9 января 1905 года
В субботу 8 января 1905 года царь Николай II записал в своём дневнике:

Ясный морозный день. Было много дела и докладов. Завтракал Фредерикс. Долго гулял. Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в 120 000 ч. Во главе рабочего союза какой-то священник — социалист Гапон. Мирский приезжал вечером для доклада о принятых мерах.

Мирский (имеется в виду министр внутренних дел Пётр Дмитриевич Святополк-Мирский) царя не обманул: рабочие действительно вели себя спокойно. Только это их не спасло.

На следующий день с разных концов Петербурга к Зимнему дворцу направились колонны рабочих, чтобы вручить царю свою петицию, экземпляр которой Мирский привёз накануне в Царское Село. Она открывалась словами:

Государь!
Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга, разных сословий, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты.
Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать.

Царь в тот день в город не приехал. Колонны рабочих в разных местах города были встречены и расстреляны войсками. Как написал директор Департамента полиции Лопухин в докладе на имя министра внутренних дел, произведены были залпы на Шлиссельбургском тракте, у Нарвских ворот, близ Троицкого моста, на 4-й линии и Малом проспекте Васильевского острова, у Александровского сада, на углу Невского проспекта и улицы Гоголя, у Полицейского моста и на Казанской площади.

Число жертв в докладе Лопухина оценивается так:
Всего 9-го января оказалось 96 человек убитых (в том числе околоточный надзиратель) и до 333 человек раненых, из коих умерли до 27-го января еще 34 человека (в том числе один помощник пристава).

9 января 1905 года царь записал в дневнике:

Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей. Мама осталась у нас на ночь.

Кто и зачем отдал приказ стрелять в рабочих, по сей день не известно. На совещании вечером 9 января министр внутренних дел Святополк-Мирский спросил об этом столичного градоначальника Фуллона, который объяснил, что был лишён возможности распоряжаться, так как власть в городе фактически перешла в руки военных. При этом Фуллон подал министру прошение об отставке. А на следующий день такое же прошение подал царю сам министр внутренних дел. О том, как к этому прошению отнёсся царь (отправивший Святополка-Мирского в отставку 18 января), в его дневниках ничего не сказано. Но 19 января, назавтра после отставки министра, он записал:

Утомительный день. После доклада был большой прием. Завтракали: Георгий и Минни. Принял трех раненых ниж. чин., которым дал знаки отличия Воен. ордена. Затем принял депутацию рабочих от больших фабрик и заводов Петербурга, которым сказал несколько слов по поводу последних беспорядков. Принял Булыгина, кот. назначается мин. внутр. дел. Недолго погулял. До чая принял Сахарова: позже Витте и Гербеля. Вечером пришлось долго читать; от всего этого окончательно ослаб головою.

«Депутация рабочих», которую Николай II принял в Царском Селе, была по полицейской разнарядке отобрана из особо благонадёжных пролетариев новым столичным градоначальником Треповым. Он же составил и речь к рабочим, зачитанную царём по бумажке. Там, в частности, говорилось:

Вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины… Стачки и мятежные сборища только возбуждают толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить… Но мятежною толпою заявлять мне о своих требованиях — преступно.

Речь свою государь, окончательно ослабший головою, завершил словами:

Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их

Как показали последующие события, эта вера оказалась напрасной.