| [ |
mood |
| |
 apathetic |
] |
Сходили на четвёртый ежегодный фестиваль анархистской литературы.
На лужайке перед фестивалем лежали-сидели-бродили анрхиствующие юноши
и девушки, между ними шнырял смешной дядька с поросячим лицом и дёргающимся
пузиком, в подтяжках и со страусиным пером в шапочке. Дядька то и дело подбегал
к анархиствующим, подобострастно заглядывал в глазёнки и приветливо мычал.
Анархиствующие смущённо стряхивали его с себя и продолжали свои неспешные
анархистские беседы.
Около входа утробно смеялось и распространяло листовки тучное существо неопредеённого пола и возраста, весьма похожее на слоновое поликаровское.
Существу помогали две расторопные анархисточки, с красным шнурками и маечными
чегеварами. Невдалеке малыши-укурки выбивали мелочь из прохожих якобы
"на анархическую книжку". Там-тамщиков нигде не было и то хорошо. Там-тамщики
как глисты. Как только в городе организуется какое-нибудь (как бы) $альтернативное$
мероприятие, они тут как тут. Сидят настукивают, пускают слюни, судорожно
трясутся. Вначале мы их терпели, но недавно Лейла не выдержала и скинула
одного в реку, теперь мы в беспределе.
Внутренности фестивального дома кишели анархиствующими: красные шнурки, красно-чёрные
штанишки, чегеварные маечки и сумочки (носки у них, наверное, тоже с чегеварами),
пречеркнутые свастики. А то как же? Если без маечек-сумочек, то никто и не
заметит, что они анархисты, ещё подумают, что-нибудь неправильное.
В главном зале всё такое радостно-дебильное: плакатики, значки, нашивки,
брошюрки. Собственно книг было не очень много. На каждом первом лотке лежал
Хомский, на каждом втором изделия AK Press.
Лейла обнаружила неплохую подборку самиздатовских журналов, с подробными
описаниями местных ужасов и красот плюс цветастые вклейки с усовско-белокуровским
оформлением.
Рядом с багроволицым продавцом брошюр "Jesus was gay" и "Анархист значит
Антихрист", этаким самовлюблённым авгуром восседал главный непримиримый
боец с фашизмом, у него была соответствующая татуировка. Он делал умную морду,
важно надувал щёки, небрежно стучал антифашисткой книжкой по коленке. Анархиствующие
подходил к нему, как к оракулу, и сконфуженно спрашивали о насущном. Когда
Лейла поинтересовалась, что такое для него фашизм. Он сделал важное лицо
и рассказал, что под Шикакогой, где он живёт, гнездится стая ку-клус-клановцев,
вот это и есть фашизм. И он с ними борется. Непримиримо. А они, видимо,
борятся с ним. Как же им было бы скучно друг без друга. Ещё товарищ
сообщил, что "он сражается и будет сражаться против любых проявлений свастики,
потому что фашизм." Когда я указал на подпотолочные вентиляторы, имевшие
форму левосторонней свастики -- он погрустнел и отвернулся.
На следующем лотке среди разбросанных брошюрок и значков лежала спящая китайская
голова. Зашёл за прилавок, уселся рядом и принялся изучать литературу. Прочитал
про защиту прав животных в Алабаме, "как построить собственную радиостанцию",
"как организовать сквот", полистал "жизненный путь Розы Люксембург", наткнулся
на дебильный английский перевод двух глав из воспоминаний Нестора Махно, называлось оно "Makhno interviews Lenin", стоило пять долларов и имело качество туалетной бумаги.
Когда уже начала кружиться голова от чегевар, значков, красно-чёрных ретуз
и прочей анархической униформы, поднялись на второй этаж в ТВ-комнату, там
показывали что-то, что называлось "Аргентинское восстание" (очень, кстати,
интересный фильм), когда оно закончилось и начались (как бы) радикальные
монреальские феминистки, нам чегой-то стало грустно и мы отправились вон.
По коридорам ходил безумного вида человек, лысый и в красной майке "Commie
Fag", с серпом и молотом над буквой "С", вполне себе такой мамлеевский персонаж.
Когда я поинтересовался у него, когда же закончится анархизм и начнётся Анархия,
он весело плюнул на стену, гыгыкнул и сообщил, что "никогда".
|
