זכרונה לברכה
Мы все когда-нибудь умрем. Кто-то бессмысленно рано, как Леня Осокин и Дима Пинскер, другие — в свой срок, как наш швейцарский друг Пауль Рудольф Йоллес, обставивший свое старение и умирание со вкусом истинного европейского философа и тонкого ценителя жизненных процессов.

Мою бабушку судьба и медицина заставили умирать бессмысленно долго. Овдовела она четверть века назад, а пять лет назад окончательно ослепла. Время от времени с ней случались ОНМК — она падала, теряя сознание, и приходила в себя спустя несколько часов на полу. При всех этих бедах здоровья в ней оставалось столько, что иным людям моего возраста впору позавидовать. Ни тебе сердечно-сосудистых расстройств, ни дыхательной недостаточности, ни намеков на онкологию. К девяноста годам она дожила вполне в медицинском смысле готовая к тому, чтобы исполнить древнееврейское пожелание (оно ж в ее случае проклятие) עד מאה ועשרים. При этом единственный вопрос, который ее волновал после потери зрения, формулировался просто: когда же, наконец. Ответить нам было нечего. Годы шли, врач из ветеранской поликлиники выписывал все новые лекарства, а жизнь продолжалась.

Вчера после полудня Бог над нею сжалился.
Я никогда больше не услышу ее голос, мне никогда больше не придется отвечать на вопрос "Когда же, наконец", или придумывать все те неимоверно сложные конструкции вранья, которыми мы привыкли ограждать бабушку от информации, могущей ее встревожить... Теперь она уже знает, что я в Израиле, а не в Подмосковье.
Я не могу жалеть о том, что ее молитвы были услышаны.
Не дай мне Бог дожить до старости.