Почему дорожает Яндекс
В сегодняшних «Ведомостях» приводится ряд объяснений роста котировок Яндекса за последний месяц. Причём там практически ничего не сказано о бизнесе самой компании, об успехах браузера, доросшего к маю до 5%-ной доли на российском рынке, об анонсированных на прошлой неделе «Островах» или сделке со «Сбербанком» по платёжной системе: в заметке анализируются чисто биржевые причины (в первую очередь — выход инвестфонда Tiger Pacific, избавившегося за короткое время от 15,3 млн акций Яндекса).

Меня нисколько не удивляет успех Яндекса — как на NASDAQ, так и на русском интернет-рынке. Вся история Яндекса — одно наглядное подтверждение догм пресловутой протестантской бизнес-этики: если ты хорошо делаешь свою работу, то и Бог (он же Случай, он же Чёрный лебедь) тебе в помощь.

Единственная проблема конкретно с Яндексом — что он физически расположен в России, а юридически — в Евросоюзе. Поэтому курс его акций чувствителен не только к законопроектам осатанелых думских фашизоидов, но и к финансовым проблемам любых средиземноморских бездельников, доворовавшихся до суверенного дефолта. Вступление в действие 139-ФЗ и замораживание вкладов в кипрских банках бьёт по курсу бумаг Яндекса ощутимей, чем любой exit портфельных инвесторов. При этом Tiger Pacific уже весь вышел, и о нём можно забыть, а свиные рыла на Охотном ряду и эпикурейские жулики в Евросоюзе — это всерьёз и надолго.

Но так уж устроена жизнь в России, что масштабы головной боли у всегда нас прямо пропорциональны любому заслуженному успеху. Как замечал предыдущий работодатель депутата Железняка, чем больше денег вы заработаете в России, тем больше найдётся желающих их у вас отнять. Кому-то это может показаться серьёзным аргументом, чтобы вообще не инвестировать никаких денег в российские бизнесы. Но я, как и большинство соотечественников, привык полагаться на великий русский авось. И пусть меня осудят те, кто в последнюю пару лет вместо бумаг Яндекса консервативненько вкладывались в AAPL и золото. Может, они и были правы в долгосрочной перспективе, но живём-то мы, к сожалению, один раз.