| Мы ждём перемен |
[Nov. 23rd, 2005|02:45 pm] |
| [ | Current Music |
| | Эдуард Артемьев - Надежда | ] |
Сегодня внимание будет уделено текстам Евгения Гильбо, которых в поле зрения появилось аж четыре. Два со сходными тезисами оставлю себе здесь, а комментарии отключу. Ещё два (две части одной статьи) дам чуть позже.
Итак http://www.livejournal.com/community/politics_ru/34665.html даёт нам выжимку отсюда - http://www.svoboda.org/programs/vg/2005/vg.110905.asp под названием
Интервью Е.Гильбо на Радио Свобода 9 ноября 2005г.
Мне кажется, что все эти прогнозы (о будущем человечества) слишком линейны. Они не учитывают тот факт, что нарастание количественных изменений в какой-то сфере не является вечным. Сначала преобладает развитие в одной сфере, потом в другой, потом в третьей. Эти же люди прогнозируют развитие научно-технического прогресса как нечто вечное. В действительности техническая цивилизация уже кончилась, она сменяется цивилизацией гуманитарных технологий, и сейчас основное развитие идет в этом секторе. А, соответственно, в том секторе идет некоторое затухание, которое, кстати, многими воспринимается как кризис. Но это естественный процесс.
Во Франции все определяется, на самом деле, не этническими моментами, а моментами экономическими. Сложилась новая экономика, так называемая постиндустриальная. Те, кто этого не понимает, не экономисты, они, естественно, говорят о каких-то сжатиях времени и прочих фантастиках. На самом деле имеет место ситуация, когда промышленность автоматизирована, когда тиражирование образцов стало составлять не 99,5 процента стоимости, как в XIX или в XX веке, а менее полупроцента, когда люди для производственного процесса в силу этого стали не нужны, там, где еще хоть как-то они нужны, все выброшено в Китай.
В Европе нет рабочего класса, в Европе нет спроса, как было в прошлые времена, на ответственных рабочих, на квалифицированных рабочих. Соответственно, не нужна система воспроизводства среднего класса, которая была создана при Бисмарке и составляет основу европейского социального государства. Для элиты возникла необходимость в демонтаже этого социального государства. Сама элита, сам постиндустриальный класса, не нуждающийся уже в других классах. Потихонечку все замыкается в анклавах, строят города, в которых будут жить только эти люди. На остальной территории должен быть киберпарк, и должно быть, естественно, снижение социальных стандартов. И чтобы люди на это согласились, а они так просто не согласятся, необходимо навязать им диктатуру того класса, который эти социальные стандарты устраивают.
Таким образом, на повестке дня правящего класса в Европе встала исламская революция. И сейчас руками маргинальных элементов, а все революции осуществляются руками маргинальных элементов, правящий класс Европы осуществляет эту самую исламскую революции. Это составит содержание предстоящей эпохи, ближайших нескольких лет.
Мир действительно меняется. Но он меняется фундаментально. Сейчас все еще продолжают мыслить в категориях прошлых веков, в категории вестфальской системы государств, государств с территориальным контролем. Новая экономика не требует контроля над ресурсами и контроля над территориями, она локальна. В силу этого элиты уже не заинтересованы отстегивать деньги государствам, чтобы контролировать эти территории, сейчас через систему оффшоров постиндустриальная элита уводит от налогов все свои капиталы, потому что не видит, за что платить. И когда экономика станет окончательно постиндустриальной, у государств денег просто не будет, и они исчезнут как чеширский кот (сейчас уже осталась она улыбка, а скоро исчезнет и весь).
Соединенные Штаты точно так же, как и Россия, не контролируют свою территорию сейчас, ну, контролируют процентов 40. В России та же картина. Через некоторое время не будут контролировать и это. Сложатся вот эти постиндустриальные анклавы, сложился их сетевая структура, сложатся системы транснациональных корпораций, которые будут контролировать коммуникации между ними, а все остальное будет сброшено - социальная ответственность за то, что происходит на других территориях. Это будет вы одинаковой степени во всем мире. Может быть, в какой-то мере Европа избегнет этой судьбы, но в остальном мире будет так - будет сетевая геополитическая структура постиндустриальных городов. В этой ситуации на остальной территории будут жить либо так, как предлагает Лимонов, либо же будет то, что называется киберпарком. Никакого другого будущего за пределами постиндустриальных анклавов не будет.
Если говорить о прогнозах на будущее, то ожидать, что сохранятся какие-то формы нынешнего общежития, достаточно наивно. В действительности время индустриальной цивилизации ушло везде, во всем мире. Весь мир переструктурируется уже практически по постиндустриальному образцу. Будущее уже наступило, и оно наступило везде. И хвататься за прошлое смысла нет, нигде не останется индустриального уклада. Останется промышленность, но не уклад жизни. Это очень существенно, уклад жизни изменился, и он будет постиндустриальным. Просто в нем будет очень сильная социальная дифференциация. Коммунисты когда-то пытались построить управляемый постиндустриальный переход и создать общество, где было бы хорошо для всех, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Это оказалось невозможно сделать для всех, люди неравны, мир так устроен. И, соответственно, будет очень сильная социальная и территориальная дифференциация.
Сейчас постиндустриальный переход идет по кризисному сценарию. Нет уже никаких ресурсов для управляемого сценария, и сейчас он будет проходить именно так. Не будет никакого носителя, который будет выполнять команды, не будет того, кто отдает команды, будут только экономические процессы, которые объективны и которые задают те условия жизни, которые только и возможны в этих технологических условиях.
Когда я в 1992 году формулировал эти четыре сценария (развития России), которые теперь якобы математически обсчитаны, хотя там все без математики ясно, на самом деле были другие условия и другое время. Сейчас их вытащили, пропахшие нафталином, из сундука и снова пытаются предложить, - это уже не имеет отношения к реальности. Сейчас другая уже экономика, другие социальные отношения, другие стратегические расклады, уже территориальный контроль не является такой же ценностью, как в XX веке. И поэтому сценарий развития событий будет совершенно другой, борьба будет не за территории, а за другого рода ресурсы. И на самом деле мы увидим не распад, а расползание территорий, утрату контроля над территориями, сосредоточение контроля на основных коммуникациях и отказ от контроля чего-то другого со стороны государства, превращение государств в транснациональные корпорации, которые контролируют только коммуникации, и формирование сетевой структуры постиндустриальных анклавов. Это процесс, который реально будет происходить везде, во всем мире. Нет никакой специфики у России. Россия варится в том же самом постиндустриальном процессе, в котором варятся сегодня все. И будущее у нее будет именно такое, как у всех.
Собственно говоря, либеральная идея умерла. Почему нас это не интересует, как верно заметил слушатель? Да просто потому, что он несколько опоздал с обсуждением этого вопроса. В 90-е годы это было интересно обсуждать, а сейчас просто мы констатируем факт: умерла - и умерла. Сейчас новая жизнь становится, новый мир, в нем совершенно другие отношения. Либеральная идея была хороша для индустриальной эпохи, она ей придавала хороший вкус, в отличие от многих других идей. Но сейчас, конечно, будут совершенно иные формы жизни, и новые идеи, которые формируются, они будут соответствовать этим формам жизни. Вот господин Ютанов очень важную отметил вещь, что не хватает сейчас именно гуманитарных технологий, которые могли бы сформировать эту жизнь в этом новом обществе. Как раз наша академия над этим работает - над разработкой, над внедрением подобных гуманитарных технологий. Сейчас основной прогресс идет вот по этой линии, вот в этом направлении. И, собственно говоря, процесс становления постиндустриального общества, становления его сетевой геополитической структуры - это процесс, с одной стороны, предопределенный экономикой, экономическими процессами, а с другой стороны, форма, в какой он будет проходить, зависит от человека, от его способности этим процессом овладеть.
А "Новый Петербург" публикует статью
ИСЛАМСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ЕВРОПЕ НАЧАЛАСЬ
События последней недели в Европе справедливо оцениваются аналитиками как генеральная репетиция исламской революции. Идет пробивка реакции государств Европейского Союза на попытки насильственного запугивания титульных наций этих государств и выявление способности и готовности государств защищать интересы этих титульных наций.
Именно поэтому и были выбраны такие идиотские поводы для предъявления претензий к Старой Европе. Два хулигана забрались в трансформаторную будку, где их дернуло током. Виноват в этом министр внутренних дел, пока он не уйдет в отставку, будем жечь автомобили проклятых белых. При чем тут министр? - удивляются белые. Не он же загонял в будку, не он пускал ток. А министр для того, чтобы вы удивлялись. Абсурдность обвинений и требований выбрана специально: чтобы посмотреть, готовы ли вы сдать министра, чтобы замириться с нами. Если уступите - будете уступать дальше и дальше. Значит, наступать нам дальше будет очень легко.
Любая уступка деморализует того, на кого наезжают. И придает новые силы наезжающему, провоцирует его на большее насилие, большие претензии, большую жестокость. Чем кончается дело, хорошо исследовал Карлейль в "Истории Французской революции": уступки короля провоцировали толпу и породили разгул насилия и дестабилизации. Дестабилизация закончилась, как только один решительный паренек выкатил на площадь десяток пушек и презентовал толпе готовность на встречное насилие. Разгул толпы прекратился, Франция обрела стабильность, а паренек этот через несколько лет стал Императором.
Сейчас власти своими уступками изо всех сил провоцируют эскалацию маргинального насилия. Способствует эскалации и либеральная публика, которая пытается объяснить происходящее "невыносимыми" социальными условиями, в которые поставлены подростки из мусульманских семей: им на халяву платится пособие, они получают бесплатное образование наравне с коренными европейцами, но в отличие от них они еще имеют право не ассимилироваться, а объединяться в свои закрытые мусульманские общества, которые готовятся установить гегемонию в Европе и навязать ей свой образ жизни. Никто не заставляет их работать - белые зарабатывают достаточно, чтобы содержать их всю жизнь. Все это с точки зрения либералов - ужасная эксплуатация и унижение мусульманской молодежи. Для них мало просто платить им дань, мазохизм либералов распространяется дальше - в область бесконечности.
*
Уже не вызывает сомнения, что сегодняшняя репетиция - лишь предвестник настоящей бури, которая сметет Старую Европу и предъявит нашему взору новый образ жизни, Европу мусульманскую. Разумеется, навязывание новым гегемоном своего образа жизни и понятий коренному населению не обойдется без насилия и будет в точности повторять процесс реорганизации Римской Империи в Германскую Европу во времена прошлые. Тогда толерантное и цивилизованное романское население само приглашало варваров селиться внутри своей цивилизационной зоны. Затем замкнутые варварские консорции добились привилегированного положения, а вскоре и навязали титульному населению свои представления о жизни. Старая цивилизация сдохла, а новая потихоньку созрела в течение следующего тысячелетия.
В какой мере эта история может повториться? В той мере, в какой это сочтут полезным хозяева нынешней Европы.
*
Впрочем, причиной грядущей исламской революции является не ислам и даже не исламский фундаментализм. Все это - инструменты преобразований, которые вызваны к жизни естественным ходом дел в мире.
Последние десятилетия - время грандиозной революции в развитии производительных сил, в основе которой лежит автоматизация производства. За последние 20 лет в Европе ликвидирован рабочий класс. Сегодня тиражирование любого образца товара производится автоматическими заводами, которые контролирует один оператор. Все, что еще требует ручного труда, выброшено в Китай.
Это изменило положение элиты в мире. Если в прошлые времена при любом строе для того, чтобы поддерживать свое благополучие, элита должна была эксплуатировать множество людей, теперь она ни в ком не нуждается. Исчезла нужда в квалифицированных и ответственных рабочих кадрах, на которых держалось производство в индустриальную эпоху. Исчезла необходимость поддерживать для них социальное государство и образ жизни среднего класса. Необходимость у элиты в людях исчезает окончательно, на повестку дня встает демонтаж бисмарковского социального государства.
В этих условиях неизбежным становится резкая социальная дифференциация во всем мире по сценарию, отработанному в России в 1990-е годы. За ним начинается дифференциация территориальная: элита приступила к формированию своих анклавов - хорошо защищенных городов для благополучных, дабы предоставить периферии опускаться без ее участия. Мир середины XXI века будет представлять собой сеть благополучных городов-анклавов высокой жизни, окруженных территорией киберпанка.
Однако добровольно белое население не готово отказаться от социальных завоеваний прошлых веков. В Европе фокусы с Гайдаром и Чубайсом не пройдут: там их быстро оценят и повесят, а разрушение экономики не попустят. Что же делать? Как преодолеть это сопротивление изменениям?
Выход один: у титульного населения необходимо пробудить комплекс неполноценности и затерроризировать его, чтобы заставить принять новые стандарты жизни. Для этого необходимо найти такую силу, достаточно массовую и агрессивную, которая не жалея себя бросилась бы навязывать новый образ жизни европейцам.
В качестве такой силы и выбран исламский фундаментализм.
*
Фундаменталистские консорции вербуют будущую "Армию антихриста" из обитателей цветных кварталов, стандарты жизни в которых определяются способностью представителей этих рас к жизни в условиях западной цивилизации. Поскольку последние 60 лет в Европе существует запрет на расовую теорию вообще, ни у публики, ни у властей нет реального понимания расовых различий. Все расы признаны равными в своих способностях, различия объяснены просто культурными факторами. Тот факт, что воспитание даже двух поколений цветных иммигрантов в европейской культурной среде не порождает у них способности к формальному мышлению, а значит - и к адекватному поведению в среде современного общества и бизнеса, просто игнорируется. Объяснить его не пытаются: табу.
В результате такого подхода от цветных общество по сути негласно требует соответствовать официально принятому расовому эгалитаризму, "политкорректности". Они должны стать в результате воспитания такими же по своей системе реакций, как и нордическое население Европы. Малейший намек на биологический факт, что это невозможно в результате особенностей анатомии и физиологии их организма, отметается и отрицается с паранойяльной злостью. Каждый, кто попытается упомянуть о нем, немедленно зачисляется в расисты.
Благодаря этой политике игнорирования общество ставит цветных в невозможное положение. Игнорируя необходимость обеспечить адекватные их адаптационным способностям социальные условия, подвергая остракизму всякого, кто хотя бы пытается поставить вопрос в этой плоскости, обвиняя его в расизме, фашизме и еще каком-нибудь "изме", европейские власти загоняют проблему вглубь, делая невозможным ее решение.
Навязывая цветным необходимость неестественного с точки зрения их биологии поведения, европейское общество ставит их в неустранимо маргинальное положение. Не будучи способными к такому поведению, но вынужденные его имитировать, цветные оказываются в принципиально, изначально проигрышном положении в конкурентной борьбе. Они обречены на нищету, маргинальность и глубокую неудовлетворенность жизнью.
Конечно, выросшие в рамках этой жизни цветные подростки не способны осознать суть проблемы и ее причину. Они вообще не склонны к рефлексии. Зато их чувства подсказывают им, что окружающее общество враждебно и несовместимо с их выживанием и счастьем. Они чувствуют, что в этом обществе им не адаптироваться никогда.
Евгений ГИЛЬБО
Газета "НОВЫЙ ПЕТЕРБУРГЪ", №46(757), 10.11.2005 г. |
| |
