| Oct. 15th, 2005 @ 02:17 am Acid Jazz |
|---|
Я слышу легкий успокаивающий шорох темно-желтых волн. Я иду вдоль мертвого русла реки пустеющей к концу октября аллеи. Меня несет по течению ветра над багряной гладью... Может уже через неделю опавшая листва, последний вздох ушедшего лета, будет погребена хмурым могильщиком-снегом. Летаргический сон до самой весны... Но это только через неделю, а пока... Пока лишь ветер нарушает спокойствие багряной глади, поднимая в холодный воздух опавшую листву. Один лист, описав широкий круг, опустился мне под ноги. Я поднял его. Мелкие темные прожилки сосудов создавали причудливый силуэт, напоминающий дерево, с которого он сорвался. Лист был сухим и теплым. Не помню уже, что заставило меня, его поднять... На мгновение мне показалось, что я смотрю на собственное отражение в зеркале... На то, как оно исчезает, растворяясь в сером фоне стены...
Я достал блокнот, в который обычно записываю всяческий хлам, спрятал между страницами листок и свернул на дорожку, ведущую к выходу из парка... Там за черной чугунной оградой жил город, над городом дремало хмурое небо, а в городе царила осень...
По потемневшему от дождя асфальту двигались люди и машины. В этом городе люди очень похожи на машины, а машины на людей. Я шел по краю тротуара. Слева от меня проносились машины, справа - люди. Но меня не было среди них. Я шел по встречной им полосе. А может даже по невидимой ими полосе. Выше неба, ниже асфальта. Я смотрел сквозь них, словно сквозь прозрачную ткань дождя, который между тем усилился и мне пришлось свернуть в первую попавшуюся арку. С другой стороны арки располагался самый обычный двор, окруженный стенами дома. А ведь такие дворы и в самом деле напоминают колодцы. До ближайшего подъезда с навесом было около десяти шагов. Думаю, до меня сейчас никому нет дела... Обычно люди не любят, когда курят у них под окнами... Я закурил...
Дым быстро смешивался с небесной водой, оседая в усыпанные мусором лужи. Очень трудно слушать заунывную песнь дождя и при этом контролировать свои мысли... Под нестройный стук капель по металлическому козырьку подъезда сознание улетало в некие чудовищно далекие дали, разрывая на части пространство и время, направляясь в сторону ежедневной смерти солнца над железнодорожным полотном... Чтобы истлеть среди угольков в сердце деревенской печи... Чтобы вместе с черным дымом медленно подниматься над занесенной снегом избушкой на берегу, покрытого льдом озера. Чтобы стать Вечностью.
Осенью воздух гораздо более свеж в отличие от лета... более чист и прозрачен. Дождь сбросил последние капли и замолчал, но с навеса еще капало. В дальнем углу дома я заметил пожарную лестницу и направился к ней. Теперь такие не часто встретишь. Обычно лестница начинается не ниже третьего этажа, а эта вполне достигала человеческого роста. Хватаясь за мокрые перекладины, я не спеша, поднялся на крышу. Ближе к небесам... С залитой гудроном крыши открывался вид на весь город. Отсюда же в мутной дымке была видна окраина города - заброшенный пионерский лагерь, мрачное здание больницы, некий завод и кромка леса за ним... теперь мне был известен мой дальнейший маршрут. Я вынул из записной книжки желто-красный лист и резко подкинул вверх... Ветер подхватил моего невесомого спутника и тот, едва коснувшись края перил, полетел прочь, лавируя среди антенн, запертых дверей чердаков...
Я некоторое время наблюдал за полетом, потом спустился снова во двор-колодец. Теперь здесь не было так пусто, как во время дождя. Возле ржавой детской карусели бродила старушка в коричневом плаще, держа на поводке маленькую облезлую дворнягу. Миновав арку, я прошел немного по улице до автобусной остановки. Обычной автобусной остановки с многослойной доской объявлений, выгоревшим на солнце расписанием и людьми с сосредоточенным видом ожидающими автобус... И чем выше количество ожидающих, тем сосредоточеннее выглядят их лица... Автобус я ждал недолго, поднялся по стертым подошвами ступеням и сел на заднее сиденье. Несмотря на то, что, на улице еще не стемнело, в салоне автобуса уже горел тусклый свет... За стеклом проносились витрины магазинов, меняли цвета светофоры на перекрестках, по тротуарам куда-то спешили люди... Я закрыл глаза.
Голоса пассажиров, смешиваясь с гулом автомобилей, рождал некий новый звук, монотонный и в тоже время безумно гармоничный. Голос города. Город не умолкал ни на мгновение... Даже ночью, во сне он шептал одинокими шагами полуночного прохожего и шуршанием шин запоздалого автомобиля...
"Конечная" – устало сказал в салон водитель... Я вышел из автобуса возле невзрачного здания кинотеатра. Такие строили лет двадцать назад, прямоугольные коробки без окон. За кинотеатром начиналось загородное шоссе, которое слегка огибало периметр заводской ограды и уходило к краю горизонта... Но мой путь лежал в несколько ином направлении. Я перешел дорогу и направился к безликим высоткам, тающим в дымке городского смога и завода, предназначение которого до сих пор остается для меня тайной. Никогда не понимал, как при наличии постоянных ветров с пустоши, воздух городских окраин остается все так же неподвижен и мертв. И если сердца городов отличаются друг от друга, словно цвет снега на следующей неделе, то периферические сосуды остаются похожими... Люди, дороги, дома... Шоссе, пролегающие мимо этих районов, также уходят к горизонту к точно таким же окраинам других городов...
Не доходя до крайнего дома, я свернул на песчаную тропинку, прошел мимо глухо заколоченной трансформаторной будки; мимо играющих на волейбольной площадке без сетки подростков; мимо сломанной скамейки, вдавленной в растрескавшийся асфальт; мимо гаражных дверей с облупившейся краской; мимо черных помятых баков для мусора; мимо разбитых фонарей на площадке, которой когда-то была предписана роль автостоянки; мимо голых яблонь с обломанными за лето ветвями, нелепо топорщащимися в небо, мимо поваленного ветрами знака, предупреждавшего об опасности разведения огня в лесопосадках; мимо прутьев кустарника, хлещущих по глазам и щекам; мимо поздних древесных грибов, облепивших ствол старого дерева; мимо ржавой рамы велосипеда, мимо поросшего мхом пня; мимо пластиковой бутылки; мимо низенькой кладбищенской оградки посреди леса... Бледная кожа рук касается холодного камня. Могила. Камень. Буквы. Цифры. Имя. Мое. Два года. Два года. Назад. Меня. Не стало. Я. Умер. |
|  |
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}