|
|
Пишет elesin (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} elesin)@ 2005-07-21 16:17:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Тургенев. 4-я серия.
1-я серия
http://www.livejournal.com/users/elesin/4
2-я серия
http://www.livejournal.com/users/elesin/4
2-я серия
http://www.livejournal.com/users/elesin/4
Свободу Михаилу Горбачеву, или Шекспир – сволочь!
Я, конечно, на баррикады тоже пошел. Но не 19-го, и даже не 20-го, а только в ночь на 21-е. 19-го младенца обустраивали. 20-го я нарисовал столько плакатов, сколько за полгода службы в СА не сделал (а я ведь там художником был). Всяких. Но самый любимый - «Свободу Михаилу Горбачеву». К вечеру 20-го, когда А.Е. спал, собрались, поехали. Не помню точно, две или три у нас бутылки с собой было, но помню, что системы бомба – т.е. 0.8. «Славянская», вроде. Приехали пьяные уже. Ходим, орем что-то. Я, признаться, особенно не орал. Сидел, бухал. За демократию, конечно, а как же.
Разгромили мы ГКЧП, а тут и Тургенев вернулась. О, говорит, как хорошо вы устроились. Может, А.Е. так тут и останется? Он и остался.
Я отпуск взял в Литературном институте – по уходу за ребенком, пособие получал. Ходил каждое утро на Комсомолку, на другой берег Сходни, за детским питанием. Пить не пил, почти целый год. Покупал всякие буратины да дюшесы. И торты. Как там во Франции было, перед Революцией? Крестьяне голодают, говорила королева, хлеба у них нет? Так пусть едят пирожные!
Смешно. А вот в 91-м и 92-м так и было. Хлеб в булочную не привозили, а тортов – хоть завались. И ведь стоили они как два батона белого. Один торт, не самый, конечно, шикарный, - как два, в крайнем случае, три батона хлеба. Озвереть. Так что я вместо хлеба и ел, как советовала королева, в сущности, пирожные. Ну, и пивка иногда на прогулке. Младенцы все так устроены: стоит оказаться на свежем воздухе – мгновенно в сон. Тут я мог и книжку почитать, и пивка. Ребенок дрыхнет, я тоже почти сплю: одна бутылка плюс усталость – вполне хватало. Поскольку я первым среди друзей стал отцом, те частенько интересовались, гуляли вместе. А.Е. в коляске, мы под нею лежим, разливаем. Тогда и Фейгин в России жил, и Вася П. не сошел с ума, и Варанчик был жив.
Экзамены я, кстати, сдавал. Тогда или родители с младенцем сидели или Тургенев приезжала. К экзаменам я готовился своеобразно. Не в смысле, за несколько дней до экзамена, а в смысле, за полчаса до ответа, получив билеты. Все ведь что делают? Пишут или списывают. А мы – спасибо, друзьям, всегда выручали, и кто-нибудь обязательно шел со мной на экзамен – сидели и пили. Есть в Лите одна аудитория. Из двух смежных комнат. В первой студенты готовятся, а вторая – как бы без дела. А экзамены там, хоть и не все, но часто случались. Так вот, все сидят, корпят, а я, скажем, с Фейгиным в соседней комнатке. Так, первый вопрос: Шекспир. Ну, за Вильяма! Второй вопрос: арабская литература. Арабы, конечно, гады, но тогда были молодцы, античную культуру спасли. Ну, за арабов! За тех, конечно, не за современных, а за пидора Омара Хайяма. На нетвердых ногах Ф. выходит из аудитории (сейчас вы узнаете – зачем), я на еще более нетвердых ногах иду отвечать.
- Так. Первый тост. То есть вопрос. Шекспир. - И вываливаю всю нашу пьяную
беседу. - У меня восьмитомник – черный, в суперобложке, вы должны его знать. А он – сволочь, сволочуга! Да просто гад. В завещании писал: а кровать свою железную… Давал деньги в рост. Мелкий актеришка. За него все Френсис Бэкон писал. (Тогда я еще не знал версии Гилилова про пидора Ретленда). А арабы – я уж сразу ко второму тосту перейду – они молодцы. Ох, молодцы. Пока средневековые мракобесы и твари жгли всех подряд…
Ну и так далее. Потом брал зачетку, вставал, закрывал глаза, засыпал и шел к двери. Открывал ее, ну и – пьяный в драбадан катился вниз по лестнице. Тут Фейгин меня и ловил (для того и выходил заранее), смотрел в зачетку: «Отлично. Как всегда». Сессию я сдавал на одни пятерки. А единственная тройка за все пять лет обучения была, когда я на экзамен трезвый пришел. То был самый первый экзамен. Он послужил хорошим уроком. Но когда я не был отцом-одиночкой я выпивал по настроению, а когда младенца растил, то всегда до бесчувствия. Потому что к вечеру уже протрезветь надо, значит, напиться следует как можно раньше. Отсюда – сплошные пятерки. Вы, кстати, попробуйте.
1-я серия
http://www.livejournal.com/users/elesin/4
2-я серия
http://www.livejournal.com/users/elesin/4
2-я серия
http://www.livejournal.com/users/elesin/4
Свободу Михаилу Горбачеву, или Шекспир – сволочь!
Я, конечно, на баррикады тоже пошел. Но не 19-го, и даже не 20-го, а только в ночь на 21-е. 19-го младенца обустраивали. 20-го я нарисовал столько плакатов, сколько за полгода службы в СА не сделал (а я ведь там художником был). Всяких. Но самый любимый - «Свободу Михаилу Горбачеву». К вечеру 20-го, когда А.Е. спал, собрались, поехали. Не помню точно, две или три у нас бутылки с собой было, но помню, что системы бомба – т.е. 0.8. «Славянская», вроде. Приехали пьяные уже. Ходим, орем что-то. Я, признаться, особенно не орал. Сидел, бухал. За демократию, конечно, а как же.
Разгромили мы ГКЧП, а тут и Тургенев вернулась. О, говорит, как хорошо вы устроились. Может, А.Е. так тут и останется? Он и остался.
Я отпуск взял в Литературном институте – по уходу за ребенком, пособие получал. Ходил каждое утро на Комсомолку, на другой берег Сходни, за детским питанием. Пить не пил, почти целый год. Покупал всякие буратины да дюшесы. И торты. Как там во Франции было, перед Революцией? Крестьяне голодают, говорила королева, хлеба у них нет? Так пусть едят пирожные!
Смешно. А вот в 91-м и 92-м так и было. Хлеб в булочную не привозили, а тортов – хоть завались. И ведь стоили они как два батона белого. Один торт, не самый, конечно, шикарный, - как два, в крайнем случае, три батона хлеба. Озвереть. Так что я вместо хлеба и ел, как советовала королева, в сущности, пирожные. Ну, и пивка иногда на прогулке. Младенцы все так устроены: стоит оказаться на свежем воздухе – мгновенно в сон. Тут я мог и книжку почитать, и пивка. Ребенок дрыхнет, я тоже почти сплю: одна бутылка плюс усталость – вполне хватало. Поскольку я первым среди друзей стал отцом, те частенько интересовались, гуляли вместе. А.Е. в коляске, мы под нею лежим, разливаем. Тогда и Фейгин в России жил, и Вася П. не сошел с ума, и Варанчик был жив.
Экзамены я, кстати, сдавал. Тогда или родители с младенцем сидели или Тургенев приезжала. К экзаменам я готовился своеобразно. Не в смысле, за несколько дней до экзамена, а в смысле, за полчаса до ответа, получив билеты. Все ведь что делают? Пишут или списывают. А мы – спасибо, друзьям, всегда выручали, и кто-нибудь обязательно шел со мной на экзамен – сидели и пили. Есть в Лите одна аудитория. Из двух смежных комнат. В первой студенты готовятся, а вторая – как бы без дела. А экзамены там, хоть и не все, но часто случались. Так вот, все сидят, корпят, а я, скажем, с Фейгиным в соседней комнатке. Так, первый вопрос: Шекспир. Ну, за Вильяма! Второй вопрос: арабская литература. Арабы, конечно, гады, но тогда были молодцы, античную культуру спасли. Ну, за арабов! За тех, конечно, не за современных, а за пидора Омара Хайяма. На нетвердых ногах Ф. выходит из аудитории (сейчас вы узнаете – зачем), я на еще более нетвердых ногах иду отвечать.
- Так. Первый тост. То есть вопрос. Шекспир. - И вываливаю всю нашу пьяную
беседу. - У меня восьмитомник – черный, в суперобложке, вы должны его знать. А он – сволочь, сволочуга! Да просто гад. В завещании писал: а кровать свою железную… Давал деньги в рост. Мелкий актеришка. За него все Френсис Бэкон писал. (Тогда я еще не знал версии Гилилова про пидора Ретленда). А арабы – я уж сразу ко второму тосту перейду – они молодцы. Ох, молодцы. Пока средневековые мракобесы и твари жгли всех подряд…
Ну и так далее. Потом брал зачетку, вставал, закрывал глаза, засыпал и шел к двери. Открывал ее, ну и – пьяный в драбадан катился вниз по лестнице. Тут Фейгин меня и ловил (для того и выходил заранее), смотрел в зачетку: «Отлично. Как всегда». Сессию я сдавал на одни пятерки. А единственная тройка за все пять лет обучения была, когда я на экзамен трезвый пришел. То был самый первый экзамен. Он послужил хорошим уроком. Но когда я не был отцом-одиночкой я выпивал по настроению, а когда младенца растил, то всегда до бесчувствия. Потому что к вечеру уже протрезветь надо, значит, напиться следует как можно раньше. Отсюда – сплошные пятерки. Вы, кстати, попробуйте.
