Saturday, December 7th, 2013

Time	Event
3:59p	Вид из окна Проснулся давеча в половину шестого утра в палате родной больницы, порог которой впервые переступил больше 30 лет назад первокурсником Третьего меда. В ту пору был я молод, худ и щупл: ростом меньше себя сегодняшнего на 10 сантиметров, а весом — легче на все 30 кг. Жаль, цифровую фотографию в ту пору не изобрели, так что снимков студенческих у меня практически никаких нет... Но я не про внешность, а про половину шестого утра. Проснулся я в той самой палате, подошёл к окну, и увидел за окном картину, которую исправно ненавидел с октября по апрель, на протяжении всей первой половины своей жизни (то есть буквально с 1966 по 1990 год). Спальный район Москвы, начало трудового дня: чернильно-лиловая предрассветная темень, тёмные силуэты хрущёвских пятиэтажек, уходящих рядами куда-то в бесконечность, битые квадраты проснувшихся кухонных окон, за которыми то ли видны, то ли угадываются одинаковые газовые плиты, металлические раковины, трубы, и фигурки сонных сограждан, собирающихся на службу. А между моим окном и ближайшей хрущобой, болезненным ярким пятном в темноте — дурная голова электрического фонаря, с матовым нимбом искусственного света вокруг, и в этом нимбе мечутся, несутся, кружатся большие хлопья метели. Вроде бы, красиво даже, и долго можно смотреть на этот танец иероглифов, но думаешь с утра не о красоте, а о том, как через полчаса выйдешь из подъезда, и будут те красивые хлопья стегать тебя по всей роже, залеплять глаза, рот и нос, потом таять и снова замерзать на шарфе. И так — всю оставшуюся жизнь. Живи ещё хоть четверть века... Боже мой, как я ненавидел московское утро с октября по апрель! А вчера посмотрел из больничного окна, и как-то даже тепло на душе стало: вот ведь, и годы прошли, и не вернуть ничего, но некоторые вещи совсем не меняются. Например, вот эта темнота предрассветная, с фонарём и снежинками вокруг... Вспомнились даже стихи какие-то духоподъёмные, четвертьвековой давности: Из всех возможных полушарий Я то немногое избрал, Где торжествует пролетарий И прозябает капитал. Еще в туманном Альбионе Заря кровавая встает, А уж в Гагаринском районе Рабочий день копытом бьет. Встают дворцы, гудят заводы, Владыкой мира правит труд И окружающей природы Ряды радетелей растут. Мне все знакомо здесь до боли И я знаком до боли всем, Здесь я учился в средней школе. К вопросам — глух, в ответах — нем. Здесь колыбель мою качали, Когда исторг меня роддом И где-то здесь меня зачали, Что вспоминается с трудом. Здесь в комсомол вступил когда-то, Хоть нынче всяк его клеймит, Отсюда уходил в солдаты, Повесток вычерпав лимит. Прошел с боями Подмосковье, Где пахнет мятою травой, Я мял ее своей любовью В период страсти роковой. Сюда с победою вернулся, Поскольку не был победим И с головою окунулся В то, чем живем и что едим. Я этим всем как бинт пропитан, Здесь все, на чем еще держусь, Я здесь прописан и прочитан, Я здесь затвержен наизусть. И пусть в кровавом Альбионе Встает туманная заря, В родном Гагаринском районе Мне это все — до фонаря! © irteniev@lj, 1989 (Comment on this)
8:52p	С ними женщины, все они красивы Вместе со всей большой страной смотрю «Оттепель». Смотрю в оба, внимательно, не отрываясь. В антрактах читаю рецензии. И, честно говоря, не понимаю: рецензенты тот же самый фильм смотрели, что и я, или какой-то другой? По-моему, довольно странно сравнивать этот сериал со «Стилягами». Это примерно как сравнивать «Доктора Хауса» с «Дживсом и Вустером», потому что и там, и тут — один и тот же Хью Лори. (Вариант для зануд: это как сравнивать «И твою маму тоже» с Гарри Поттером). Если проводить аналогии с другими сериалами, то «Оттепель» — это российские Mad Men, реконструкция условного прошлого времени, которое было, в календарном смысле, совсем недавно, а так далеко уже, как какая-нибудь античность или Средневековье... Поэтому реконструкция, и в Mad Men, и в «Оттепели» — это не попытка по крохам воссоздать ту эпоху «как есть» (бессмысленная, на мой взгляд, задача: «как есть» она существовала только в восприятии живших тогда людей), а выстраивание цельного, полнокровного и непротиворечивого экранного мифа о том времени — как оно может быть увидено и воспринято людьми, живущими спустя полвека, сквозь призму всего, что мы знаем о последующих эпохах. Если же сравнивать «Оттепель» с полным метром — то это «Восемь с половиной» (а также «Бартон Финк», Burn Hollywood Burn, Living in Oblivion, «Игрок», «Адаптация» и т.п.), то есть попытка режиссёра рассказать зрителю про свой мир и свою кухню. И я тут не софиты имею в виду, не грип и не изнанку павильонов, а то, каким адовым, невыносимым испытанием может оказаться простой кастинг блондинки/брюнетки на роль девушки-бригадира в дурацкой производственной музкомедии... Но вообще-то сравнивать «Оттепель» с чем бы то ни было — пустое занятие. Потому что этот сериал, сколько б он ни перекликался с какими-то другими картинами, интересен в первую очередь сам по себе. В нём столько таланта и столько мастерства (режиссёрского, операторского, актёрского, композиторского, сценарного), столько жизни и женской красоты, что хочется его просто смотреть и смотреть. Впереди осталось четыре серии, а мне уже жалко, что он так скоро закончится, и что на второй сезон, наверное, рассчитывать было бы глупо. Хотя чем чёрт не шутит — вдруг успех «Оттепели» сподвигнет его создателя и продюсера на сериал «Застой»? PS. Премия имени Гомера-Мильтона-Паниковского за самый особый взгляд на «Оттепель» достаётся Наталье Радуловой, написавшей, что у Тодоровского все героини, как китайцы, на одно лицо. Update: на сайте «Эха Москвы» отмониторили и перепечатали этот мой пост. При перепечатке потерялся один из кадров. Угадайте, какой :) Update1: оказывается, показанные по ТВ эпизоды можно стримить с сайта Первого канала без рекламы: http://www.1tv.ru/videoarchiver/pr=31160&pg=1 (Comment on this)

<< Previous Day

2013/12/07 [Calendar]

Next Day >>