма грубо гаркнули на них: «Не подходить!» и все хлынули обратно. Подошел «взорванный в машине», весь в кино-кровище, весьма похожий на восставшего из мертвых зомби. Зеваки начали активно с ним селфиться, а я шутя предложил ему брать за это деньги. Потом на него напали телевизионщики, а ко мне причалил корреспондент с ЛИЦа и отобрал мини-интервью. Из подъездов потянулись на выгуливание собачники со своими обоссавшимися питомцами. День завершался... Я честно заработал 800 р. https://youtu.be/w4uFe8_5HxE См. с 14.40. Полный вариант репортажа https://youtu.be/ycIo6-D5vRs (Comment on this)
12:56p	КГБ против Фантомаса С детства помню бывшую весьма распространенной в глубинах советского народа легенду о том, что знаменитый фильм «Фантомас» перестали показывать после появления каких-то придурков, приплевших популярного персонажа к своим уголовным выходкам. Отзвуки от этой истории были отображены в одном из фильмов про Дениску Кораблева и в знаменитом "Анискин и Фантомас". Как оказалось после открытия архивов КГБ УССР, это.... правда. (1 Comment | Comment on this)
12:58p	Убийство генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна в Киеве. К 100-летнему юбилею Политолог Константин Бондаренко напомнил: "30 июля 1918 года в Киеве эсер Борис Донской убил командующего группы армий «Киев» и руководителя немецкой оккупационной администрации в Украине фельдмаршала Генриха фон Айхгорна. По иронии судьбы, взрыв прогремел рядом с тем местом, где ныне расположен Институт национальной памяти. Думаю, в сотую годовщину этого трагического события всем, кому небезразлично наше прошлое, можно собраться в траурном одеянии и возложить цветы и венки перед Институтом национальной памяти. Будет очень символично. Заодно поинтересоваться, не планируют Крещатике вернуть его историческое название (которую он носил в 1941-1943 годах) - Айхгорнштрассе. А вообще можно установить в Украине День евроскептика, и отмечать его ежегодно 30 июля" На фото: похороны Айхгорна в Берлине Убийство генерал-фельдмаршала фон Ейхгорна. Киев. 30 июля 1918 года Герман фон Эйхгорн (Eichhorn) (13.2.1848, Бреслау - 30.7.1918, Киев), германский генерал-фельдмаршал. Участник австро-прусской войны 1866 и франко-прусской войны 1870—1871. Долгое время служил в Генштабе. С 1.5.1904 командир XVIII АК, с 1912 генерал-инспектор 7-й армейской инспекции. Перед войной вышел в отставку, в августе 1914 зачислен в резерв. Первые месяцы войны оставался не у дел и только 26.1.1915 назначен командующим сформированной на Востоке 10-й армией, развернутой от Тильзита до Инстербурга. Участвовал в зимнем сражении в районе Мазурских болот. С 30.7.1916 главнокомандующий группой армий «Эйхгорн», развивавшей наступление в Восточной Пруссии. В конце 1917 - начале 1918 группа армий Эйхгорна действовала в Прибалтике и Белоруссии. 18 февраля 1918 занял Двинск, 21 февраля - Цесис, Резекне, Даугавпилс, Минск, 23 февраля - Валмиеру и Валгу, 24 февраля - Калинковичи, 27 февраля - Жлобин, 28 февраля - Рогачев и Речицу, 1 марта - Гомель, 3 марта - Оршу, 5 марта - Могилёв. С 31.3.1918 главнокомандующий группы армий «Киев». Руководил на последнем этапе оккупацией Южной Белоруссии, Украины и Юга России. Возглавил администрацию оккупированных областей Украины. Немецкое командование взяло на себя определенные административные функции относительно обеспечения регулярного поступления из Украины сельскохозяйственной продукции. 6 апреля Эйхгорн издал приказ, в котором говорилось о сроках и порядке проведения посевной кампании. В документе подчеркивалось, что урожай будет принадлежать тем, кто засеет площади. Крестьяне, взявшие земли больше, чем смогут возделать, будут подвержены наказанию. Кроме того, крестьяне должны были всячески помогать в обработке помещичьих угодий. Приказ фельдмаршала вызывал недовольство УЦР: Министерство иностранных дел высказало официальный протест Германии по поводу действий Эйхгорна, по линии Министерства земельных дел народ Украины оповестили, что приказ немецкого командующего выполнять не надо, Министерство юстиции своим приказом подтвердило, что немецко-австрийские войска не имеют права казнить и подвергать заключению украинских граждан по приговорам своих полевых судов, поскольку в Украине существуют собственные гражданские и военные суды. Германия и Австро-Венгрия поняли, что Центральную Раду следует заменить другим органом, который безоговорочно выполнял бы их требования. Воплощение в жизнь этого плана было возложено на Эйхгорна и начальника штаба немецких войск в Киеве генерала Греннера. Исходя из санкции Вильгельма II, Эйхгорн сделал все для того, чтобы 29 апреля 1918 г. состоялся государственный переворот, в результате которого к власти пришел гетман Павел Скоропадский. Он возглавил провозглашенное вместо Украинской Народной Республики Украинское государство. Центральная Рада прекратила свое существование. П.Скоропадский поддерживал тесные связи с Вильгельмом II, дружественные отношения завязались у него и с Эйхгорном. Гетман и командующий немецкими войсками в Украине были профессиональными военными, принимали участие в Первой мировой войне, правда, воевали они один против другого, да и должности у них были разные — фельдмаршал Эйхгорн командовал армией, а генерал-майор Скоропадский — корпусом. В 1918 г. они не говорили о длившейся мировой войне, а делали свои дела. Летом по Украине прокатилась волна крестьянских восстаний против австро-немецких оккупантов и гетманских войск и созданных ими местных органов власти. В Киеве же, на первый взгляд, царил покой, хотя действовало антигетманское подполье. Гетман и фельдмаршал жили в центре города — на Печерске. Первый поселился в доме бывшего генерал-губернатора, а второй — по ул. Екатерининской, 16. Бывший особняк Уваровых по ул. Липской, 16 (бывш.Екатеринская). Фото из книги О.Друг и Д.Малакова "Особняки Киева" Читать подробно В июне 1918 г. в Киев с целью убийства Эйхгорна прибыла боевая группа левых эсеров во главе с И.К.Каховской. Покушение на Эйхгорна было дополнительно санкционировано Всеукраинским комитетом партии левых социал-революционеров, находившимся в то время в Одессе.Группа была обеспечена взрывчатыми веществами, оружием, деньгами и поддельными паспортами. В качестве техника в группе принимал участие И.Ф.Бондарчук. Связной группы была сначала М.Залужная. Позже связным стал член Всеукраинского комитета Е.П.Терлецкий. В качестве боевика в группе был левый эсер матрос Б.М. Донской. Каховская Ирина Константиновна (15.08.1888, г. Тараща Киевской губ.,- 1.03.1960, г. Малоярославец Калужской обл.). Из дворян (к этому роду принадлежал декабрист П.Г. Каховский); отец - землемер, мать - учительница. Каховская воспитывалась в Петербургском Мариинском институте благородных девиц, в 1904 поступила на историко-филологическое отделение Высших женских (Бестужевских) курсов. В революционном движении с 1905, некоторое время - большевичка, с 1906 - член Союза эсеров-максималистов. Арестована в апреле 1907 за участие в боевой дружине, осуждена на 20 лет каторги. На Нерчинской каторге познакомилась с М.А. Спиридоновой, А.А.Измайлович и другими деятелями партии социалистов-революционеров, В 1914 вышла на поселение по амнистии. Участник Октябрьской революции. Делегат 2-го Всероссийского съезда Советов, член его Президиума. После раскола ПСР - левая эсерка. Избиралась членом ВЦИК 2-4-го созывов. Заведовала (вместе с В. Володарским) агитпропотделом ВЦИК. Во время дискуссии о Брестском мирном договоре активно выступала за революционную войну с Германией. После того как ЦК ПЛСР санкционировал террористическую борьбу, вместе с Б.М.Донским и Г.Б.Смолянским вошла в Боевую организацию при ЦК. Донской Борис Михайлович (1894-1918). Член ПСР с 1916, с 1918 левый эсер. Из крестьян-старообрядцев. Окончил сельскую школу. В 15-летнем возрасте переехал в Петербург. В 1915 призван в армию, служил минным машинистом на транспортном судне Балтийского флота. Незадолго до Февральской революции арестован за организацию голодовки протеста. После революции избран в Исполком Кронштадтского Совета. Член Кронштадтского Комитета ПСР. 4.7.1917 вел переговоры с лидерами левых эсеров о присоединении моряков к вооруженной демонстрации в Петрограде. В дни октябрьского переворота был комиссаром форта Ино и руководил отправкой формирований на Пулковские высоты. К марту 1918 вошел в состав Всероссийской Боевой организации ПЛСР. По свидетельству И.К. Каховской, Донской "пользовался громадной популярностью в Кронштадте и матросская масса постоянно выдвигала его во все тяжёлые и ответственные минуты на передовые роли. Партия ценила в нём крупного массового работника, а те, кому чаще приходилось встречаться с ним,- удивительно обаятельного, редкой душевной чистоты человека и драгоценного товарища" ["Дело Эйхгорна и Деникина (Из воспоминаний)", в кн.: "Пути революции", Берлин, 1923, с. 194-951] Террористы готовили покушение на фельдмаршала по сценарию, разработанному еще в дореволюционные времена эсеровскими боевиками и даже народовольцами. У них было несколько конспиративных помещений как в самом Киеве, так и недалеко от города: дача в Святошино, частные дома в Боярке и на Глыбочице, квартира на Бибиковском бульваре. Потом террористы начали следить за Эйхгорном. Этот процесс был продолжительным и требовал большой конспирации и внимательности. Надо было не только определить маршруты Эйхгорна по Киеву, а и точно знать время его выезда из дома или штаба, приезда в то или иное учреждение. Киевские эсеры указали местожительство фельдмаршала, Б.Донской купил белого коня и превратился в «извозчика», что давало ему возможность свободно передвигаться по городу и вести слежку. Столкнулись с трудностями, которых не знали дореволюционные террористы. Центр Киева — Липки, где проживали Эйхгорн и Скоропадский, где находился немецкий штаб, другие учреждения, был превращен в своеобразный военный лагерь. Сюда для слежки за главнокомандующим невозможно было пробраться под видом лоточника, торгующего папиросами, в этом районе не сдавались квартиры, практически не было магазинов и т.п. Единственное, что могли делать террористы, — быстро ходить по ул. Екатерининской, сменяя один другого, постоянно переодеваясь и даже гримируясь. Один раз случайно И.Каховская встретила Эйхгорна с адъютантом, которые пешком шли к штабу. Прошло много времени, пока террористы точно установили, что такие прогулки происходят ежедневно в час дня и длятся 3-5 минут. Террористический акт запланировали на 30 июля. За дело взялся Б.Донской. Боевики хотели разработать и план бегства Донского с места теракта, но, как и их предшественники, отвергли его. Эсеры в каждое убийство высокого должностного лица вкладывали максимум агитационного содержания. Каждый террористический акт должен был донести до широкой общественности цель и причину уничтожения врага народа и борьбы за революционные идеалы. В конце июля 1918 г. в Киеве шли дожди, поэтому Б.Донской в тот день надел плащ, в карман которого положил бомбу, и модную соломенную шляпу «канотье». В район Липок его сопровождала И.Каховская. На всякий случай Донского подстраховали Е.Терлецкий (на углу Крещатика и Прорезной) и Г.Смолянский непосредственно на главной улице Киева. И.Каховская и Б.Донской медленно шли по Лютеранской улице и очутились на Екатерининской ровно в час дня. Der 1. Weltkrieg: Feldmarschall v. Eichhorn mit seinem Adjutanten Hauptmann v. Dreßler Фельдмаршал фон Эйхгорн и его адьютант капитан фон Дресслер (Dreßler) Охрану в Липках, где дислоцировалось командование немецких войск и жил Эйхгорн, обеспечивали солдаты 76-го полка. Рядовой Альфред Хилькер посмотрел на часы, которые показывали 1 час 55 минут дня, и подошел к окну караульного помещения, которое находилось на углу Екатерининской улицы и Липского переулка. Он знал, что в это время главнокомандующий ежедневно ходит обедать от дома, где проживает, к помещению офицерского собрания штаба, находящегося на перекрестке улиц Екатерининской и Институтской. Все было как всегда. Эйхгорн в сопровождении адъютанта капитана фон Дресслера шел по тротуару Екатерининской. На перекрестке с Липским переулком они должны были перейти на противоположную сторону улицы и направиться к дому № 16, где проживал фельдмаршал. Вдруг постовой заметил, что в том месте прямо на мостовой стоит человек в гражданском и смотрит в сторону Эйхгорна. Хилькер инстинктивно схватил винтовку. А между тем Эйхгорн и Дресслер прошли мимо неизвестного и остановились на тротуаре, оживленно разговаривая. Человек в плаще вынул что-то из кармана и бросил в сторону фельдмаршала и его спутника. Прогремел сильный взрыв. В то же время по Екатерининской в сторону Елисаветской медленно ехал извозчик. Террорист прыгнул в фургон, и конюх стегнул рыжую кобылу, но та не тронулась с места. Происходило это как раз напротив магазина Прасковьи Голубь, который находился в доме №15 по ул. Екатерининской. Террорист спрыгнул на мостовую и стал убегать в направлении Елисаветской улицы. За ним побежали немецкие солдаты. С помощью П.Голубь они задержали извозчика, который назвался Ефремом Бычком и заявил, что не причастен к теракту. Злоумышленника уже догонял ефрейтор Бемке, в то время как тот внезапно остановился возле дома №15 и поднял руки. Сделать это его заставила не только безысходность, но и традиция эсеровских террористов объяснять властям и населению мотивы убийства того или иного высокого должностного лица в интересах народа. От взрыва самодельной бомбы Эйхгорн и Дресслер были смертельно ранены. Об этом теракте гетман П.Скоропадский вспоминал так: «30 июля по новому стилю мы как раз закончили завтракать в саду, и я с генералом Раухом хотел пройтись по саду, прилегающему к моему дому. Не отошли мы и на несколько шагов, как прозвучал сильный взрыв неподалеку от дома. …Я и мой адъютант побежали туда. Мы увидели действительно тягостную картину: фельдмаршала перевязывали и укладывали на носилки, рядом лежал на других носилках его адъютант Дресслер с оторванными ногами, он, несомненно, умирал. Я подошел к фельдмаршалу, он меня узнал, я пожал ему руку, мне было чрезвычайно жаль этого почтенного старика... Я чувствовал, что его смерть только усложнит обстановку в Украине... Адъютант Эйхгорна Дресслер в тот же день умер. А бедного Эйхгорна отвезли в клинику профессора Томашевского, он еще помучился немного и на следующий день вечером, именно в тот момент, когда я пришел его навестить, умер". Террориста отправили в немецкое отделение киевского дома арестов. Сразу же началось следствие под личным надзором прокурора Генрихсена. На первом допросе задержанный заявил: «Зовут меня Борис Михайлович Донской. Мне 24 года. Я крестьянин села Гладкие Выселки Михайловского уезда Рязанской губернии, неженатый, грамотный, не судился. С 1915 по 1917 год служил на Балтийском флоте на транспортном судне «Азия», где был минным машинистом. В партии с 1916 года. Виновным себя признаю. Центральным комитетом Украинской и Российской партии левых эсеров было принято постановление убивать всех немецких, французских и других иностранных военачальников, направляющихся в Россию забирать у крестьян землю и душить российскую революцию. На последнем съезде нашей партии в Москве это постановление было санкционировано.... Центральный комитет Партии левых социалистов-революционеров вынес смертный приговор Эйхгорну за то, что он, являясь командующим немецкими военными силами, задушил революцию в Украине, изменил политический строй, осуществил, как сторонник буржуазии, переворот, содействуя избранию гетмана, и забрал у крестьян землю. Когда Центральный комитет Российской партии левых социалистов-революционеров приговор утвердил, я взялся за выполнение этого приговора и согласился убить Эйхгорна». Следственные органы интенсивно искали соучастников Донского. А тем временем гетман П.Скоропадский обратился с грамотой к украинскому народу: «Сегодня, 30 июля 1918 г., в 10 часов вечера, почил навеки командующий группой немецких войск в Украине генерал-фельдмаршал Эйхгорн, погибнув от преступной руки заклятых врагов Украины и ее союзников. Тем, кто не знал покойного генерал-фельдмаршала, трудно оценить, какая это большая и горькая потеря для Украины. Генерал-фельдмаршал Эйхгорн был искренним и убежденным нашим приверженцем и другом украинского народа, и целью его было создание самостоятельного Украинского Государства. Видя в нашем народе неисчерпаемые творческие силы, он радовался тому славному будущему, которое ожидает Украину, и всеми силами поддерживал идею Украинского Государства даже среди тех, кто относился к ней с недоверием. …Единственное утешение в тяжком горе, нас постигшем, это то, что позорное преступление совершено не сыном Украины, а чужаком, враждебным Украинскому Государству и его союзникам. Гетман всей Украины Павел Скоропадский». Кроме того, между Киевом и Берлином состоялся обмен телеграммами на высшем уровне. Следствие интенсивно работало и арестовало нескольких террористов. Таким образом была сорвана их попытка совершить 1 августа во время панихиды по Эйхгорну покушение на П.Скоропадского. В тот же день гробы генерал-фельдмаршала и его адъютанта отправили для погребения на родине. Массовая траурная процессия отправилась по улицам Екатерининской, Александровской, Крещатику, Фундуклеевской, Пироговской, Бибиковскому бульвару, Безаковской к Киевскому вокзалу. На тротуарах, кроме военных, стояли тысячи киевлян, перед этим смертельно напуганные слухами, что немецкие войска окружили Киев и начнут его артиллерийский обстрел. Е.Терлецкому и Г.Смолянскому удалось избежать ареста и выехать из Киева. И.Каховская попала в засаду возле дачи в Святошино и была схвачена немецкими солдатами. Арестовали и И.Бондарчука (Собченко). Узников, особенно Б.Донского, жестоко пытали. Несмотря на жестокие пытки, Донской сообщил лишь имя, партийную принадлежность и заявил, что ЦК ПЛСР вынес "смертный приговор Эйхгорну за то, что он, являясь начальником германских военных сил, задушил революцию на Украине, изменил политический строй, произвёл, как сторонник буржуазии, переворот, способствуя избранию гетмана, и отобрал у крестьян землю" ["Дело Эйхгорна и Деникина (Из воспоминаний)", в кн.: "Пути революции", Берлин, 1923, с. с. 219). Из Лукьяновской тюрьмы ему удалось передать на волю записку: "Для меня нет в жизни более дорогого, чем революция и партия" (там же, с. 220). Извозчик Бычок, не переставая твердить, что ничего общего с терактом не имеет, повесился в камере. Левые эсеры подвергли сомнению самоубийство Бычка и утверждали, что его тайно убили немецкие и гетманские тюремщики. Но это, очевидно, выдумка. Власти не побоялись открыто объявить смертный приговор Б.Донскому и И.Каховской и публично казнить убийцу Эйхгорна на Лукьяновской площади. 10 августа в пять часов дня из переулка, ведущего от тюрьмы к площади, место казни, вышли две роты немецких солдат и несколько мужчин в офицерских серых шинелях. Палач, арестант Лукьяновськой тюрьмы Линник, в серой шинели стоял возле телефонного столба, где висела петля из скрученной проволоки и была прибита большая доска с надписью: «Убийца генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна». Борис Донской подошел к столбу и абсолютно спокойно снял связанными руками шапку с головы, а палач ловко набросил петлю. Немецкий солдат выбил из-под ног Бориса Донского скамью, и он повис. На площади было много людей. Труп оставили висеть на столбе в течение двух часов. Ночью его сняли и перенесли в часовню. Временный служитель из уголовных тайно от администрации собрал цветы в больничном саду и обсыпал ими тело покойного. Так, в цветах, его и отпевали. И.Каховской объявили смертный приговор почти через месяц после казни Донского — в середине сентября 1918 г. Суд под председательством полковника Гюбнера длился всего 15 минут. После приговора Гюбнер подошел к Каховской и сказал: «Повесить у нас даму не очень-то и легко. Нужно, чтобы приговор утвердил сам кайзер». Но Вильгельм II так и не вынес свой вердикт. В ноябре 1918 г. в Германии вспыхнула революция, свергнувшая власть кайзера, тогда же закончилась Первая мировая война. В Украине с новой силой вспыхнуло восстание против гетмана, 14 декабря вынужденного отречься от власти, которая перешла в руки Директории. В декабре петлюровские войска оккупировали Киев, освободили узников. Правда, Собченко, готовившего покушение как на Эйхгорна, так и на Скоропадского, выпустили на свободу, а Каховскую перевели в Лукьяновскую тюрьму. Новая власть не взяла на себя ответственность освободить террористку. Когда же партия левых эсеров обратилась к председателю немецкого совета солдатских депутатов Кирхнера, тот заявил, что ее дело рассматривалось не как политическое, а как уголовное, и совет ничего, к сожалению, сделать не может. В дело освобождения И.Каховской вмешался даже ЦК левых эсеров, непосредственно обратившийся к немецкой организации «Союз Спартака». Ответ был такой: террористка оставит тюрьму, когда из Киева уйдет последний немецкий солдат. Но и после этого Каховская находилась в тюрьме. Лишь благодаря настоятельному ходатайству бывшего члена Центральной Рады Николая Ковалевского она вышла на свободу в январе 1919 г. Украинские власти относились к террористам безразлично. Однако большевики, захватившие в начале февраля 1919 г. Киев, сделали из них народных героев. 7 апреля в Киеве в помещении Купеческого собрания начался первый открытый революционный трибунал в советской Украине над убийцами Б.Донского. Судебное заседание открыл наркомюст О.Хмельницкий, вкратце рассказавший о судебной расправе над врагами советского строя в УССР. Трибунал судил непосредственного палача Б.Донского — уголовного узника Линника, а также ряд причастных к пыткам террористов руководителей Лукьяновской тюрьмы и немецких офицеров из контрразведки. Многих судили заочно. 8 апреля 1919 г. трибунал вынес смертный приговор Линнику и надзирателю тюрьмы Боровчуку, который и был выполнен в течение 24 часов. Отдельных подсудимых, не присутствовавших на суде, объявили «вне закона». Об офицерах кайзеровской контрразведки, приговоренных к казни, ЦК КП(б)У известил «Союз Спартака» и потребовал от немецкого правительства выполнить вынесенный в Киеве приговор. Эти требования так и остались только на бумаге. По-разному сложилась дальнейшая судьба участников убийства 70-летнего фельдмаршала Эйхгорна. Е.Терлецкий в 1919 г. вступил в новообразованную партию борьбистов, в следующем году слившуюся с КП(б)У. Потом занимал высокие государственные должности. В 1938 г. был репрессирован и расстрелян. Так же сложилась судьба и Г.Смолянского. И.Каховская с 1921 г. постоянно находилась в советских лагерях. В 1956 г. ее реабилитировали, а в 1960-м она умерла. Московский журнал «Родина» в №12 за 1989 г. перепечатал из левоэсеровского сборника «Пути революции», выходившего в 1923 г. в Берлине, отрывок из воспоминаний И.Каховской «Дело Эйхгорна и Деникина». Составители этой публикации А.Разгон и Л.Овруцкий в предисловии написали: «Были бы Каховская или Донской (непосредственные исполнители теракта) большевиками, в Киеве их именами назвали бы и площадь, и улицу. А так ничего — даже мемориальной доски нет, будто бы Эйхгорн погиб сам по себе». В действительности же именем Б.Донского в 20—30-х годах был назван Липский переулок. Во время оккупации Киева гитлеровцами центральную улицу столицы Украины Крещатик переименовали в Эйхгорн-штрассе. Вообще же, в XX ст. Крещатик дважды переименовывался и дважды в честь жертв терроризма: с 1923 по 1937 гг. — в ул. В.Воровского (советского дипломата, убитого белоэмигрантом в Швейцарии), а с 1941 по 1943 гг. — в ул. Г. фон Эйхгорна. (Валерий ВОЛКОВИНСКИЙ. САМЫЙ ГРОМКИЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ АКТ ПЕРИОДА УКРАИНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Зеркало недели. № 5 (329) 3 — 9 февраля 2001) (Comment on this)

<< Previous Day

2018/07/30 [Calendar]

Next Day >>