Знаменитые Тушинские водопады
отменяются.
Видимо, навсегда. И Большие Тушинские Ледовые походы - тоже.
Слишком уж большой состав "преступлений":
Марш
Взаимная договоренность и призывы в соцсетях
Митинги и манифестации (например, "Памяти кинотеатра "Балтика")и пр. и пр.

Так что, ув. товарищи и соратники, извините и не судьба.
Спасибо за все. И до лучших времен. Которые, впрочем, не наступят.

Внизу поэма "История online". Целиком.


Не надо провокаций, или Теодицея

Ты помнишь, в телевизоре когда-то
Полиция дубинками народ
Дубасила во имя зла и злата.
Теперь у нас тут все наоборот.

Теперь здесь нет Советского Союза.
Теперь свободен пролетариат.
И жизнь у нас почти, как у француза.
Во Францию приходит шариат.

Во Франции какого-то Онана
Избрали, чтобы жили хорошо
Приезжие бандиты из Ирана.
И прочие, с горячею душой…

Ну а нас гламур да анекдоты
По всем телеканалам до ушей.
Ну, разве что какие патриоты
Болеют за футбол или хоккей.

А в городе народ, готовый драться,
Спешит за революцией вдогон.
Зачинщиков ужасных провокаций
Теснит корректно вежливый омон.

Не надо провокаций, бог с тобою,
На них ведь адекватный есть ответ.
А я лежу с израненной ногою.
Молился бы, да бога вроде нет.

Не помню, как написано в коране
И библии нет что-то под рукой,
Но если бы я ногу не поранил,
Лежать бы мог с пробитой головой.


Торжество

Кто – головою к голове,
А кто в гробу – и в ус не дует.
Он едет по пустой Москве.
И вся Россия торжествует.


Как надо и как не надо

По бульвару не ходить
На скамейке не сидеть
Ничего не говорить
Головою не вертеть

Не дышать и не дрожать
Не молчать и не стоять
Не бежать и не лежать
И глазами не вращать

Не ругать и не хвалить
Не грустить и не страдать
Правда можно гвоздь забить
Прямо в лоб себе и спать

Лечь в глубокую кровать
Целовать российский флаг
Телевизор целовать
По которому аншлаг

После выйти на балкон
Прыгнуть в яркие огни
И шептать омон омон
Богородица храни


Революция online

Все напрасно в нашем мире.
За кремлем собачий лай.
Вся война в прямом эфире.
Революция online.

Бьют ногами, бьют руками,
Бьют, а ты не прекословь.
Объективы фотокамер
Жадно впитывают кровь.

Полицейская дубина
И протест народных масс.
Фото-видеокартина
Будет просто высший класс.

Первый бьет, второй снимает,
Третий даже не хрипит.
И Россия понимает:
До чего хороший вид.

И ногами и руками,
Ну а ты не прекословь.
Объективы фотокамер
Жадно впитывают кровь.

Нежно ангелы взирают
На озлобленных людей.
Впрочем, если не снимают,
То и бьют куда сильней.


Предложили ленточку

Стоят уныло пидарастики
И предлагают ленту мне.
Да что вы? Раздавайте свастики.
И врать не надо о войне.


Прочитал заголовок в новостях: «Полиция расстреляла собравшихся у памятника героям Плевны». Да уж… «рассеяли».

Москва молчит, глухая и пустая.
Притихли звери, птицы и трава.
Какая-то она прифронтовая.
Совсем уж немосковская Москва.

По переулкам, скверам и бульварам
Гоняют население Москвы.
Скажите, дядя, ну хотя б не даром?
Да и кому ее отдали вы?

Молчит мой город. Городу не спится.
Вот так француз здесь был когда-то, но
Владеть пустой, безлюдною столицей
Не захотел герой Бородино.

Теперь здесь не французы, а омоны.
Полиция, с ума бы не сойти.
Какие там протестные колонны,
Когда нам даже в «Аист» нет пути?

Правительство у бога попросило:
Так, может быть, Ты ливень им нашлешь?
А бог – себе не враг. И вот светило
Сбежало с неба. И ударил дождь.

Нет у него ответственных моментов.
И он смывает горечь и накал.
И городу плевать на президентов.
А тут еще и «Зоркий» проиграл.


Инопланетяне

Наверно, их берут с другой планеты.
А может, в инкубаторе растят.
С рождения на них бронежилеты,
А вместо погремушки автомат.

Мы ходим – то одеты, то раздеты,
У них всегда единственный наряд.
Наверно, их берут с другой планеты.
А может, в инкубаторе растят.

Срывая надоевшие запреты,
Мы сами ставим множество оград.
Наверно, их берут с другой планеты.
А может, в инкубаторе растят.

Пора на представление билеты
Нам продавать: таким и будет ад.
Наверно, их берут с другой планеты.
А может, в инкубаторе растят.

По городу катаются кареты.
И вертолеты злобные летят.
Наверно, их берут с другой планеты.
А может, в инкубаторе растят.

Стояли одиночные пикеты.
Теперь лишь окровавленный плакат.
Наверно, их берут с другой планеты.
А может, в инкубаторе растят.

Не верю я ни в бога, ни в приметы.
Люблю я тихий яблоневый сад.
Наверно, их берут с другой планеты.
А может, в инкубаторе растят.


Самый новый Сатирикон, или 100 лет спустя

Наверно, не знали, что адом
Тут станет затея с протестом.
Вы сына назвали Пиладом?
А надо бы было Арестом.

Весна расцветает в природе.
Аресты теперь очень в моде.


Не пускайте

В телевизоре все целуются
И поют в счастливой тоске.
Не пускайте меня на улицу
В белой майке или носке.

Не пускайте меня на улицу,
Даже в рюмочную попить.
Ситуация не разрулится.
Я не знаю, как дальше жить.

Я не знаю, когда обуглится
То, что ярко сейчас горит.
Не пускайте меня на улицу,
Не хочу испытывать стыд.

А ведь он не минует, умница.
Он придет, возьмет в оборот.
Не пускайте меня на улицу.
Пусть история мимо прет.



А нечего, или Кого за что

Откуда бы, право, такая напасть?
Враждебных влияние сил?
Откуда, товарищи, жгучая страсть,
Любого хватать, кто ходил?
Ходил по бульварам веселой Москвы.
Сидел на скамейке, мечтал.
- А нечего, не согласованы вы.
- Но как бы я согласовал?
Как я согласую гуляние в дождь?
И пение в майскую ночь?
- А нечего, если в России живешь,
То должен уж как-нибудь мочь.

И гонит омон без руля и ветрил.
И слышишь такое, что страсть:
Меня задержали за то, что ходил
Без майки «Да здравствует власть».
Меня задержали, ведь песню я пел
Военных прославленных лет.
Меня задержали – я булочку ел.
А я заглянул в туалет.
Меня задержали за то, что в Москву
Приехал кататься в метро.
Меня задержали за то, что живу
На улице Шарля Перро.
Меня задержали за то, что ношу
В пакете бутылку с водой.
Меня задержали за то, что дышу.
За то, что еще я живой.
Меня задержали за небо Москвы.
Меня же за пение птиц.
Меня задержали за зелень травы.
А ту вон – за взмахи ресниц.

Не надо ловить белый жир в колбасе.
Глядите, плывут облака…
- А нечего тут… Да когда же вы все…
- Не знаем. Потерпим пока.


Винтаж, или Майский романс безымянного офицера

«Не говорите мне: омон.
Он слишком мягок, я страдаю.
Гоняет пуганых ворон.
Нет, я его не понимаю.

Ну почему не входит в раж?
И почему он не звереет?
Всем очень нравится винтаж.
Когда же печень заалеет?

Когда же печень сволоты,
Всей несогласной белой своры,
И красной тоже, на мосты
Не ляжет или на заборы?

А напоследок я скажу
Народу русскому для смеха:
Прощай, но я не ухожу.
А ты, как хочешь, можешь ехать,

А можешь мирно подыхать,
А можешь верным стать слугою.
Мне, знаешь, в общем-то, плевать.
И растереть тебя ногою.

Гудит прекрасный ХХС.
Встречает радостного гунна.
Идут Шали и Гудермес,
И дети славного Аргуна.

Ну что сказать еще? Пока
Все тихо, но забьют барана,
Когда в Москву войдут войска
Из доброго Урус-Мартана».


Легенда о хорошем гестаповце

Один гестаповец хороший
Весь день расстреливал людей.
Устал, как бешеная лошадь:
То комиссар, то иудей.

То партизан, в дымину пьяный.
А то случайный кто-нибудь.
Но день прошел… С душевной раной
Домой прокладывает путь.

Его ждет ветхая избенка.
Старушка слабенькая в ней.
Ее несчастного котенка
Он не убил в один из дней.

Он тоже любит мирозданье,
Но что поделаешь – приказ.
И трибунал за ослушанье.
А так-то он один из нас.

Дни, словно птицы, улетают.
Как чайки белые парят.
Его евреи не ругают
И комиссары не корят.

Врагом убиты мама с папой.
Но оборвав простую нить,
Народ братается с гестапо.
Ведь в гетто тоже можно жить.

Я аналогий не лелею.
И ни к чему вас не зову.
Я просто город свой жалею,
В котором все еще живу.


Вот только не надо брататься

Сирень расцвела, одуванчики тоже.
А бабы рожают народ.
А кто-то в помойке копается, боже,
А кто-то сегодня умрет.

А кто-то купил себе новую шляпу.
А кто-то ограбил ларек.
Вот только не надо брататься с гестапо.
Они еще спустят курок.

Всегда есть, кто любит сограждан по харе
До смерти лупить кирпичом.
Любому режиму нужны вертухаи.
И Родина здесь ни при чем.


Но где же прошлогодний снег

Порыв понятен и конкретен:
Навстречу майскому труду.
Зато опять повысил рейтинг
Телеканал «Гори в аду».
А между тем в стране и мире
Все, как и десять дней назад.
И жизнь летит в прямом эфире,
И Pussy Riot все сидят.

Мы нарушаем нарушенья,
А не гуляем по Москве.
Зато про важные свершенья
Нам сообщает НТВ.
Омон на площади Болотной
Являет полный адекват
Неадекватности народной.
А Pussy Riot все сидят.

Кричат опричники, страдая:
Давай, по полной огребай.
И, ничего не понимая,
Молчит задумчивый Абай.
Молчит Абай, бегут трамваи.
Фонтан вниманию не рад.
И Чистый пруд неузнаваем.
А Pussy Riot все сидят.

Посылка:

Пожар из искры не раздует
Ни власть, ни прочий аппарат.
Москва устало протестует.
А Pussy Riot все сидят.


Майский шансон безымянного офицера

«Не надо говорить, кого к ответу.
Не надо, ведь народу наплевать.
Ну что опять за шум, а драки нету,
Давайте поскорее разгонять.

Не надо говорить, что власть кривая.
И поливать премьера и царя.
Купите статуэтку вы Абая
И протестуйте дома, втихаря.

А если вас и дома арестуют.
Так я не виноват, и я не бог,
Чтоб угадать, куда ветра подуют.
Я сделал, извините, все, что смог».


Памяти Чистопрудной республики, или Песнь «местного жителя» о примятой оппозиционерами зеленой траве

Тяжелые ботинки оппозиции
Топтали десять дней газон травы.
Рыдало сердце у святой полиции
И плакали все жители Москвы.

Ведь раньше здесь в траве плескались ежики.
И белки тихо крякали в пруду.
И на скамейках мирно пели бомжки.
И наркоманы верили труду.

Теперь тут исходили все газончики.
Накакали протестом в нашу власть.
Верните власти ваши миллиончики.
Нехорошо у власти что-то красть.

Какая к черту на фиг оппозиция?
История с дубинками в руках.
Да здравствует родная инквизиция.
Да славятся кромешники в веках.



От Абая к Баррикадной

Не надо от Абая к Баррикадной
Протестный было лагерь изгонять.
Абай спокойный и не кровожадный.
А тут лишь баррикады расставлять.

А тут Москва, которая сумела
Прогнать самодержавие взашей.
А помнишь, мы сюда из ЦДЛа
Ходили, улыбаясь до ушей.

И девочка скакала вдоль скамейки.
Не голая, но все же неглиже.
Читатель ждет уж рифму: иудейки.
Ну, на, дружок, бери ее уже.

И все-таки протест на Баррикадной
Опасней, чем у Чистого пруда.
Понять бы нашей власти ненаглядной,
Что место тоже важно иногда.

Но кто им объяснит, что жизнь такая?
Не нужен ни вопрос им ни ответ.
Вот было бы неплохо у Тукая…
Татарский замечательный поэт.

А тут, ребята, что тут за гулянья?
Не самое тут мирное из мест.
И, знаете, на площади Восстанья
Протест – он, ну, совсем уже протест.


О подлинном лице оппозиции

Я однажды гулял по столице,
Оказался на Чистых прудах.
И увидел я цвет оппозиции
В непотребных и темных трудах.

Они все там убогие, грязные
И у каждого в золоте пасть.
До чего же они безобразные
И ругают российскую власть.

Извращенцы, маньяки и нытики,
Моджахеды и уличный сброд.
Либералы, а лезут в политики,
Патриоты, а ходят в народ.

Занимаются грязными ласками
И не смотрят канадский хоккей.
Нападают на женщин с колясками
И едят христианских детей.

Мракобесы, сектанты, фанатики.
Подхожу я, а мне говорят:
Не хотите ли свежей бомжатинки?
Кстати, скоро у нас гей-парад.

Каждый день начинается драками,
Из Америки шлют им рубли.
Извращаются мерзко с собаками
И всех уток уже извели.

Нет ни чести у той оппозиции,
Ни стыда и ни сраму с умом.
Одного лейтенанта полиции
Закопали в фонтане живьем.

К ним придешь ты, любимая, целочкой,
А они там тебя развратят.
А потом еще белою ленточкой
Всю задушат раз десять подряд.

К ним придешь ты дояркой веселою,
А уйдешь, если все же уйдешь,
Колченогой, избитой и голою,
С геморроем, как белая вошь.

Ты придешь к ним электриком радостным,
А уйдешь пожилым стукачом.
Был священником тихим и благостным —
А теперь уркаган с кирпичом.

Был ты добрым, застенчивым дилером —
Стал угрюмый седой гомофоб.
Феминисткою стал ты и киллером,
И горит толоконный твой лоб.

Дочитаю «Незванову Неточку»,
Наплюю на судьбы полтергейст,
И надену я белую ленточку,
И пойду на вечерний протест.



Два пути

Нужны решительные меры
Для примирения сторон:
Закрыть все площади и скверы
На многомесячный ремонт.

Закрыть бульвары, а скамейки
Пусть поглотит сыра земля.
Гуляем только по линейке.
Под управлением Кремля.

Снесем все памятники разом...
А можно взять и не сносить.
Верните всех, кто тут под газом
Так любит верить и любить.

Верните в скверы наркоманов.
Верните бомжиков и грязь.
Пусть пьют свободу из стаканов
И прославляют нашу власть.

Верните в парки вытрезвитель,
Бандитский нищенский уют.
А то тут ходит Местный Житель
И подает все время в суд.

За то, что ходишь по аллее,
За то, что где-то встал у стен.
Жить стало лучше, веселее,
Зато хоккей и квн.

Зато вчера на батарее
Нашел в носке я сто рублей.
И, кстати, в области хоккея
Мы впереди планеты всей.


Полицай

Народ их называет: полицаи.
Обычный современный полицай.
Под шлемом не найдете вы лица и,
Признаться, никакого там лица

При всем своем желаньи не увидишь.
Да и не очень хочется глядеть.
Так люди, говорящие на идиш,
Приветствуют освенцим и мечеть.

Покажут в телевизоре картинку,
И как теперь оставишь «на потом»,
Что совесть у него ушла в дубинку,
Душа надежно скрыта под щитом?

Какая демократия? Нет места
И времени, одно лишь действо есть:
Все митинги законного протеста
Давить ногами, забывая честь.

Дым папиросы навевает что-то.
Какой там полицейский или коп?
Ты полицай. И вся твоя работа –
Наполнить кровью мировой потоп.

Свобода умерла. Осталась жопа.
Кровавого режима пес цепной.
Вот так кошмарит свой народ Европа,
Америка вот так кошмарит свой.


Россия, Лорелея

Россия, Лорелея, скоро лето.
И хочется пойти и погулять.
Невеста по протестному одета!
Идет она вся в белом! Задержать!

Россия, Лорелея, накаляют,
Паскуды, атмосферу, так их мать.
Вот мамочки с колясками гуляют!
Наверно, митингуют! Разогнать!

Россия и, конечно, Лорелея.
Победою нас радует хоккей.
Вон тот не улыбнулся в честь хоккея!
Давайте в автозак его скорей.

Россия, Лорелея, бомжик Петя
Вторые сутки трезвый! Караул!
Наверно, протестует! На рассвете
15 суток Петя хватанул.

Россия, Лорелея, слом газонов.
И сразу штраф на целый миллион.
И маршируют марши миллионов.
Закон идет омону на поклон.

Россия, Лорелея, возле кассы
Образовалась очередь. Омон
Влетает: беспорядки же! И массы!
Пожестче, братцы, нужен бы разгон.

Россия, Лорелея, эскалатор.
На нем стоит большой протестных марш.
А слева, гад, проходит провокатор.
А ну-ка из него накрутим фарш.

Россия, Лорелея, на трамвайной!
Протестной! Остановке ждут трамвай!
Соратнички в вагоне катят тайно.
Давай-ка их скорее оформляй!

Россия, Лорелея, ну когда же
Закончатся и лето, и весна.
Лежат, блин, несогласные на пляже.
И голые почти! И до хрена!

Россия, Лорелея, что нам делать?
Зима, поди, придет, тогда капут.
Ведь снег, паскуда, сволочь, снег-то белый.
Когда же, боже, где твой страшный суд?

И т. д. и т. п. И до скончания веков, амвон, то есть аминь.


Революция в прямом эфире

Зенон не прав, и опровергнуты апории.
Я не хочу быть палачом и палачу.
Я не хочу быть соучастником истории.
Да и свидетелем ее быть не хочу.