Фото с сайта pobeda1945.su.

Вся трудовая деятельность участника Курской битвы Ивана Ивановича Чумакова была связана с Курским государственным медицинским институтом. Здесь мы с ним и познакомились, работали в одном вузе свыше двадцати лет, правда, на разных кафедрах. Иван Ивановия, вернувшись с фронта, поступил учиться в медицинский институт, который закончил в 1951 году. В 1959 году защитил кандидатскую диссертацию о хирургическом лечении базедовой болезни.

С 1961 года - доцент кафедры факультетской хирургии, 1978 -1981 годы был проректором по лечебной работе. Однако мы имели возможность общаться. А порою приходилось обращаться к Ивану Ивановичу за помощью как к замечательному доктору, прекрасному специалисту. И всегда он был внимательным, доброжелательным к людям, не говоря уже о его высоком профессионализме.

Мне, как историку, всегда было интересно встречаться с Иваном Чумаковым, задавать ему вопросы, касающиеся военного прошлого, и слушать его немногословные рассказы. К большому сожалению, многие фронтовики не очень любят вспоминать о тех годах. Когда Ивана Ивановича просили рассказать что-либо о войне, об участии в боях, он чаще всего говорил: "Нашли героя, я был рядовым, как и многие…" и вспоминал забавные случаи, казусные ситуации, произошедшие с ним или его сослуживцами. Часто студенты задавали вопрос: "Что вам, рядовому, в конце войны - лейтенанту, больше всего запомнилось за те годы?" Он смотрел на свои большие, "мужичьи" руки, руки хирурга, через которые прошли тысячи больных, и вздыхал: "Мозоли…" И тут же загорался: "Вот если бы подсчитать и сложить длину всех выкопанных ячеек, окопов, окопчиков, траншей и так далее, - наверное, точно весь земной шар насквозь прорыли…" Как вспоминает супруга Ивана Ивановича Чумакова, "было только два дня, когда он хоть что-то рассказывал об этих незабываемых годах: 18 апреля ("второй день рождения", когда остался жив после тяжелого ранения, газовой гангрены, и ампутации голени за три недели до окончания войны), и день 9 мая".

В феврале 1943 года сразу после освобождения Курска 19-летний студент первого курса медицинского института (мединститут в то время эвакуировался в Алма-Ату) стал рядовым 47-го стрелкового полка 15-й Сивашской стрелковой дивизии. Все премудрости солдатской жизни, основы строевой службы, обращение с оружием постигал на месте в полку (командир полковник В.Н.Джанжгава). Обстановка на фронте располагала к этому: открытых боев не было, а перестрелки с обеих сторон создавали условия для особой собранности. 15-я Сивашская стрелковая дивизия располагалась рядом с деревней Ольховатка, откуда до родного дома в селе Нижняя Смородина по прямой - не более десяти километров. "Именно в районе Ольховатки в первые дни Курской битвы были самые тяжелые и изнурительные бои, - вспоминал Иван Иванович, - так как село находится на возвышенности, с которой во всех направлениях можно просматривать местность на очень многие километры. В июне немцы несколько пооживились. По ночам окопы чаще освещались неприятельскими ракетами, стали появляться немецкие самолеты, возникали перестрелки, но с места ни та, ни другая сторона не двигались. В самом начале июля "солдатское радио" разнесло весть о наступлении 3-5 июля то ли немцев, то ли наших частей. В окопах тревожились, но зато и более тщательно готовились к предстоящим боям. Накануне, 4 июля, смекалистый старшина добыл где-то две бочки воды. По старинному русскому обычаю солдаты вымылись, надели чистое белье. Ночь стояла тихая, теплая, где-то далеко заливались соловьи. Бойцы нашей минометной батареи отдыхали, но мало кто спал, все понимали - вот-вот начнется…

С наступлением темноты опять же "солдатское радио" сообщило, что разведчики нашей 15-й Сивашской дивизии взяли "языка", наступление фашистов назначено на половину третьего ночи. В 2 часа 20 минут по приказу все батареи открыли по немецким позициям огонь. Мины, артиллерийские снаряды летели один за другим. Небо заволокло землей, поднятой в воздух, пылью, дымом, гарью. Через два часа, несколько опомнившись, немцы начали артподготовку. Она была намного слабее нашей, но зато самолеты врага буквально не давали поднять голову. Бомбы падали в окопы, траншеи. Земля дрожала от взрывов. Гул стоял такой, что казалось, барабанные перепонки не выдержат этого шума. Это был настоящий ад. В половине шестого утра фашисты пошли в наступление. И весь этот невероятно длинный день заполнился шумом, грохотом, удушливым дымом, разъедавшим глаза, разрывом снарядов, криками раненых, кровью, огнем. Казалось, что сам воздух горит вокруг наблюдательного пункта, располагавшегося вблизи боевых порядков нашей пехоты, откуда я корректировал огонь моей минометной батареи. Ощущение времени было совершенно потеряно. А танки все лезли и лезли…

Бойцы с надеждой посматривали на небо - скоро ли сумерки, но дым и гарь закрыли небо, невозможно было узнать: утро, день или уже вечер. Когда немцы в пятый раз пошли в атаку и передний край совершенно исчез за непроглядной пеленой дыма и пыли, был получен приказ об отходе на запасную позицию. Уже много лет спустя прочитал, что одну нашу 15-ю Сивашскую дивизию атаковали четыре немецкие пехотные дивизии и 250 танков, а в небе одномоментно находились до 200 бомбардировщиков и 150 истребителей. На следующий день 13-я армия под командованием генерала Н.П.Пухова пошла в контрнаступление, немного продвинулась вперед, а затем вновь удержала свои позиции. В одном из боев наш наблюдательный пункт, обнаруженный противником, подвергся сильнейшему артобстрелу. Связь с батареей была прервана. Один из связистов пополз восстанавливать ее. Крупнокалиберный снаряд попал в бровку окопа, в котором находился командир взвода управления, окоп оказался под слоем земли, откуда слышались только глухие стоны. Мы втроем, два разведчика и один связист, принялись откапывать тяжело контуженного командира. Вскоре связь была восстановлена, а наблюдательный пункт продолжал действовать.

Еще три дня мы удерживали позиции на второй оборонительной полосе в беспрерывных боях, несмотря на постоянные налеты "юнкерсов". И только 10 июля стало немного легче - немецкое командование перенесло основной удар в район Понырей, села Теплого. К 12 июля немцы выдохлись и перешли к обороне, а мы начали подсчитывать убитых и раненых. Из нашего батальона остались в строю всего 23 человека, а из батареи - двое. За этот бой получил первую, самую дорогую награду - медаль "За отвагу". Через три дня - 15 июля - мы перешли в наступление. До конца войны было далеко…"

Иван Чумаков участвовал в освобождении Украины, Молдавии, Румынии, Чехословакии, Австрии, в боях по уничтожению Корсунь-Шевченковской и Ясско-Кишиневской группировок, в освобождении Будапешта. Награжден орденами Отечественной войны II степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За взятие Будапешта", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов", юбилейными медалями в честь 20-летия, 50-летия Победы и другими. Материал об Иване Ивановиче Чумакове имеется в музее Курского медицинского института, а его воспоминания о Курской битве были впервые частично опубликованы в нашей книге "Человеческие документы войны" (1998 год). Они помогают воссоздать летопись войны, историю величайшего сражения - Курской битвы, дополнить некоторые штрихи к биографии военного поколения, спасшего наше Отечество от фашистского порабощения. К этому поколению относился и рядовой солдат Победы Иван Иванович Чумаков.

Александра Друговская

Источник