Однажды Лесин переоделся Лукасом, или По звенигородским кабакам
В Звенигороде-то мы, конечно, не были. То есть были, но ничего не помним. Нет, кое-что помним. Кабак называется «Кабак Стенька Разин». Я работника сферы услуг спрашиваю: а почему кабак, может быть, правильнее казак? Он поглядел на меня как на родного и говорит: вы, наверное, на мужской стриптиз пойдете, а не на женский. Лукас: на женский, на женский. А я говорю: дайте, что ли, водки испить. Очень уж пить хочется. Что потом случилось неясно. Возможно, опьянели мы.
А началось все с писателей. Они, гады, в пансионате «Липки» проводили «Форум молодых писателей в Липках». Лукас туда поехала как писатель, а я просто подвыпить. Ну, и на писателей поглядеть. В Москве-то их нет почти, всех боевая дружина «СМЕРП» («Смерть писателям!») поизвела . Еду в автобусе, трезвый, злой как собака, учу шофера рулить. Он меня матом, я ему убедительные аргументы того, что он сам мудак. Через час шофер говорит: выходи, мол, сволочуга. Я ему: почем знаешь? А он: да здесь завсегда писатели выходит, у них тут гнездо какое-то. Я в несознанку: с чего, мол, решил, что я из писателей буду? Он: да они все такие же как ты сволочи, подонки и гады. Расцеловал я его троекратно и вышел. Вышел, гляжу – вокруг писатели роятся. И уверено так идут куда-то. Увязался за ними, да так и попал в пансионат, на Форум.
А там – обед. За главным столом Лукас, из трех тарелок одновременно хлебает. Тремя ложками, как японец. Подошел к ней, говорю тихо: а я водку привез. Лукас вскочила, все тарелки поразбивала, супы соседям (литературному критику Андрею Н. и главному редактору уважаемого «толстого» литературного журнала Андрею В.) за шиворот вылила, пошла в номер со мною. Я по дороге спрашиваю: а ты почему между двумя Андреями сидишь? Она: чтобы не перепутать, я же всех Андреями зову. А меня, спрашиваю, тоже? Нет, говорит, тебя – Лесин.
Сидим, бухаем. Входит девочка неописуемой красоты, переодетая украинкой. Лукас ей: заходи, Лесин, будем выпивать с Лесиным. Девочка снимает с себя всю одежду (украинцы, как известно, одетыми не пьют), садится к нам. Спрашиваю девочку: почему, мол, тебя Лукас Лесиным зовет. Она говорит: я и есть Лесин. То есть не Лесин, конечно (тут она смущенно поправила груди), а Леся. Леся украинка. Лукас специально поселилась со мной в одном номере, чтоб имя и фамилию не запоминать. Как проснется, бывало, в три часа ночи, так и орет: Лесин, перкеле-перекеле, водки неси, сволочь! Ну, я и несу.
Лукас слушает, головой кивает. Подвыпили мы, пошли в бассейн купаться. Я плавательные трусы не взял с собой, разумеется, выпросил у поэта Александра Пер-зина. В душ Лукас пошла мужской, конечно (в женский меня не пустили, сказали, что пьяный очень). Выходим к воде. А там литературный критик Андрей Н. и главный редактор уважаемого «толстого» литературного журнала Андрей В. плещутся. Лукас вопит по-фински: перкеле, мол, перкеле, русские свиньи. Поплавали хорошо.
Поплавали, одежду, понятное дело, перепутали. Я вышел в красивой юбке, она в моей рубашечке. Выходим, там – главный редактор уважаемого «толстого» литературного журнала Андрей В. ходит шокированный (рядом с ним, конечно, ходил и литературный критик Андрей Н., но я его то ли не заметил, то ли не помню). Ну, мы и давай – зажигать. Писатели, наверное, нас до сих пор вспоминают. И «перкеле-перкеле» выучили...
Вы спросите, нетерпеливые: а как же Листик? А Листик-то где? А Листик ходила на концерт Фила Коллинза. Ей в редакции задание дали: сходи, мол, на концерт Фила Коллинза, послушай и напиши о том подробную аналитическую статью. Ну, она и пошла. Разумеется, перепутала вход. Охрана за пару минетов ее пропустила. Идет Листик по коридорам, всюду заглядывает и везде грязные бородатые мужики бухают. К себе зовут. А она говорит: нет, я при исполнении, поэтому только рюмочку. Ну, две. Ну, за сиську потрогать. Ну, за вторую....
Так первое отделение концерта и пробухала с грязными бородатыми мужиками. Заходит еще в одну комнату. А там голый мужик. И не пьет. Она туда, а он ее пинками (Фил Коллинз то был, сволочь). Листик в драку, снова прибежала охрана. Хотели выгнать уже, да за пару минетов оставили. Только, говорят, не дерись больше. Ладно, Листик отвечает. Пошла дальше бродить. Через полчаса на сцену выползла (как там оказалась не помнит, конечно). А там Коллинз ею избитый. Она на него матом, он в панике, петь не может, Листик орет в микрофон ругательные слова, публика неистовствует. Статья, короче, получилась хорошая.
А я в то время как раз примерял ночную рубашку Лукаса. Когда поняли, что в чужих одеждах ходим, решили заодно и трансвестизмом заняться. У меня теперь брюки в лукасовских месячных. Хотя Лукас говорит, что раз они в моих брюках, то не месячные уже, а лесичные. Правильно говорит, умная девушка.
Да, кстати. Извините, если кого обидел. Я ведь абсолютную правду пишу, хотя и привираю маленько.
P.S. Плавательные трусы поэта Александра Пер-зина я потерял. Их нашла писательница Настя Д. и повезла мужу показываться, хвастаться. Дескать, вот с какими я литераторами знакома! Правильно говорит, умная девушка.
P.P.S. Главный редактор уважаемого «толстого» литературного журнала Андрей В. потом про нас с Лукасом очень хорошо говорил. Мол, молодцы, говорил Лукас с Лесиным, не люди, говорил, а песня. Правильно сказал, умная де... то есть тьфу! не девушка, конечно, а главный редактор... ну, и так далее. Сами знаете.